Форум » Непосредственно сама РИ » 8 мая 1876 года Первое прослушивание в Опере Эрик и Женевьева » Ответить
8 мая 1876 года Первое прослушивание в Опере Эрик и Женевьева
marina:
Женевьева де Кавиль: - Пойдем... - я легонько коснулась губами его виска, встала и протянула ему руки. - Я очень хочу услышать твое новое сочинение, тем более в твоем исполнении. Волнение охватило меня, как только я представила звуки его голоса. Мы прошли в музыкальный зал. Эрик занял место за роялем, а я снова стояла, облокотившись на инструмент, едва сдерживая нетерпение. Вот руки коснулись клавиш, несколько аккордов... милостивый бог! Если он говорит, что музыку сфер услышать нельзя, то что тогда я слышу! Он пел и смотрел на меня, а со мной творилось что-то невероятное, потому что было полное ощущение, что этот голос обнимает меня, прикасаясь к каждой клеточке моей кожи, вызывая неистовый восторг во всем моем существе. Боже, какой же дар ты дал моему любимому!!!
marina: Эрик де Вутвиль Стихи Рене были действительно хороши и прекрасно ложились на музыку. Партию Тезея я написал для драматического тенора, и был рад, что уже нашел исполнителя, чтобы поставить оперу на сцене. Но что скажет Женевьева? Понравится ли ей признание античного героя? Я пел, вдохновленный неземным сиянием ее глаз, кажется, получалось даже лучше, чем у Гийома. Тогда у меня было не слишком радужное состояние духа… Последний звук замер, и в зале наступила тишина.
Женевьева де Кавиль: Что же это? Что ты делаешь со мной, любовь моя! Оказывается его божественный голос уже стих, но внутри меня он все еще звучал, и некоторое время я не могла вымолвить ни слова. - Ты совсем околдовал меня, - наконец, тихо произнесла я, осторожно переведя дыхание. Мне хотелось и смеяться и плакать... - Мне казалось, что мое сердце разорвется от любви... Ты волшебник! Твой голос, твои руки... это чудо! Я приблизилась к нему, взяла его лицо в ладони и покрыла поцелуями, я не могла сдержать себя.
marina: Эрик де Вутвиль Мое собственное сердце едва не разорвалось от любви и нежности, когда моя любовь зацеловала мое лицо! Клянусь, такого триумфа не переживал ни один композитор или исполнитель. Разве могут сравниться самые оглушительные овации с трепетом ее пальцев, с восторгом в голосе любимой?! Я чуть развернулся и притянул Женевьеву к себе на колени: - Спасибо, любовь моя! Я буду твоим волшебником, твоим художником и музыкантом, моя прекрасная сказка! Наши губы слились, мы почти умирали в объятиях друг друга и возрождались к новым восторгам… Кажется, мы совсем сошли с ума! Я все же уловил приближающиеся тихие шаги, кто-то крался в нашу сторону почти на цыпочках. - Нас сейчас застанут, - прошептал я, с трудом переведя дыхание.
Женевьева де Кавиль: Я ничего не слышала и не видела, кроме близко-близко его потрясающих глаз, наши объятия и поцелуи были горячи и упоительны. Очнувшись от того, что Эрик прошептал мне, я замерла, прислушавшись... но ничего не услышала. Но он слышал... - Мне все равно, - прошептала я. - Пусть застают... И, чуть отклонившись, сказала довольно громко, повернув голову в сторону двери: - Жюльетт, ты покинешь этот дом сегодня же! За дверью послышались быстрые удаляющиеся шажки. - Она совсем ополоумела, - вздохнула я. - Но не хочу сейчас об этом... Поцелуй меня еще.
marina: Эрик де Вутвиль Нам все равно, любовь моя! Что же тут поделаешь, когда оторваться друг от друга смерти подобно. Пусть этого не понять некоторым любопытным особам… Как же я любил эту ее просьбу! Мы продолжали целоваться до тех пор, пока за дверью не раздались довольно громкие шаги, которые услышала сразу и Женевьева. Посмотрев друг на друга, мы вздохнули, и она вспорхнула с моих колен. На пороге возник Шарль.
