Форум » Непосредственно сама РИ » 19 июля – 10 августа 1876 года Свадебное путешествие Эрика и Женни (продолжение3) » Ответить
19 июля – 10 августа 1876 года Свадебное путешествие Эрика и Женни (продолжение3)
Эрик де Вутвиль: 19 июля 1876г., воскресенье Всплывающие из-под воды огни и искрящийся смех любимой, который постепенно становится все тише и тише, удаляясь от меня… я пытаюсь крикнуть «Женни!», но губы не слушаются и вокруг только пляшущие огни факелов, освещающие мрачное подземелье… нет, не Оперы… это тайный ход из Лувра… сердце мучительно сжалось от резкой пронзающей боли… Я резко открыл глаза и почувствовал тяжесть головки любимой на моем плече. Уффф… медленно перевел дыхание. Счастье мое, ты здесь, спишь в моих объятиях. Я чуть повернул голову и в полумраке алькова разглядел, что любимая улыбается во сне блаженной улыбкой. Сердце наполнилось теплом и всепоглощающей нежностью. Как же я боюсь потерять тебя, свет души моей! И надо было присниться такому сну в нашу первую брачную ночь… Должно быть, я все еще не до конца поверил в свое невероятное, невозможное счастье. Волосок от упавшего на лицо локона защекотал носик моей прекрасной сказки, она смешно фыркнула, чуть пошевелилась и еще крепче обняла меня во сне. Теперь я уже улыбался такой же блаженной улыбкой, какую видел на лице жены. Плечо немного затекло, но мне не хотелось будить ее. Сколько сейчас может быть времени? На крайний случай я приказал Жану разбудить нас в двенадцать, чтобы не опоздать на четырехчасовой поезд. Но полдень еще похоже не наступил. И все-таки надо осторожно сменить позу. Очень медленно, не размыкая объятий я перевернулся на бок, головка Женни сместилась на мою руку, а носик уткнулся в мою грудь и легонько потерся о нее. Радость моя не спит? Или мне показалось?
Женевьева де Вутвиль: Бедный Жан! Он так смутился... Но мне некогда было успокаивать его, потому что счастье мое уже изображал из себя его феодальное сиятельство. Когда Жан закрыл дверь, я сделала книксен и отвечала Эрику все еще по немецки. - О да, мой господин, есть просьба... И мне захотелось тут же выпалить: "Не уезжай!!!" Но я не могу так подвести Эрика,я не могу... ему будет больно...не хочу, чтобы было больно! Я сдержалась и продолжила игру. - Возьмите меня на работу, мой господин, я могу... пасти овечек! У вас же есть овечки, добрый господин? Эрик вальяжно развалился в кресле и поманил меня пальцем. Я смущенно опустила глаза, снова сделала книксен и потом два шага вперед, но все же расстояние между ним и мной было еще довольно велико.
