Форум » Непосредственно сама РИ » 19 июля – 10 августа 1876 года Свадебное путешествие Эрика и Женни (продолжение 6) » Ответить
19 июля – 10 августа 1876 года Свадебное путешествие Эрика и Женни (продолжение 6)
Эрик де Вутвиль: 19 июля 1876г., воскресенье Всплывающие из-под воды огни и искрящийся смех любимой, который постепенно становится все тише и тише, удаляясь от меня… я пытаюсь крикнуть «Женни!», но губы не слушаются и вокруг только пляшущие огни факелов, освещающие мрачное подземелье… нет, не Оперы… это тайный ход из Лувра… сердце мучительно сжалось от резкой пронзающей боли… Я резко открыл глаза и почувствовал тяжесть головки любимой на моем плече. Уффф… медленно перевел дыхание. Счастье мое, ты здесь, спишь в моих объятиях. Я чуть повернул голову и в полумраке алькова разглядел, что любимая улыбается во сне блаженной улыбкой. Сердце наполнилось теплом и всепоглощающей нежностью. Как же я боюсь потерять тебя, свет души моей! И надо было присниться такому сну в нашу первую брачную ночь… Должно быть, я все еще не до конца поверил в свое невероятное, невозможное счастье. Волосок от упавшего на лицо локона защекотал носик моей прекрасной сказки, она смешно фыркнула, чуть пошевелилась и еще крепче обняла меня во сне. Теперь я уже улыбался такой же блаженной улыбкой, какую видел на лице жены. Плечо немного затекло, но мне не хотелось будить ее. Сколько сейчас может быть времени? На крайний случай я приказал Жану разбудить нас в двенадцать, чтобы не опоздать на четырехчасовой поезд. Но полдень еще похоже не наступил. И все-таки надо осторожно сменить позу. Очень медленно, не размыкая объятий я перевернулся на бок, головка Женни сместилась на мою руку, а носик уткнулся в мою грудь и легонько потерся о нее. Радость моя не спит? Или мне показалось?
Эрик де Вутвиль: Теперь подушки были разложены так, что на них было удобно опереться локтями или спиной, если занять полусидячее положение. Прихватив бокалы я последовал предложению возлечь. Сказка моя неожиданно провела, чуть касаясь ладонью, по моей ноге... - Щекотно, ваше сиятельство! Я расплещу вино… С одной стороны, она смутилась, с другой, развеселилась, а я даже не знал, что ответить на ее последнее замечание. - Ммм… а что в этом такого, сердце мое?
Женевьева де Вутвиль: Вопрос Эрика совсем меня смутил, я закрыла лицо руками. - Нет, ничего такого... Я через пальцы посмотрела на Эрика. - Мне нравится... И окончательно смутившись, отвернулась, засмеявшись. Он не понимает наверное. Я никогда не видела мужчину так близко, я никогда не видела мужского тела и мне безумно любопытны некоторые моменты. - Мы очень разные...Нет, я не о нас с тобой...я про мужчин и женщин...Подай мне вина, пожалуйста!
Эрик де Вутвиль: Ну, вот! Любовь моя совсем засмущалась. Ей нравится? Чего-то я не понимаю… Ах, вот в чем дело! На ногах античных геркулесов и аполлонов, которых можно увидеть в музеях, волосы не растут. Мне стало смешно, но я сдержался, чтобы еще больше не вогнать Женни в краску. - Конечно, разные. Но так даже лучше, гармония складывается из разнообразия… Возьми, - я протянул бокал, - и иди ко мне поближе, пожалуйста. Я очень люблю тебя, счастье мое! Душа моя справилась с минутным замешательством и устроилась рядом со мной.
Женевьева де Вутвиль: Это, наверное, совсем неприлично, что я так рассматриваю своего мужа. Что он только подумает?! Но я ничего не могу поделать со своим любопытством и... мне действительно нравится в Эрике все... его тело вызывает во мне и смущение и восхищение. Я взяла бокал и прижалась к своему счастью. - Скажи, тебе ведь нравится мое...мое тело?
