19 июля – 10 августа 1876 года Свадебное путешествие Эрика и Женни (продолжение5)
Эрик де Вутвиль: 19 июля 1876г., воскресенье Всплывающие из-под воды огни и искрящийся смех любимой, который постепенно становится все тише и тише, удаляясь от меня… я пытаюсь крикнуть «Женни!», но губы не слушаются и вокруг только пляшущие огни факелов, освещающие мрачное подземелье… нет, не Оперы… это тайный ход из Лувра… сердце мучительно сжалось от резкой пронзающей боли… Я резко открыл глаза и почувствовал тяжесть головки любимой на моем плече. Уффф… медленно перевел дыхание. Счастье мое, ты здесь, спишь в моих объятиях. Я чуть повернул голову и в полумраке алькова разглядел, что любимая улыбается во сне блаженной улыбкой. Сердце наполнилось теплом и всепоглощающей нежностью. Как же я боюсь потерять тебя, свет души моей! И надо было присниться такому сну в нашу первую брачную ночь… Должно быть, я все еще не до конца поверил в свое невероятное, невозможное счастье. Волосок от упавшего на лицо локона защекотал носик моей прекрасной сказки, она смешно фыркнула, чуть пошевелилась и еще крепче обняла меня во сне. Теперь я уже улыбался такой же блаженной улыбкой, какую видел на лице жены. Плечо немного затекло, но мне не хотелось будить ее. Сколько сейчас может быть времени? На крайний случай я приказал Жану разбудить нас в двенадцать, чтобы не опоздать на четырехчасовой поезд. Но полдень еще похоже не наступил. И все-таки надо осторожно сменить позу. Очень медленно, не размыкая объятий я перевернулся на бок, головка Женни сместилась на мою руку, а носик уткнулся в мою грудь и легонько потерся о нее. Радость моя не спит? Или мне показалось?
Эрик де Вутвиль: Счастье мое милостиво согласилась обеспечить принцу пять минут общения с потусторонним миром, тем самым приведя герра Бадруха в совершенный восторг. Положение владельца отеля и впрямь оказалось тяжелым: сейчас или никогда родится всеевропейская слава отеля под скромным названием «Горная хижина». Рассыпавшись в благодарностях и поклонах, он удалился. - У призраков, ваше сиятельство, очень хлопотная служба. Вызывают все, кому не лень, в том числе венценосные особы. Приходи, отвечай на вопросы, предсказывай судьбу, понимаешь… Приложив ладони к голове театральным жестом, я испустил горестный стон. Радость моя рассмеялась. - Я вот подумал, а не заняться ли нашим призракам на этот раз прорицаниями ради разнообразия? Что бы они не предсказали, участники сеанса так или иначе обнаружат в своей жизни или с в ходе мировых событий совпадения и указующие знаки. Так поступают все гадалки и… попадают в цель! Подозреваю, что в моих глазах плясала тысяча лукавых чертенят, и я видел отблеск этого танца в глазах любимой.
Женевьева де Вутвиль: Я смеялась над тем как Эрик горестно сокрушался над судьбой несчастных привидений. - Ох, и не говорите, месье, адская работенка, адская!!! - подыграла я ему, пригорюнившись. - Что за век такой, всем подавай общения с потусторонними силами. Видимо, надоело общаться с людям с людьми! Я уселась рядом с Эриком на диван и опустила голову ему на плечо. Что? Предсказания? Хм... - Ох, и хитрец вы, ваше сиятельство! Хитроумный Одиссей! Неужели вам хочется, чтобы милый принц руководствовался в жизни предсказаниями призраков? А ведь он будет это делать вольно или невольно. Такие вещи обязательно засядут в голову как гвоздь. А у вас уже есть идея, что предсказать? Я как-то не сильна в этом искусстве. Вы хотя бы немного просветите меня в этом направлении, мой загадочный Сфинкс! Только сначала поцелуйте, а то я ничего не пойму! Успешно утонув в глазах моего любимого Сфинкса, я провалилась вместе с ним в зыбкие пески времени, пока нас не прервал стук в дверь. - Не дадут спокойно поцеловаться... Это Жан решил узнать, будем ли мы ужинать. - Вы проголодались, ваше сиятельство? Может быть закажем, но, скажем часов на девять, а? Я пока не голодна.