Эрик де Вутвиль: Счастье мое! Как мне не хочется расставаться с тобой – на два дня, на сутки, на три часа… даже на десять минут! Ты нужна мне ежесекундно, каждое мгновение моей жизни. Моя любовь, единственная неповторимая и самая прекрасная на земле… Я любовался движениями, наслаждался звуком голоса, с трудом сдерживая пока жгучие желание заключить очаровательную пастушку в объятия и прижать к сердцу… - Овечки, красавица?... Хм… овечки, безусловно, найдутся. Подойди-ка поближе, расскажи мне, как ты будешь пасти отару. Я поманил Женни пальцем, она изобразила на лице отчаянную внутреннюю борьбу и чуть приблизилась робкими шажками. - Смелее, смелее. Иди сюда. Ты же не боишься волков, правда? Разве я страшнее волка? Опустив глаза, счастье мое приблизилась к креслу. Если бы кто-то увидел эту сценку со стороны, то решил бы наверное, что я не только чудовище, но еще и тиран…
Женевьева де Вутвиль: Не знаю, что бы сказал отец, увидев, как мы развлекаемся с моим мужем. Наверное, покачал бы головой укоризненно...как пить дать... Мы точно нашли друг друга! Ну, кто бы лучше почувствовал и принял бы эту игру! Счастье мое так потрясающе артистично изображает...я бы сказала, этаково охотника до прелестных пастушек, что невольно верится, что так оно и есть... Впрочем... собственно... ну и мысль посетила меня! Я даже сама опешила от этой мысли... Ведь он действительно господин... владелец больших земель... в его владениях наверняка есть прелестные пастушки, с которыми он, возможно, проводил веселые часы в том же Ларенкуре... Как натурально получается у Эрика эта кривая полуулыбочка! А этот блеск в глазах... Страшнее волка... Я даже чертыхнулась про себя... Ой, как нехорошо, молодой даме так выражаться! Я сумасшедшая, я его ревную к его прошлому!!! А что бы было, если бы он... Я осторожно выдохнула и опустила глаза... Так, об этом сейчас думать вообще нельзя... это как-нибудь потом. Продолжаем игру...Немного помявшись и не поднимая глаз, я сказала: - Волков я не боюсь, добрый господин... ну, вы не вол, конечно... Я хихикнула, стрельнув на Эрика глазами и снова их опустив. Потом приблизилась еще на пару шагов и остановилась, теребя краешек передничка. Взгляд, который кинул на меня Эрик - это нечто невообразимое! Одним махом, с головы до ног и обратно - оценивающий, быстрый, даже пугающий, потому что внутри этих глаз притаилось еле сдерживаемое зеленое пламя... еще секунду и вырвется наружу. Если бы я была пастушкой, я бы точно испугалась! А сейчас я заволновалась, не зная почему... нет, пожалуй, это не из-за желания его как мужчины... нет... просто, мне показалось, что внутри моего мужа живет что-то такое...необузданное, темное, волнующее и пугающее...наверное... - Вот...мой господин, я подошла... Так как же? Сговоримся мы насчет овечек?
Эрик де Вутвиль: Никогда я бы не произнес таких слов, если бы не встретил мою сказочную фею. Ведь я точно страшнее волка, я – чудовище, от которого всю жизнь шарахались и пастушки, и аристократки и глупые оперные певички… Я до сих пор поражаюсь случившемуся со мной невозможному чуду. Как же прекрасна любовь моя! Во всем прекрасна! И как мы чувствуем друг друга… - Сговоримся, красавица… присядь сюда, не бойся… Я жестом пригласил прелестную пастушку сесть к себе на колени. - Садись же… разговор будет долгим. Расскажи, давно ли ты пасешь овечек, у кого работала. Я же не могу доверить свои стада первому встречному, мне нужно знать о тебе все… Потянув якобы нерешительно топчущуюся у кресла Женни за руку, я «заставил» ее сесть. - Мне всегда было интересно узнать, для чего пастушке этот передник. Право он тебе не идет. Лучше его снять…
Женевьева де Вутвиль: Я переминалась с ноги на ногу около кресла, в котором расположился "добренький господин", а он вкрадчивым голосом приглашал "пастушку" присесть к нему на колени. Видя мою, т.е. пастушкину "нерешительность", Эрик протянул руку и оказалась на коленях у своего "работодателя". Я присела боязливо и держалась "скромницей"... Ха-ха! - Долгим, господин мой? А что же тут долго говорить? Поначалу я пасла овечек своего отца...потом был падеж, добрый господин... овечки все перемерли! Так жалко было овечек... Эрик вдруг стал развязывать передничек и отбросил его в сторону. - Ой! Зачем же вы это сделали, мой господин? Как же я без передничка то буду? Я было попыталась встать с колен и дотянуться до передничка, который оказался на полу, но "добренький господин" совершенно не желал, чтобы я вставала с его колен и, ухватив "пастушку" за талию, усадил обратно. От движения я покачнулась и оказалась прижатой к груди господина феодала. - Ай! Что это вы делаете, мой господин?