Эрик де Вутвиль: Что-то сегодня мою любимую вдруг разволновали такие вопросы? Наверное, я недостаточно часто говорю о своей любви… А это неправильно! - Нравится? Нет, нет, это совсем не то слово! Твое тело прекрасно, божественно, ты - само совершенство! Я в восторге от этой красоты… как мужчина, как художник, как любовник, как муж… Пригубив вино, я отставил бокал - сейчас он мешал мне – и, глядя во все глаза, на неземную красоту жены, осторожно провел ладонью по изгибу ее бедра. - Прикасаясь к тебе, я испытываю священный трепет, страстное желание, головокружение… и все одновременно… Люблю тебя, люблю тебя всю! Тело и душу… если вообще имеет смысл их разделять. Я люблю тебя, Женни!
Женевьева де Вутвиль: В ответ на мой вопрос я получила потрясающее признание в любви и прерывисто вздохнула, когда рука моего любимого почти невесомо заскользила по моей коже. Но свой вопрос я задала совсем не затем, чтобы вырвать это признание... - Да, любимый, я знаю...я вижу это! Только...я...пообещай, что не рассердишься! Любовь моя удивленно приподнял бровь. - А другие женщины... которых ты... - я пыталась подобрать слово. - ...знал...они были так же красивы? Я искоса бросила взгляд на Эрика.
Эрик де Вутвиль: Не рассержусь на что? Вопрос Женни привел меня в замешательство. Неужели она не понимает, какие у меня могли быть женщины?.. Я резко сел, но нашел в себе силы не отвернуться, хотя очень хотелось. - Женни… они не были красивы… я не помню, какие они были. Моя отличная визуальная память в этом отношении пощадила меня.., - я горько усмехнулся, - или просто я не хотел их помнить… Думаю, и они запомнили в основном мой кошелек… если только мое уродливое лицо не являлось им в страшных снах… надеюсь, нет… у таких дам достаточно крепкие нервы. Сравнивать их с тобой немыслимо… то есть бессмысленно… это было совершенно иное… нет, я не стану лгать, была одна женщина, которая относилась ко мне, можно сказать, хорошо, но не слишком меня понимала, да и не стремилась к этому… мы были из разных миров… Я до сих пор иногда с трудом верю в чудо нашей любви… я не смел даже надеяться на него… Схватив бокал, я залпом выпил вино, не почувствовав вкуса.
Женевьева де Вутвиль: Я не сразу поняла, что произошло, но, увидев как Эрик резко принял сидячее положение и весь напрягся, сообразила, что мой вопрос пришелся не ко двору. Он говорил достаточно жестко и на лице опять появилась горькая усмешка. Я ее ненавижу, но, оказывается, сама вызываю ее... Эрик только однажды говорил о своем изъяне так открыто и вот сейчас снова. У меня было ощущение, что он бросился в бой с открытым забралом и решил будь, что будет. Почему он говорит про кошелек? Ох... он хочет сказать, что ему приходилось покупать...женщин? И вдруг до меня дошло! Эрик такой сильный и уверенный в себе человек теряет свою уверенность, когда речь заходит о его отношениях с женщинами. Теряет и все тут! И ничего не может с собой поделать. А я как полная дурочка сейчас опять затронула тему, которая выбивает его из седла... Я чуть подвинулась к моего любимому и уткнулась лбом в его спину. - Я сама не знаю, почему я об этом спросила... и что я хотела услышать. Может быть что-то типа "ты на свете всех милее"...как в той сказке, где было говорящее зеркало. Я говорю сама себя, что никогда ни за что не сделаю тебе больно и готова кинуться на любого, кто бросает на тебя косой взгляд... а в результате веду себя как ребенок, который по глупости и из любопытства отрывает крылья бабочке... Да, мне очень интересно знать о твоих отношениях с женщинами, потому что...просто потому, что я очень любопытна по своей сути и еще...потому что встретив тебя, я до сих пор не могу поверить, что ни одна из многих женщин не смогла тебя полюбить, оценить, дать тебе счастье... Получается, что мы оба не можем во что-то поверить... Все это я проговорила, сидя уперевшись лбом между лопаток моего счастья и только в конце подняла голову. - Прости меня, если сможешь...Я очень люблю тебя, Эрик! Я провела рукой по его плечу, но любовь моя не шелохнулся. Тогда я подтянула колени к носу, обхватила их руками и горько вздохнула.