Эрик де Вутвиль: Главы государств, – вне зависимости от формы общественного праваления, будь то монархия, аристократия, демократия, олигархия или любая другая из списков, составленных великими греками, – часто руководствуются в своих действиях мотивами столь абсурдными, что остается только удивляться, как это мир до сих пор не погрузился в пучину хаоса. И мистика еще не самый худший источник, из которого черпаются абсурдные решения власть предержащих. Но изложить свои взгляды на природу власти я не успел, так как любовь моя увлекла меня в иные сферы, пребывать в которых мне нравится гораздо больше… - А разве можно целоваться спокойно? – спросил я. Ответом мне послужила уморительная гримаска, нам обоим пришлось подавить желание рассмеяться и натянуть на лица маски относительной благопристойности. - Да, Жан, войди. Ужинать. Хм… я, так же, как и Женни пока не чувствовал голода, более того, я понял, что с удовольствием размял бы ноги и подышал свежим воздухом. - Согласен, ваше сиятельство, ужин сегодня стоит заказать попозже. Можно даже на десять, - мы обменялись с любимой взглядами, она кивнула. Изучение карты и выбор блюд заняли у нас минут десять, после чего Жан отправился передать наши пожелания на кухню. - Еще не поздно, сердце мое. Дождь давно закончился. Давай немного погуляем по окресностям. Моя прекрасная сказка не имела ничего против прогулки и отправилась переодеться, а я тем временем поднялся в свою гардеробную за лютней и шляпой.
Женевьева де Вутвиль: Я согласилась с Эриком, что ужин вполне может быть подан в десять вечера и мы выбрали себе для него блюда. - С удовольствием, ваше сиятельство! Я отправилась переодеваться. - Жюльетт, пошли со мной, - сказала я горничной, проходя через столовую. - Мои прогулочные ботиночки и... Я распахнула гардероб. Все же уже вечер и после дневной бури совсем не жарко. - Вот это с длинным рукавом и достань мою индийскую шаль. "Какую шляпку, мадам? Эту или эту?" Горничная держала шляпки на обеих руках как на манекенах. - Эту! - я взяла оду из них с лентами, примерила. - Нет, лучше эту с цветами и ягодами. Одевшись и определившись со шляпкой, я спустилась вниз, где меня уже ждал мой любимый с лютней за спиной. - Ах, кажется меня ожидает вечерний концерт на лоне природы! Чудесно, мой менестрель! Идем! Эрик подал мне руку и мы вышли за ворота "Горной хижины" и отправились по довольно широкой тропе, ведущей направо от основной дороги. Земля уже успела просохнуть, но все же была в некоторых местах сырой, а во впадинках на тропинке попадались небольшие лужицы, которые пришлось перешагивать. - Предлагаю посчитать лужи! Как вы относитесь к этому, господин академик? Это будет научный подсчет, когда мы приедем сюда в другой раз, воспользовавшись обещанием герра Бадруха, что теперь этот отель чуть ли не наш дом, мы сможем проверить на сколько увеличилось или уменьшилось поголовье луж на этой тропе!
Эрик де Вутвиль: Несмотря на то, что тучи уже разошлись и опускающийся вечер завораживал особой, удивительной мягкостью, во дворе отеля мы не встретили желающих насладится покоем пережившей буйство грозы природы. Впрочем, данному факту мы только порадовались и поспешили удалиться от «Хижины», дабы не попасться на глаза ее изрядно поднадоевшим нам обитателям. Женни обратила внимание на небольшие лужицы, скопившиеся в неровнастях горной тропинки. - Можно попробовать, душа моя. Однако описательный подход практически утратил свои позиции, боюсь, количественные показатели в данном случае не помогут нам в объяснении причин. Изучение состава почвы дало бы нам бОльшие возможности в плане прогноза, нежели простой подсчет рытвин на дороге. Радость моя изумленно воззрилась на меня. Увы, тем и отличается профессор от простого смертного, что способен выдать наукообразное объяснение чему угодно и практически на пустом месте. - Не обращай внимания на мою болтовню, счастье мое, иногда на меня находит. Если хочешь, мы пересчитаем все лужи в округе.