Эрик де Вутвиль: Если бы любовь моя оказалась на сцене, то затмила бы всех прим Комеди Франсез! Женни с такой достоверностью изображала робкую пастушку, что могла бы убедить публику в чем угодно. Публика в моем лице была в полном восторге. - Как что, красавица? Держу тебя. Ты едва не упала, надо быть осторожнее. Вот так будет надежно. Я немного ослабил объятия, но не выпустил пастушку из кольца своих рук. - Итак, на чем мы остановились? Овечки перемерли? Ай-яй-яй... как нехорошо! И теперь тебе нужна работа. Пожалуй, я не против взять тебя… Бедная девочка, так расстроилась… Я добрый господин, я тебя пожалею… Легко поцеловав лобик моего счастья, я ждал продолжения нашего диалога. Но право же долго я не выдержу. Совершенно безумно хочу поцеловать мою любимую жену в эти прекрасные нежные губки…
Женевьева де Вутвиль: Ох, счастье мое, эта игра нас может завести далеко! От его прикосновений у меня уже сердце затрепыхалось. А сам то он как держится? - Перемерли, мой господин...ох, перемерли! Ну, прямо все все и разом! Возьмете меня, добрый господин? Вот спасибо!!! Вы так добры! Ой! А зачем это вы меня целуете, мой господин? Ай! И зачем это вы гладите мою ногу? Я изобразила смущение и наивное удивление. - А что это делает ваша рука, добренький господин? Почему это она трогает мою шею? Хи-хи! Я боюсь щекотки! Я задергала плечиками, а потом как бы попыталась отвлечь внимание добренького господина разговорами. - А...а... что же у вас совсем некому за овечками ухаживать? Как же вы обходились то все это время? Овечки то, они же требуют постоянного ухода... Ух! А это как понимать? Пастушка выказала полное изумление после того как господин поцеловал ее, то есть меня, в щеку около ушка. - Мамочка мне не велит такое позволять...только...только это очень приятно, мой господин! А можно я вас тоже поцелую? В щечку... Я хитренько улыбнулась и ждала, что ответит господин.
Эрик де Вутвиль: «Добренький господин» потихоньку продолжил наступление. Прелестная пастушка не оказывала явного сопротивления наглым поползновениям, но ужасно удивлялась. Интересно, от чего мы сегодня скорее умрем – от смеха или от… Я смелее поцеловал мою радость около маленького ушка. - Это я в благодарность, ты так заботишься о моих овечках… Послушная дочка тут же изумила будущего работодателя. - Можно, красавица, - снисходительно разрешил я.
Женевьева де Вутвиль: Можно, значит? Ох, ваше сиятельство, ваше сиятельство, да вы сластолюбец! Я еле сдерживала смех и быстро чмокнула Эрика в щеку, вытянув губки дудочкой. - Это я правильно сделала, мой господин? А то я все за овечками смотрела, а больше меня никто ничему не научил... Я водила пальчиком по своей юбке, смущенно опустив глазки долу. На лице добренького господина было написано такое разочарование!!! - Ой, что-то не так?
Эрик де Вутвиль: Я сделал сокрушенное лицо. - Как же так? Такая взрослая девочка… С этим надо что-то делать. Если никто не научил, придется мне заняться твоим образованием. Для начала попробуем так… Я коснулся губами губ Женни сначала совсем легко, а потом поцеловал ее долгим настойчивым поцелуем. Даже голова закружилась. Люблю тебя, мое счастье, люблю до умопомрачения!