Эрик де Вутвиль: Затронутая Женни тема вдруг разбередила рану, казавшуюся мне уже совершенно излеченной моей любимой и зарубцевавшейся. Нет, не так просто отрешиться от прошлого… Француаза была права, когда сказала, что мне попадались не те женщины. Или я сам не там и не тех искал? Любовь моего счастья доказывает эту истину лучше любых рассуждений. Наткнувшись на несколько презрительно-испуганных взглядов и гримасок отвращения на лицах великосветских красавиц, я отгородился ледяной стеной притворного равнодушия от женщин своего круга и стал искать горьковатый заменитель любви в среде попроще, а потом и вовсе ударился в нелепые фантазии Пигмалиона… Только получается, что все так и должно было быть: я должен был пережить все разочарования, все муки, чтобы встретить ЕЕ, предназначенную мне судьбой. Так о чем мне жалеть? Зачем терзаться воспоминаниями о поражениях, или что там было? И зачем расстраивать мое сказочное чудо? Я слышал все, что говорила мне моя радость, и в то же время был поглощен своими мыслями, поэтому замешкался с ответом и обернулся, услышав ее тяжелый вздох. - Жении! Это ты прости меня! Я не должен был так реагировать. Конечно, ты прекрасней всех на свете! – я обнял ее одной рукой за плечи, а другой аккуратно приподнял лицо за подбородок, чтобы наши глаза встретились. – Все, что было, не имеет значения, потому что я ждал тебя, искал тебя и нашел! Я люблю тебя бесконечно!
Женевьева де Вутвиль: Мне было очень-очень грустно. Ну какая из меня жена? Еще только свадебное путешествия, а я уже расстраиваю моего мужа...то за мной носится ошалевший от чувств англичанин, то я сама выдаю очередную глупость... Я грустно смотрела в глаза Эрика. - Ты вправе так реагировать... только знаешь, ты ведь умный, успешный, богатый, очень сильный, безумно талантливый человек...у тебя есть все! Даже маленькая и не совсем умная жена, которая пока только доставляет тебе одни хлопоты. Но она тебя любит и всегда будет любить. Я обещаю тебе, что больше не задам тебе подобных вопросов. Я взяла руку моего любимого и приложила его ладонь к своей щеке.
Эрик де Вутвиль: Совершенно расстроенный вид моей сказочной феи мне совсем не понравился. - Что ты говоришь, любовь моя?! Какие хлопоты? Ты – самая умная, нежная, чуткая и чувственная женщина на земле! Ты – мое счастье! Я легко прикоснулся губами к ее губам. - Маленькая моя… это так замечательно! У меня есть все, потому что у меня есть ты. Понимаешь, только с тобой я почувствовал себя действительно сильным. Правда, мне кажется, я горы могу свернуть, добиться чего угодно, осуществить любые замыслы… благодаря тебе! Мир вокруг изменился, когда появилась ты. И я изменился тоже. Я никогда не чувствовал такой головокружительной легкости, не испытывал столько радости… Сердце мое вздохнула, спустила ноги с дивана и обняла меня, уткнувшись лицом в мою грудь.
Женевьева де Вутвиль: Я выслушала слова Эрика и, кажется расстроилась еще больше. Уткнувшись ему в грудь я пробурчала: - Ну почему происходит так, что я делаю глупость, а ты еще меня и утешаешь? А? Я начинаю чувствовать себя просто отпетой негодяйкой! Волосок на груди его счастья прилип к моей губе и, почему-то не желал отлипляться ни в какую. Я боялась резко дернуться, чтобы не причинить боль моему любимому, но в то же время мне хотелось освободиться от этого плена. Я фыркнула, дернула головой и освободилась, но этот коварный волосок так щекотно проехал по нижней губе, что мне пришлось быстро-быстро несколько раз облизать, чтобы ощущение щекотки прошло. Поглощенная этим занятием, я и не заметила, что Эрик смотрит на мои терзания еле сдерживаясь от смеха. - Что? Я прилипла к вам, граф, ничего особенного... - протянула я и тут же расхохоталась, потому что поняла, что выглядела ужасно смешно.
Эрик де Вутвиль: Я готов утешать мое счастье сколько угодно. Но лучше пусть она смеется, я так люблю ее смех! Забавная ситуация, наконец, развеяла мрачноватые тени прошлого. - Прилипли, графиня? Так это же чудесно! – я рассмеялся вместе с любимой. – И даже без сладкого? А если вы попробуете вот эту нугу или шербет… или как это называется? Ухватив кусочек восточного лакомства, я поднес его ко рту Женни. - Попробуйте, ваше сиятельство.