Женевьева де Вутвиль: Каких причин? Зачем их объяснять? При чем тут состав почвы? Я удивленно посмотрела на выдавшего мало понятную мне тираду Эрика. - Нет, - затрясла я головой. - Уже не хочу! И рассмеялась. - Вы так серьезно подходите к моей глупости, господин академик, что я теряюсь и чувствую себя пятилетним ребенком, которому хотят объяснить законы движения небесных тел или что-то в этом роде! Я же просто пошутила, Эрик! В траве около тропинке вдруг что-то зашуршало и зашевелилось. - Ой! Смотри, смотри, это ежик! Большой какой! Толстый еж довольно бодро, но ужасно смешно засеменил от тропинки в сторону мелкого кустарника и скрылся из глаз. - Никогда мне не удавалось потрогать ежиный колючки, а почему то так хочется! Они у него действительно колючие или это только так кажется? Я посмотрела на мужа. Он молча пожал плечом. То, что я сейчас сказала снова выходит за область знаний господина профессора, похоже. - Будем считать, что мой вопрос был риторическим. Вернемся в Париж, специально схожу в Ботанический сад и поинтересуюсь там ежами! - усмехнулась я.
Эрик де Вутвиль: Наверное, я выпил мало кофе и так и не проснулся до конца, впервые я не понимаю мою Женни… или впервые вдруг понимаю… понимаю, что несмотря на все мои причуды и ребячества с призраками, в чем-то слишком стар для нее. Мне тридцать четыре года, я профессор математической физики и Гроссмейстер масонской Ложи, человек по-существу мрачный, склонный более к горькому сарказму, чем к юмору. Если бы я не встретил любовь мою, то вероятно никогда бы и не открыл в себе некоторых черт, стремления к свету, радости… Что за идиотские мысли! - Не знаю, душа моя. Вот с ежами мне как-то не пришлось тесно общаться. Может быть, Гийом знает о них больше? Если в Ботаническом саду тебе не расскажут о них все, что тебя интересует, мы обратимся к замминистру общественного образования. Любовь моя вдруг остановилась, повернулась ко мне и, обняв мою шею руками, зашептала нежные слова… Нет, это я еще мальчишка! Глупый, уязвленный сознанием своего физического недостатка мальчишка… - Сокровище мое, солнце моего мира… что-то со мной сегодня не так…
Женевьева де Вутвиль: Так, с ежами что-то не то получилось. У Эрика какое-то странное выражение лица и оно мне не нравится, ох не нравится... И эти нотки в голосе... ну при чем тут замминистра образования? Я же просто болтаю всякую чепуху! И вовсе я не собираюсь ничего узнавать в Ботаническом саду... Вот только не этот тоскливый взгляд!!! Что за мысли у него в голове? Я остановилась и обняла его за шею. - Любимый мой, родной... Ну почему он вдруг отводит взгляд? - Счастье мое, Эрик, ну что с тобой? Все же хорошо, любовь моя! Я здесь, рядом, я с тобой, сердце мое! Посмотри на меня, посмотри! Нет никаких тревог, нет никаких забот сейчас! Да, действительно что-то не так... Кажется, месть этому противному англичанину отняла у моего счастья слишком много сил. - Давай я возьму это "что-то не так", - я провела ладонью по его лицу и сжала руку в кулачок. - А теперь это все улетучится и останется в этих горах. Я разжала кулачок и дунула на открытую ладонь. - И ничего нет, кроме тебя и меня и нашей любви, и одного на двоих сердца... Слушай! Я прижалась к Эрику и замерла, обнимая его крепко-крепко. Я не дам мрачным мыслям царствовать в его голове! Я не отдам его!!!