Женевьева де Вутвиль: Предложение заняться моим, то есть пастушкиным образованием, было как нельзя более кстати, у меня уже не было сил больше ощущать так близко моего любимого и не прикасаться к его губам. - Займитесь, мой господин, - прошептала я. И почему-то, когда он сказал "девочка" у меня совсем помутилось в голове и внутри все вдруг превратилось в нежную лаву. Но на легкий поцелуй моего счастья я все же не ответила, однако не ответить на следующий уже не могла и мы слились с Эриком в страстном поцелуе, будто бы впервые. Это что-то невероятное!!! - Люблю тебя, Эрик! Как же я люблю тебя!!!! Хочешь, буду пастушкой, девочкой, феей или ведьмой, как скажешь! Но все равно буду тебя любить! Господин мой, муж мой, счастье мое! Я обнимала его голову и целовала любимые глаза, а потом мы снова слились в поцелуе, от которого нас уже начало трясти. Мы сходим с ума друг от друга! И как же я не хочу, чтобы он уезжал!!! Как не хочу!!!
Эрик де Вутвиль: - Любовь моя, Женни! Бесценное мое сокровище! Люблю тебя феей, пастушкой, королевой! Свет души моей! Счастье мое целовала мои глаза, лицо… наши губы слились жадно, неистово. Волна желания накрыла нас как весеннее половодье. - Идем, любимая… я схожу с ума… Мы с трудом оторвались друг от друга, Женни встала с моих колен, я поднялся из кресла и подхватил ее на руки. Две минуты, и мы уже в спальне… кажется, новое приобретение моей радости все же не пострадало…
Женевьева де Вутвиль: Как же легко он носит меня на руках, не перестаю удивляться! А заодно удивляюсь и тому с какой скоростью мой любимый академик взлетел на второй этаж. Мы распалили друг друга этой игрой до невозможности и, если бы не могли сейчас же утолить эту страсть, то, наверное, умерли бы! Но мы утолили! Только вот вспомнить что творилось я не могла... У меня как провал образовался - вот помню, как в комнату Эрик меня внес, а дальше... Я лежала в полном изнеможении рядом с моим любимым и приходила в себя. Эрик был тоже в полной прострации, некоторое время мы не могли пошевелиться, не могли разговаривать. - Любимый мой, ты здесь? В ответ прозвучало какое-то томное мычание. - Очень хорошо... И я повернула голову к Эрику, взгляд уперся в его плечо. - Где ты так поцарапался? - недоуменно спросила я и только еще через пару секунд до меня дошло, что это следы моих коготочков остались на коже добренького господина. - Ой, это ж...ой! Ваше сиятельство, кажется я опять попортила вашу нежную кожу... Тебе не больно, Эрик?
Эрик де Вутвиль: Ураган страсти мгновенно вознес нас на высоты наслаждения и полностью опустошил, лишив всех сил. Но это было блаженное состояние: помрачающая рассудок страсть схлынула, но осталось внутреннее тепло, глубокая нежность… - Угу… здесь… Поцарапался? Где я мог поцарапаться? Странно… вдруг в глазах Женни мелькнул… испуг? или раскаяние?.. - Что, счастье мое? – я удивленно скосил глаза на свое плечо, действительно там остались полоски. – Я не почувствовал… Обняв мою радость, я прижал ее к сердцу. - Это ничего, любовь моя… я очень счастлив… Постепенно восстанавливалось ощущение собственного тела… черт возьми! а я ведь ужасно голоден. Кажется, сейчас должны подать обед. - Нам нужно одеться, Жан будет искать нас по всем трем этажам… Помогая друг другу, мы поднялись и кое-как облачились. - Ты спустишься к столу в костюме пастушки, сердце мое?