Женевьева де Вутвиль: Эта смешная ситуация помогла нам. Я обрадовалась и видела, что Эрик обрадовался этому тоже. Восточная сладость была мягкой и нежной...и безумно сладкой. И оказалась у меня во рту вместе с пальцем моего любимого, который я тут же и облизала с наслаждением. - Ваш палец, мой господин, гораздо слаще любой самой сладкой сладости на свете...Но от этого шербета у меня сейчас скулы сведет, до того он приторный. Его срочно нужно запить, а то губы слипнуться. Я плотно сжала губы и заговорила не разжимая их. - Ну вот...видишь! Уже слиплись! Теперь я буду всегда молчать! Я закатила глаза в притворном ужасе и рухнула навзничь.
Эрик де Вутвиль: Неужели может найтись сладость слишком сладкая даже для моей волшебной сказки? Я с легким ужасом покосился на блюдо, пожалуй, мне этого пробовать не стоит. Счастье мое заметила мой взгляд, кажется, ей захотелось напугать меня еще больше. - Одно мгновение, сердце мое… Не помню, когда Женни успела поставить свой практически полный бокал на столик, но взять его сразу я не решился – пришлось окунуть руки в предусмотрительно приготовленную чашу для омовений. Все эти манипуляции отняли у меня секунд десять. - Позвольте напоить вас, ваше сиятельство. Я просунул руку под спину Женни и поднес бокал к ее губам, но она держала их плотно сжатыми, а в глазах скакали сонмы чертенят. Придется действовать самым решительным образом! - Не разлепляются? – участливым тоном поинтересовался я, Женни мотнула головой. – Сейчас предпримем экстренные меры. Мои губы накрыли губы любимой…
Женевьева де Вутвиль: Я держала губы крепко сжатыми, вытаращивала глаза и качала головой, давая понять, что открыть рот никак не могу. И угукала как филин! Но навострилась, когда Эрик ласково-ласково сказал про экстренные меры. Ох уж эти меры!!! Счастье мое нежно, но настойчиво пытался раскрыть мои губы, но я держала их плотно сжатыми, тряслась от смеха и чувствовала, что мне не хватает воздуха. Поняв, что ничего не получается мой хитроумный Одиссей применил простой, но действенный метод - он легонько пощикотал языком мою верхнюю губу. Это вынести я не смогла и расхохоталась! - Это ужас как щекотно!!! Ужасный метод, ужасный!!!
Эрик де Вутвиль: Похоже, что нуга оказалась крепчайшим клеящим средством! Женни сотрясалась от сдерживаемого смеха, но ее губки оставались плотно сжатыми. А попробуем так… Счастье мое не выдержала, ее звонкий смех рассыпался по комнате, но тут же сменился притворным возмущением. - Зато действенный, графиня! Теперь вы можете выпить вина. Прошу, - я протянул бокал. Женни припала к нему как путник в пустыне припадает к роднику оазиса, видимо, сладость и впрямь оказалась чрезмерной. Пока любовь моя утоляла жажду, я плеснул вина в свой бокал и подтянул поближе блюдо с фруктами. - Быть может персик, мадам?
Женевьева де Вутвиль: Наконец я могу запить эту невероятную сладость. Уф!!! - Спасибо, мой господин! Я скептически посмотрела на предлагаемый мне фрукт. - Нет...персик не хочу. Нет ли там чего-нибудь покислее? Мне кажется, что я бы сейчас съела целый лимон! Но лимона на блюде не оказалось. - Тогда лучше вон то яблоко, надеюсь оно покислее персика. Эрик торжественно поднес мне яблоко. Маленький фруктовый ножичек лежал на столе. Я посмотрела на него, потом на яблоко и решила снова не придерживаться церемоний. Сочное и кислое!!! Самое то!!! Я блаженно зажмурилась пережевывая вкусный плод.
Эрик де Вутвиль: Отвергнув персик, счастье мое выбрала яблоко и с таким наслаждением впилась в него прямо белыми зубками, что устоять было невозможно. - А можно мне немного покуситься на этот чудесный плод и откусить кусочек? – поинтересовался я.
Женевьева де Вутвиль: - За варварский метод разлепления моих нежных губок, я бы вам не позволила, ваше сиятельство, но за то, что этот метод все же сработал и теперь я могу наслаждаться этим замечательным яблоком, так уж и быть, дозволяю! Я протянула Эрику яблоко. - Кусайте! Хрясь! И половина яблока оказалось за щекой моего несравненного счастья. - Ничего себе кусочек!!!!
полная версия страницы