Эрик де Вутвиль: Что со мной? Сам не понимаю… ерунда какая-то… Прав был Огюст, когда говорил, что холерикам нельзя спать после обеда. А я холерик? Возможно, ему виднее… Любовь моя не могла не почувствовать нахлынувшей вдруг на меня необъяснимой тоски. Счаcтье мое, ты тревожишься за меня и спасаешь меня своей любовью, забираешь и рассеиваешь в пространстве зловредный морок. - Да, да, единственная моя, ненаглядная, бесконечно любимая… все останется здесь, все исчезнет… кроме нашей любви! Я слышу, слышу, как бьется наше сердце… Я действительно слышал и ощущал, как ее… мое… наше сердце стучало громко и ритмично, посылая по артериям и венам кровь… жизнь… - Ты жизнь моя, сокровенный смысл моего существования, душа моя… Невесть откуда пришедшие горечь и тоска растаяли, расплавились, испарились в лучезарном потоке нежности. Близкая моя, родная… самая самая… неповторимая, прекрасная… - Спасибо, Женни! Идем, идем вон к тому валуну у поворота, - наши глаза встретились, взгляд любимой заисиял светом небесных звезд, она ни о чем не стала спрашивать, оперлась на мою руку, и мы быстро достигли цели пути. Я ощупал камень, он был сухим, вечернее солнце, пробившееся сквозь расходящиеся тучи, даже нагрело его немного. - Позвольте помочь вам воссесть на трон, моя королева, - радость моя улыбнулась, я скинул сюртук, расстелил его на камне, подхватил Женни на руки и осторожно устроил ее на созданном самой природой царском престоле. – Чем прекажет ваше величество усладить свой нежнейший слух? Канцоны, мадригалы, арии, пастушеские песни? Именно сейчас я ощутил непреодолимую потребность петь для моей любимой, выразить голосом всю бурю чувств, бушующих в моей душе, всю мою безумную и бесконечную любовь.
Женевьева де Вутвиль: Я чувствовала, как спадает с моего любимого напряжение, как он расслабляется, прижимая меня к своей груди. И испытывала такой прилив нежности и восторга, который не выразить словами. Как я хочу, чтобы тяжкие мысли отпустили его навсегда! Ах, какие слова он говорит, как страстно и нежно они звучат... И за что же он все время меня благодарит? Мне захотелось спросить его об этом, но...нет...не сейчас...сейчас мой любимый заспешил вперед. - Да, идем... Мы быстро достигли камня и Эрик устроил меня на нем со всеми удобствами. - Благодарю вас, мой чудесный менестрель! Вы знаете пастушьи песни? Вот с них и начнем! Никогда не слышала их из ваших уст! Прошу вас... Я сделала милостивый жест рукой. Эрик расчехлил лютню и оперся ногой о небольшой камень. Глаза!!! Ах, какие глаза у моего несравненного счастья! Вот сейчас они сияют, в них плещется радость! Я улыбаюсь своему любимому мужу и облегченно вздыхаю.