Женевьева де Вутвиль: Он не почувствовал, я не поняла, когда вцепилась в его плечо...Хорошо хоть не до крови... Что происходит? То разодранная одежда, то раны на теле... я так до сих пор и не могу разобраться, это правильно, что так происходит? Это у всех так бывает или же мы составляем исключение из общих правил? - Я боюсь, что покалечу тебя и не буду помнить как я это сделала, - тихонько рассмеялась я, прижимаясь к Эрику и целуя царапины. - Если вы не возражаете, ваше сиятельство, то я бы осталась в этом костюме, облачаться в него легче, право слово, а звать сейчас Жюльетт я бы не хотела. Мало я сегодня привела в смятение Жана, так выводить из строя еще и горничную у меня нет в планах. Мы рассмеялись и постарались тщательно проверить, все ли в нашем облике нормально выглядит, когда оделись, помогая друг другу. Мы вовремя спохватились, потому что обед был уже накрыт, а Жан, который явно не заметил нашего исчезновения из гостиной, как раз выходил оттуда и направлялся к лестнице, чтобы разыскать нас. Аппетит мой разыгрался не на шутку, особенно при виде накрытого стола. Эрик даже сглотнул, когда запах пищи достиг наших ноздрей. Мой муж голоден как волк! И мы без лишних разговоров принялись за еду, поглощая поданные блюда просто с бешеной скоростью. Я почувствовала, что насытилась только после десерта. Ужас сколько я ем!!! "В котором часу подавать экипаж, ваше сиятельство?" - спросил Жан, когда понял, что мы закончили обедать. И тут я поняла, что отъезд Эрика не просто неизбежен, но и состоится очень и очень скоро. Ну, почему, почему он должен ехать на этот свой конгресс, или как его там?! Настроение резко ухудшилось. "Я собрал ваш саквояж. Будут ли у вас еще указания?"
Эрик де Вутвиль: Несмотря на то, что встали мы сегодня рано, день пролетел незаметно. Закончив обед, я посмотрел на часы. Половина пятого. Уже! Как же я не хочу уезжать от моей любимой! - В шесть часов, Жан. Женни заметно загрустила. - Отнесешь его в карету и проводишь меня. Ты отправил телеграмму? «Да, ваше сиятельство. Дорожный костюм приготовлен». - Очень хорошо. Пока ты свободен. Камердинер вышел. Я взял руку Женни и поднес ее к губам. - Я быстро вернусь, счастье мое. Обещаю…
Женевьева де Вутвиль: Что значит "отнесешь и проводишь"? - Ты не берешь с собой Жана? - удивилась я. - Да, конечно, быстро... Я постаралась улыбнуться, но что-то у меня не слишком хорошо это получалось. Все же я очень расстроена его отъездом. У нас есть еще немногим больше часа... Странно, я в какой-то растерянности и не знаю, что делать. - Отдохнем в гостиной после обеда? Эрик согласился и мы прошли в гостиную. Как только дверь за нами закрылась мы тут же оказались в объятиях друг у друга. "Бом!!!" Часы!!! Дежавю... Без четверти шесть, а казалось, что мы вошли сюда минуту назад. Все это время мы пребывали в очередном временном провале. Не хочу, не хочу!!!! Каждое расставание с Эриком очень дорого для меня давалось за все время нашего знакомства, сейчас особенно тяжело, потому что я была уверена, что он никуда не уйдет и не уедет до нашего возвращения в Париж. - Я не хочу, чтобы ты уезжал, - все же сказала я. - Но...