Женевьева де Кавиль: Шарль был выдержан и невозмутим. Он сказал, что стол накрыт, и спросил, можно ли подавать. - Пойдем... ты, наверное, голоден, а все уже готово, как видишь. И обратилась к Шарлю: - Ступай, мы сейчас придем. Шарль поклонился и вышел, плотно прикрыв дверь.
marina: Эрик де Вутвиль А ведь я действительно проголодался… Должно быть, от перепалки с Марра. Я улыбнулся собственной мысленной шутке: - Ужасно голоден, Женевьева. Она улыбнулась мне в ответ. В сад мы вышли, держась за руки. К счастью, попавшей в немилость горничной там не было, а невозмутимый Шарль даже бровью не повел. Он наполнил наши бокалы и сделал знак, чтобы подавали. Обед в наполненном ароматами цветов саду обещал быть восхитительным, что подтверждали и не менее изумительные запахи, идущие от поданных блюд.
Женевьева де Кавиль: Шарль распорядился поставить стол на той небольшой лужайке, которая была обрамлена и отгорожена от дома кустами шиповника, цветущего с самой весны до самой осени. Я была благодарна ему за это. Я подумала, что когда-нибудь мы будем с Эриком вот также сидеть в саду нашего дома, и никто и ничто не будет мешать или стеснять нас. Вино было очень кстати... - Спасибо, Шарль... Мы с удовольствием приступили к трапезе. Оба были голодны, как оказалось, а на воздухе аппетит и подавно разыгрался. Оказывается, мне ужасно нравится заботиться о моем любимом. - Попробуй вот эти маленькие тарталетки, наш повар готовит совершенно особую начинку для них и никому, даже нам с отцом, не открывает секрета. Но вкусно невероятно!
marina: Эрик де Вутвиль Это была лучшая трапеза в моей жизни. Нас не стесняли любопытные взоры, которых невозможно избежать в ресторане или на официальном обеде. А взоры эти бывали подчас не просто любопытными… Женевьева то и дело предлагала мне попробовать новое блюдо с искренней и нежной заботой, я сам наливал вино, отказавшись от помощи слуги. Не хотелось, чтобы кто-то постоянно стоял рядом. В перерывах между переменами мы протягивали друг другу руки, наслаждаясь мимолетным прикосновением, каждым взглядом, жестом и словом друг друга. Ко всему прочему, повар Мориса постарался сегодня ничуть не хуже, чем вчера.
Женевьева де Кавиль: Изумительный, совершенно восхитительный сегодня обед! И блюда были чудесные, но особенно прекрасно то, что мы были вдвоем, и нам было хорошо вместе. Мы наслаждались обществом друг друга, разговаривая о всяких пустяках. Только у меня запала одна мысль, и я никак не могла от нее отделаться. Мне так хотелось снова услышать ту арию, что Эрик пел мне тихо у себя в кабинете. Та мелодия совершенно завораживающая так и звучала у меня в голове. Когда обед был закончен, и мы просто сидели, потягивая вино, я все же не выдержала: - Эрик... могу я попросить тебя..., - я замолчала на какое-то мгновение, мне вдруг стало так неловко, я не даю ему опомниться. - Прости, но ты не мог бы... немного позже, спеть еще раз арию Надира, что ты пел мне сегодня. Если тебе не трудно, любовь моя... Я умоляюще посмотрела на него.
Эрик де Вутвиль: Мне трудно? Любовь моя, мне было трудно сдерживаться, когда душа пела от твоего присутствия рядом, от неги и нежности, затоплявшей все мое существо, и голос рвался наружу… - С удовольствием спою, любовь моя. Хочешь а капелла или с аккомпанементом? Она выбрала второе. Мы еще четверть часа провели в саду, но солнце изменило свое положение и начало припекать. Женевьева попросила Шарля отнести напитки в музыкальный зал. В комнатах было прохладнее, рояль призывно поблескивал клавишами… Я сыграл вступление и запел. Женевьева снова закрыла глаза… Романс Надира одна из лучших арий лирического тенора, я всегда любил исполнять ее. А для нее… все мои чувства вылились из сердца и зазвучали в голосе. Когда я закончил, моя любовь не сразу пришла в себя. А на пороге я увидел застывшего, словно статуя, Шарля с подносом в руках.