Эрик де Вутвиль: Большим любителем пасторалей или знатоком буколической поэзии я не являюсь, но две-три настоящие пастушеские песни мне довелось услышать, а запомнить и воспроизвести их мелодии несложно, несмотря даже на то, что флейта или альпийский рожок совсем не лютня. Тексты тоже очень просты, сложность лишь в том, что провансальский или неаполитанский диалекты весьма отличаются от собственно французского или итальянского языка. - Повинуюсь моей королеве! Я тронул струны и запел старинную песню на провансальском диалекте, протяжную и немного грустную, потом исполнил более веселую и даже озорную швейцарскую. - А теперь позвольте исполнить несколько итальянских Villanella, ваше величество, они не совсем пастушеские, но лучше подходят для лютни, надеюсь, вам понравится. Villanella ch'all'acqua vai More pe' te e tu non lo sai Ahimmè! Ahimmè! Ch'io moro mirando a te! Короткая вилланелла так понравилась моему счастью, что я был награжден аплодисментами. Скромно поклонившись, я вновь устроил инструмент на колене и заиграл вилланеллу Орландо ди Лассо. - Sto core mio, sto core mio Si fosse de diamante Sarria spezzato A tanto dolore! Quanto, quanto ne prova, Quanto ne prova e sempe a Tutte ll´ore! Стенания терзаемого болью разбитого сердца не оставили любовь мою равнодушной, я был призван к королевскому трону и удостоен сладостной награды, о которой мечтают все безнадежно влюбленные менестрели.
Женевьева де Вутвиль: Как очаровательно просты эти песни! Но как изумительно их исполняет мой любимый. Не перестаю поражаться, насколько ему подвластно в музыке практически все от сложной оперной арии до простой крестьянской песни. Я аплодировала Эрику и действительно радовалась тому, что мрачность покинула его. Ах, ах! Разбитое сердце! Не нужно нам никаких разбитых сердец, у нас сердца все на месте и разбиваться не собираются. - Идите сюда, мой сладкоголосый певец! Вам полагается награда... Награда пришлась по вкусу нам обоим, и мы довольно долго отсутствовали в реальном мире. Солнце совсем исчезло за вершиной и стало немного сумрачно. - Вам не кажется, о, певец любви, что вашей королеве пора послушать парочку мадригалов? Счастье мое рассмеялся и спел два чудесных мадригала. - Ты божественно поешь, любовь моя! И божественно целуешься! Пение тут же было заброшено и мы снова целовались, сидя на камне.
Эрик де Вутвиль: Поцелуи моей сказочной феи способны собрать кусочки разбитого сердца, заставить его не просто биться, а петь от счастья… - О, да, моя королева! На мгновение задумавшись, я решил усладить слух моего счастья мадригалом Чиприано де Роре. - Anchor che col partire Io mi senta morire, Partir vorrei ogn'hor, ogni momento; Tant'e il piacer chi'io sento De la vita ch'acquisto nel ritorno. E cosi mill'e mille volt'il giorno, Partir da voi vorrei; Tanto son dolci gli ritorni miei. Надо же! Сейчас мне показалось, что он был написан именно для нас и про нас: «Опять, при расставании Я будто умираю…» Быть может, мы уже жили и любили друг друга на этой Земле где-то в середине шестнадцатого века… Улыбнувшись этим неподобающим возникновению в голове ученого мыслям, я вспомнил, что давно хотел спеть любимой еще одну вещь Каччини. - Tu ch’ai le penne, Amore… Ну, и до чего могут довести мадригалы двух влюбленных безумцев? Прислонив лютню к подножию валуна, я устроился на нем рядом с Женни… и мы вернулись в реальность уже в быстро сгущающихся сумерках. - Нам пора возвращаться, ваше сиятельство. Скоро подадут ужин, а нам совершенно необходимо подкрепить силы перед последним спектаклем. Кажется, я благополучно переквалифицировался из директора Оперы в капокомико! – я рассмеялся, помогая Женни спуститься с камня. – Надо сказать, наша маленькая труппа пользуется большим успехом у публики, счастье мое. Уложив лютню в чехол, я надел сюртук, перебросил инструмент через плечо, и предложил любимой руку. Почти на подходе к «Хижине» мы встретили небольшую группу гуляющих: трех пожилых дам во главе с графом де Матье.