ты не можешь не поехать, я знаю... Тебе нужно собираться, счастье мое... Вот и Жан. В этот момент в дверь постучали. "Экипаж подан, ваше сиятельство,"- сказал камердинер. - Иди, тебе нужно одеться... иди... я подожду внизу. У нас обоих вырвался тяжелый вздох и, мы с трудом оторвались друг от друга. Эрик отправился переодеться и вскоре спустился, готовый к выезду. - Не шалите там без меня, ваше сиятельство, - тихо прошептала я, улыбнувшись. - И возвращайся скорее, любовь моя! Я без тебя... Я оборвала фразу. Вздохи, грустные взгляды, вымученные улыбки... Поцелуй на прощание на крыльце. - Я люблю тебя! Легкой дороги, граф! Жан провожает Эрика в экипажу и он трогается. Когда он скрывается за углом отеля я еще слышу стук копыт и перед мысленным взором так и стоят глаза моего любимого. Ух, какая тоска!!! Еще хуже, чем тогда, когда он каждый вечер уезжал из моего дома. И куда мне себя деть? Я в расстроенных чувствах поднялась в нашу спальню... и рухнула ничком в кровать, зарывшись лицом в подушку и вдыхая запах моего любимого... Еще пару минут я держалась, но потом слезы все же прорвались и я хлюпала во всю, чувствуя себя оставленной, несчастной и очень одинокой. "Мадам! Мадам..." - раздался голос моей горничной. - "Что с вами, мадам?" - Ничего, Жюльетт... ничего... - я утирала слезы, не поворачиваясь к ней лицом. - Все в порядке... "Может быть дать успокоительных капель, мадам?" - Не нужно капель, Жюльетт, отстань! Горничная замолкла, но не уходила. "Мадам..." - Что еще? "Вам прислали букет цветов. Вот... тут карточка". - Букет? Кто прислал? Дай карточку... Кавендиш!!! С ума сойти!!! Что еще за выходка... - Отправь обратно! "Слушаюсь, мадам!" - Сейчас же!!! Немедленно отправь! Ужас какой! Этот англичанин совсем сошел с ума! Муж за порог, а он уже букеты шлет.
Эрик де Вутвиль: - Нет, он не понадобится мне в этой короткой поездке. А ты можешь на него положиться, все же твоя горничная немного бестолкова, боюсь, она не справиться одна с обслуживанием вашего сиятельства должным образом. Оказавшись в гостиной, мы потеряли представление о времени и пространстве, как это бывало в библиотеке дома Мориса, и очнулись только когда времени уже совсем не осталось. За неделю нашего брака я почти забыл это мучительное ощущение расставания, физическое ощущение разрываемого напополам сердца… - И я не хочу… смертельно не хочу, любовь моя… Но я должен… Спасибо, счастье мое, что понимаешь меня. Я люблю тебя! Когда Жан помогал мне одеться, я понял, что он хочет что-то сказать, но почему-то не решается. - Что случилось, Жан? «Ничего особенного, ваше сиятельство. Сегодня возле каретного сарая я встретился с англичанином, он служит у мистера Кавендиша… этот Джеймс вдруг проявил странное дружелюбие. Мне показалось, что он хочет… ммм вроде как завести со мной приятельские отношения. Есть такие любители посудачить о господах…» - Это любопытно. Сделай вид, что и ты не прочь посудачить и узнай распорядок этого Джеймса: как часто он покидает апартаменты хозяина, особенно днем. Мне нужно знать, в какое время там никого не бывает. Мой камердинер и Личный секретарь давно отучился удивляться моим распоряжения. «Я понял, ваше сиятельство». Жан не скажет ничего лишнего, а вот выудить полезные сведения сумеет наилучшим образом. Закончив с костюмом, я в сопровождении камердинера спустился вниз. Долгого прощания с любимой не получилось, это и к лучшему. Но как тяжело видеть в ее глазах с трудом сдерживаемые слезы. - Я люблю тебя! Спасибо, счастье мое. До скорой встречи! Карета тронулась, сорок минут спустя я был на вокзале и готовящегося к отходу поезда. Я занял свое купе. Свисток, стук колес… покачивающийся вагон уносит меня все дальше от Женни. Как я хочу, чтобы поезд уже шел в обратную сторону…