Женевьева де Кавиль: Когда Эрик запел, мне пришлось опереться спиной о рояль, потому что с первых же нот я почувствовала слабость во всем теле, блаженство и нега охватили меня. Его голос передавал все оттенки чувств, у меня останавливалось дыхание и замирало сердце. Казалось, пела его душа со всей силой нежной страсти... Мне не сразу удалось прийти в себя, когда его голос перестал звучать. - Твой голос, как сама любовь, счастье мое, благодарю тебя.., - я повернула голову и совершенно затуманенным взглядом посмотрела на Эрика. И только потом заметила, что в дверях стоял застывший Шарль, который, видимо, слышал пение, был ошеломлен, но, придя в себя чуть раньше, сделал шаг назад и скрылся за дверью. Но до Шарля мне сейчас не было никакого дела. - Ты подарил мне восхитительнейшие минуты... - его голос зажег внутри меня какое-то ровное и жаркое пламя.
Эрик де Вутвиль: Внезапно я понял, что переживание, вызванное моим пением, оказалось слишком сильным, и вызвало у Женевьевы слабость. Она чуть покачнулась. Что это я делаю, безумец! Я мгновенно оказался рядом с ней и подхватил любимую на руки. - Любовь моя, тебе нехорошо? Прости меня… Я посадил ее в одно из кресел и, опустившись на одно колено, взял за руку: - Я так люблю тебя, Женевьева…
Женевьева де Кавиль: Голова у меня действительно плыла, но Эрик напрасно испугался. - Мне слишком хорошо, любимый... Такого просто не бывает... Я немного подалась вперед и, заглянув Эрику в глаза, спросила: - Ты действительно есть в моей жизни или это сон?!
Эрик де Вутвиль: Вздох облегчения вырвался из моей груди: я не напугал мою сказку. Это не дурнота, а скорее эйфория. «Так просто не бывает», - сказала Женевьева, и мысленно я согласился с ней… но так было! Было прямо сейчас – эйфория взаимной любви и неземного счастья обрушилась на нас как горный водопад. - Я не сон, Женевьева, и ты – не сон, - я поцеловал ее руку. – Как же это прекрасно, любовь моя! Поднявшись с колен, я протянул ей руки, она встала. В этот момент в зал все-таки вошел Шарль с подносом…
Женевьева де Кавиль: В тот момент, когда мы оба поднялись, на пороге снова появился Шарль. Он острожно поставил поднос с напитками на столик и вдруг почтительно и низко поклонился Эрику. Сложилось ощущение, что он благодарил его за услышанное пение. "Простите, мадемуазель..." - произнес Шарль и вышел из комнаты. Я улыбнулась Эрику. - Налей мне белого вина, пожалуйста... Пока он наполнял бокалы, раздался трезвон дверного колокольчика. Меня это несколько удивило, отец вряд ли мог вернуться так рано... Кто-то с нежданным визитом? Через минуту дверь в зал отворилась, и Шарль сказал: "Мадемуазель, вас хочет видеть месье де Тюрен." Тюрен! Господи помилуй! Его только не хватало! Значит, уже успел пообщаться с моими подругами... Я бросила быстрый взгляд на Эрика и сказала Шарлю: - Передай, я никого не принимаю. Он склонил голову и вышел. За дверью раздался приближающийся возбужденный голос Тюрена, который заявлял, что должен меня видеть, а Шарль методично твердил, что мадемуазель не принимает. Кажется, придется выйти к нему, иначе, боюсь, он просто ворвется в зал. Не хватало еще скандала. Я нервно сжала руки. - Эрик, прости, я оставлю тебя на минуту, - сказала я, дотронувшись до его руки, и быстро вышла из зала.