Женевьева де Вутвиль: Мы целовались, а у меня в голове звучали слова "Опять при расставании я словно умираю..." Как это верно! СОвсм недавно я испытала именно это! Но не сейчас, не сейчас! Рядом с моим любимым я только и чувствую, что живу!!! - Да, счастье мое, пойдем. Свежий воздух очень способствует аппетиту. К тому же ты совершенно прав, что нужно укрепить себя перед очередной призрачной вылазкой. Призраки тоже кушать хотят! Посредством рук его сиятельства я очутилась на тропинке. - О, да! Уж не знаю как тут герр Бадрух справится без нас... - я рассмеялась и стряхнула травинки с сюртука Эрика. Мы двинулись в обратный путь. - Знаешь, я пришла к выводу, что я очень похожа на тетушку Клотильду. Это ей был присущ артистизм и авантюризм в некоторой степени. И мы с ней прекрасно понимали друг друга. Мне жаль, что ты ее не узнал. Старички совершали вечерний променад чинно и медленно. Мы поздоровались с ними. "Ах, граф, "- обратилась графиня фон Брумшельц к Эрику. - "Вы пели на свежем воздухе? Как это романтично! Жаль, что мы не слышали..." "Может быть вы спели бы нам сегодня после спиритического сеанса?" - сказала баронесса фон Краус. - "Вы ведь будете присутствовать на нем, графиня?" Я кинула быстрый взгляд на Эрика. - Нет, баронесса, мы не сможем присутствовать на сеансе. "Отчего же? Сегодня будет много народу... барон Мустикер и граф Анбекант собираются быть. Их очень интересует эта сфера", - сказал граф де Матье. - Прошу прощения, господа, но завтра мы собирались с утра поехать на источник, освященный папой Львом, так что на сеансе никак быть не сможем... "О! Как это похвально, что молодые люди совершают маленькие паломничества!" - воскликнула графиня ван Грипенкель. Остальные старички с ней согласились. А мы сделали такие смиренные лица, что хоть иконы с нас пиши.
Эрик де Вутвиль: По дороге к отелю мы оживленно разговаривали, а потому даже не заметили, как оказались совсем близко. - Да, очень жаль, - я вполне мог поверить, что в груди тулузской аристократки подспудно полыхал бунтарский огонь свободолюбивого катарского юга и звучали романтичные мелодии труверов. – Это так удивительно, что в ее собрании живописи оказалась одна из моих картин, как перст судьбы… В сумерках я заметил взгляд, который бросила на меня Женни, но здесь мы были вынуждены вступить в беседу со старшим поколением блестящего общества маленького горного отеля. Впрочем, пожилые дамы говорили так много, что нам с моей радостью едва удавалось вставлять односложные ответы. - Увы, баронесса… Женни все же удалось довести до сведения компании, что мы не примем участия в заклинании духов по весьма уважительной причине, и я поспешил поддержать мою прекрасную сказку. - Да, мы рассчитывали предпринять эту поездку сегодняшним утром, но погода нарушила наши планы. Поэтому завтра мы твердо намерены осуществить их. Изобразив крайнее смирение – на наших лицах так и были написаны благочестивые помыслы, - мы распрощались со старой гваридией и, кое-как удержавшись от того, чтобы не броситься бегом, добрались до своих апартаментов. Нас распирал смех. - Сердце мое, нас будут ставить в пример молодежи во всех августейших домах Европы! Рухнув на диван в гостиной, мы старались отдышаться и утирали выступившие от хохота слезы.
Женевьева де Вутвиль: С трудом сдерживая смех, мы буквально ворвались в наш номер и расхохотались как сумасшедшие. - Если бы только видел какое количество благочестия было на твоем лице!!! - заливалась я. - Неужели мы можем прослыть идеальной парой? ВОшедший сообщить о том, что ужин будет через десять минут Жан с удивлением посмотрел на нас. - Жан... принесите воды, пожалуйста....ха-ха-ха!!!! Если бы они только знали...если бы только знали!!!! Я снова покатилась со смеху, представив себе лица благородных старичков, узнавших, что мы вытворяли в этом отеле! Жан принес и воды и вина и остановился. - Мне воды...воды... Когда ЖАн налил мне воды, а Эрику вина и вышел, а я сделала несколько больших глотков, чтобы успокоится, я спросила: - Как вы думаете, ваше сиятельство, что скажут о нашем благочестии месье Ланьи и барон? Ведь мы непременно расскажем им про этот курьез, не так ли? Пока мы разговаривали, накрыли ужин и мы уселись за столом. Аппетит и настроение у меня были отменные. А как мой муж? Тоска больше не появляется в его глазах? Кажется нет... - Скажи мне, счастье мое, что ты там говорил про перст судьбы, перед тем как мы подошли к старичкам?