Женевьева де Вутвиль: - И скажи Жану, что я сегодня вечером никого не принимаю! Слышишь, никого! Жюльетт ушла и через некоторое время вернулась. - Помоги мне раздеться и подай рубашку и пеньюар, я никуда не пойду уже... И книгу мою принеси! "Мадам, а что вам заказать на ужин и во сколько вы будете ужинать?" - Жюльетт, я не буду ужинать... Пусть фрукты принесут только. Горничная помогла мне разоблачиться. Я чувствовала себя разбитой и мне совершенно не хотелось ни с кем общаться и никуда выходить. - Ванну приготовь через час... Я взглянула на часы, счастье мое уже едет в поезде и все удаляется и удаляется... Книга не читалась, мысли мои были далеко от сюжета. Мысленно я была рядом с Эриком в купе поезда... Я грезила наяву, уставившись глазами в потолок. "Мадам, ванна готова". - Да, иду... - очнулась я от своих грез. "Я только что была внизу, мадам, там приходил этот англичанин, который прислал вам цветы. Жан не пустил его". - Очень хорошо, что не пустил! подай мне вот флакончик с розовой водой... Мистер Кавендиш будто и не понимает ничего. Какой же он настырный! - Вытирай меня, Жюльетт и миндальный крем давай. Я втирала в тело приятно пахнущий и крем и думала об Эрике. Время тянулось, тянулось... Жюльетт уже давно расчесала мне волосы, а я все сидела перед зеркалом, как одеревеневшая. "Фрукты Жан принес в спальню, мадам. Вам еще нужно что-то?" - Да, нужно. Скажи Жану, что мне нужна повозка сразу же после завтрака. Я поеду в Санкт-Мориц и ты поедешь со мной. И можешь идти спать, я тоже лягу... Это решение пришло как-то само собой, я вдруг поняла, что не смогу сидеть в отеле одна, я просто сойду с ума. Лучше поехать и погулять по городку. За окном еще было светло и сон не шел, а книга не читалась и я ворочалась с боку на бок, вставала, ела виноград,подходила к окну. Даже поднялась на террасу и немного постояла, вдыхая вечерний воздух. И все время ощущала туго натянутую тоскливую струну где-то в глубине себя. Я не могу без тебя, Эрик! Я совсем без тебя не могу!!! Вернувшись в спальню, снова попыталась уснуть, но ни в какую! Мне не хватает его рядом! Его тепла, его рук, дыхания... Я уже успела привыкнуть к тому, что он рядом ночью и широкая постель показалась мне пустой. Свернувшись комочком я все же смогла через некоторое время задремать, а потом провалилась в сон.
Эрик де Вутвиль: Совсем недавно мы ехали вместе с любимой… я вспомнил наше прекрасное и безумное путешествие, нежные ласки, веселый смех, и как мы переполошили весь вагон и перепугали проводника «призраком»… А что мы творили в «Хижине»! Однако поведение некоего господина в последние дни мне более чем не нравится. Самоуверенный владелец алмазного рудника ступил на очень скользкую стезю… Хм… алмазы… алмазы – это большие деньги и большой риск, в таком бизнесе трудно обойтись без некоторых нарушений закона. И если, дорогой мистер, ты хоть раз оступился, я узнаю о том, о чем никогда не узнает полиция, налоговые власти и прочие официальные структуры. Даже если Кавендиш чист как алмаз чистейшей воды… я усмехнулся случайно возникшему каламбуру, то и в этом случае ничего хорошего его не ждет в ближайшее время… Мысли об англичанине не способствовали улучшению настроения, я решил выбросить его из головы, а в подобных случаях нет лучшего средства, чем наука. Достав из саквояжа доклад, я углубился в хитросплетение формул и выкладок… это помогало, однако в какой-то момент я почувствовал, что отяжелевшие веки неудержимо смыкаются. Сняв только сюртук, я прямо в одежде растянулся на диване и провалился в сон. …Мы сидели на берегу какой-то широкой медленно несущей глубокие воды реки возле весело потрескивающего поленьями костра. «Спой, Эрик, пожалуйста, спой!» Женни просила меня, и я не мог отказать любимой… Я не сразу понял, что за звук вырвал меня из объятий сладкого сна… «Через полчаса прибываем, герр. Цюрих», - сообщил из-за двери проводник, когда я отозвался на стук. - Благодарю вас. Я сел на диване и потянулся, затем достал часы, стрелки показывали половину второго.
полная версия страницы