Эрик де Вутвиль: - Мы и есть идеальная пара! Кто же виноват, что под словом «идеал» каждый понимает то, что ему хочется! Успокоиться было трудно, так как каждая реплика вызывала у нас новый приступ смеха. Напитки, которые принес Жан, помогли, но не сразу. - Что скажут Гийом и Этьен? Умрут от тихой зависти, что их не оказалось на нашем месте, - рассмеялся я. – Во всяком случае, им эта история доставит массу удовольствия. Розыгрыш благородных поклонников спиритизма как раз в их духе. «Стол накрыт, ваши сиятельства». Прогулка и безудержное веселье – лучший способ подогреть аппетит. Мы приступили к ужину с очевидным намерением разделаться с ним нашим любимым немилосердным образом. - Моя картина в собрании твоей тети Клотильды – это очень удивительно на самом деле. В частных коллекциях моих картин очень мало… Если бы ты не увидела ее и мы не говорили об этом, не знаю, решился бы я предложить написать твой портрет, счастье мое… Мы оба вспомнили те мгновения наедине в моей мастерской, когда между нами проскочила искра, как разряд молнии поразившая нас, когда прозвучали наши имена… Одновременно протянув друг другу руки, мы переплели пальцы и утонули в глазах друг друга, на какое-то время позабыв об ужине, обитателях отеля и привидениях.
Женевьева де Вутвиль: Как жаль, что уже нельзя расспросить тетушку Кло о том, каким образом картина Эрика попала к ней. Это ведь действительно чудо! Недаром мне тогда приснился сон, что она подвела меня к сфинксу и представила как Эрика де Вутвиля. А может это был не сон? Мне все же очень интересно будет поговорить об этом с профессором де Огиналем после возвращения в Париж. Мастерская Эрика возникла перед мысленным взором так ясно и четко, что мне показалось, что мы снова там и...да, вот так и было...наши руки...наши имена, прозвучавшие впервые и так сладостно... Глядя в глаза моего любимого мужа я снова переживала те удивительные минуты, в которые все и решилось. Да, именно тогда! - Эрик...любимый мой! Я легко дотронулась пальцами до его щеки. Реальный, родной, самый чудесный человек в мире! - Ты прав, все это похоже на чудо... поневоле станешь мистиком, коли познакомить нас с тобой смогли только ушедшие от нас родственники. А вы, ваше сиятельство, кажется не слишком то верите в мистику? Мы вернулись в реальный мир и закончили ужин. - Кажется у нас еще достаточно времени до начала сеанса, ваше сиятельство. Я бы хотела отдать кое-какие распоряжения своей горничной по поводу сборов и завтрашнего отъезда, если не возражаете. Его сиятельство не возражал и я отправилась в свой будуар, вызвав туда Жюльетт. - Ты уже занялась сборами? Очень хорошо. А приготовила отвар? Отлично! Не забудь уложить вот эти акварели, да так,чтобы они не помялись. "Какое платье вы оденете завтра утром, мадам?" - Вот это, кремовое. А мой дорожный костюм ты почистила? "Да, мадам". Занимаясь обычными делами, я не заметила, как пролетело время и за дверью спальни раздался голос Эрика, сообщающего, что нам пора идти.
Эрик де Вутвиль: Сколько любви и нежности было в глазах моей любимой, в ее прикосновениях! Случилось то, в возможность чего я уже совершенно не верил, на что не смела надеяться моя измученная, почерневшая от пепла горьких разочарований душа… теперь она совсем иная, благодаря… - Женни, любовь моя! Да, странно, что мы не встретились раньше, а познакомились на похоронах дяди Антуана. Но есть ли во всем этом мистика? - Не знаю, что понимать под мистикой. Счастливое стечение обстоятельств, цепь случайностей, называемых судьбой? Наверное, что-то подобное бывает в жизни каждого человека… Пусть это будет чудом! А вот в привидения, предзнаменования и тому подобные вещи я вряд ли смогу поверить, тем более, после того, как мы с вами, ваше сиятельство, так удачно освоили призрачную специальность. Рассмеявшись, мы вспомнили о предстоящих трудах и принялись за столь необходимое подкрепление сил. После десерта счастье мое поднялась в будуар, а я прошел к роялю. Последняя часть симфонии осталась незавершенной, я наиграл тему и записал двенадцать тактов. - Жан! «Да, ваше сиятельство?» - Сложи эти ноты в багаж, - я протянул ему листы до сих пор остававшиеся на пюпитре рояля, - лютню тоже можешь упаковывать, а скрипка мне еще может понадобиться. Я поднялся наверх вместе с камердинером, взял скрипку, достал из кармана черного сюртука с воротником стойкой оставшиеся шарики, захватил на столе в спальне газеты – для спиритического сеанса любопытствующих будет достаточно, мы же не хотим больше никого пугать до нервного срыва – и негромко постучал в дверь второй спальни. - Ваше сиятельство, вы готовы? Женни выпорхнула из будуара, мое сердце стукнуло как-то особенно радостно и звонко: так всегда бывает, когда передо мной появляется моя прекрасная сказка. - Посмотрим, чем занято общество, госпожа Призрак, - улыбнулся я. – Полагаю, они готовятся к встрече с нами.
Женевьева де Вутвиль: Я вышла навстречу Эрику. - Госпожа Призрак? Да вы шутник, ваше сиятельство. Давайте не будем заставлять себя ждать благородное собрание. Мне и самой очень хочется поскорее завершить это мероприятие. Мы спустились вниз, Эрик оглянулся. Жан подал ему футляр со скрипкой. - Не волнуйся, Жюльетт занята сбором вещей. Счастье мое открыл потайную дверь и по тайным ходам мы достигли ставшего уже привычным места позади зеркала в гостиной. Общество уже собралось. Не было только четы Викколанти и принца с его сопровождающим. Леди Сэвидж что-то объясняла господину Орье. - Каков план действий, месье Призрак? А вот и принц. Он и его сопровождающий были без дам. Дамы не разделяют их любовь к спиритизму? Леди Сэвидж буквально бросилась навстречу наследнику, приветствуя его. Поближе придвинулась и Элена Коратович. - Взгляни, венгерская княжна все еще надеется, что наследник обратит на нее внимание. О чем она думает? Я не понимаю... Наследник оглядел собравшихся и что-то сказал графу Анбеканту. - Мне кажется, что его высочество чем-то расстроен. Открой окошко, послушаем. Эрик открыл звуковой ход. Наследник шведского престола, не удостоив вниманием венгерку, сделал знак леди Сэвидж, и они подошли вплотную к зеркалу. Как же это странно быть разделенным только тонкой прозрачной с одной стороны перегородкой. "Я бы хотел просить вас после окончания общего сеанса, устроить специальный сеанс, на котором кроме вас и меня никого не будет. Возможно ли это?" - спросил принц. Леди Сэвидж была явно польщена таким предложением. "Конечно, господин барон, конечно! Здесь есть маленькая гостиная, мы сможем там все и устроить, когда общество разойдется". Я взглянула на Эрика. Он внимательно слушал этот диалог. "Где эта гостиная?" - спросил принц. "Отсюда направо через танцевальный зал..." Наследник коротко кивнул и отошел от зеркала. Интересно, о чем же он хочет спросить призраков наедине? Это очень любопытно! "Господа, господа! Пора начинать! Занимайте места..." - провозгласила англичанка и все стали рассаживаться у стола.