Эрик де Вутвиль: Когда Шарль вдруг поклонился мне, это было неожиданным, но приятным свидетельством того, что совершенно посторонние и далекие от высокого искусства люди могут оценить мое пение. Его проявление благодарности и уважения тронуло меня, я кивнул ему в ответ и чуть заметно улыбнулся уголками губ. Налив бокалы, я протянул один Женевьеве, но мы едва успели сделать по глотку: раздался звонок, кто-то громко и очень настойчиво сообщал о своем желании попасть в дом. Я вопросительно посмотрел на невесту, она недоуменно пожала плечиками. Услышав имя посетителя, Женевьева как будто слегка расстроилась. Де Тюрен… ммм… фамилия известная, но какой это де Тюрен? И что означает его визит? Хотя… судя по выражению досады и недовольства на прекрасном личике моей любимой, это был бывший воздыхатель. Я бы удивился, если бы таковых не оказалось в природе… Женевьева, извинившись, быстро вышла из зала… Напрасно, любовь моя, я вполне могу побеседовать с этим Тюреном.
Женевьева де Кавиль: Увидев меня, Шарль пробормотал извинения и сказал, что предупреждал господина де Тюрена, что хозяйка не принимает. - Все в порядке Шарль, спасибо. Он отошел не некоторое расстояние и застыл у стены. Я обратилась к Тюрену: - Добрый день, месье де Тюрен, что вам угодно? Ги де Тюрен был очень возбужден и взволнован. "Здравствуйте, Же... мадемуазель де Кавиль, - произнес он, слегка нахмурившись от моего холодного тона. - Я пришел узнать... правда ли то, что я услышал о вашей помолвке с... графом де Ларенкуром?" - Правда, месье, - спокойно ответила я. Глаза Тюрена полезли на лоб, наверное, он все же надеялся, что я скажу "нет". "Вот как?! И это после того, как я признался вам в любви, как вы отвечали мне благосклонностью?!" - Тюрен с вызовом вздернул голову, голос его почти дал петуха. Я закатила глаза. - Месье, вы заблуждаетесь. То, что было с вашей стороны, я не могу отрицать, но я никогда не отвечала вам благосклонностью. И вы это прекрасно знаете. Я однажды уже сказала вам все по этому поводу. Поэтому считаю вашу назойливость неуместной. В глазах Тюрена мелькнуло что-то похожее на злобу. "И вы могли... могли предпочесть кого-то мне?! Мне?! Который вас так любит! И кого!!! Ларенкура! Я отказываюсь верить в это! Вы нарочно обманываете и испытываете меня!" Это уже переходит всякие границы! Мне все же казалось, что Тюрен не так уж и глуп. Боже, какое самомнение!!! В этот момент из-за неплотно прикрытой двери зала донеслись звуки музыки. Я повернула голову в их направлении и прислушалась. Эрик играл... что это... какая насмешка для Тюрена! Эрик играл свадебный марш из "Лоэнгрина". Я не смогла сдержать усмешки. Тюрен явно опешил и застыл, прислушиваясь. Кажется, тоже узнал мелодию! Краска залила его лицо. - Прошу вас, месье де Тюрен, - я жестом пригласила его пройти в музыкальный зал. Он поколебался секунду, но все же пошел за мной. Спокойный и даже, как мне показалось, несколько расслабленный Эрик сидел за роялем и наслаждался игрой. Когда мы вошли, он повернул голову, и на мгновение на его лице появилась ироничная усмешка и тут же исчезла. Ах, любовь моя, это почти вызов! Я подошла к Эрику и сказала: - Месье де Тюрен, вот мой жених, граф де Ларенкур.
Эрик де Вутвиль: Молодой, немного визгливый голос не показался мне знакомым. Я знал Эдмона де Тюрена, министра финансов, его брата Виктора де Тюрена, кардинала, их кузена Орельена де Тюрена, известного коллекционера живописи и литературного критика… Но это был кто-то из младшего поколения. Ги, Анри или Габриель? С сыновьями Эдмона и Орельена я не был знаком настолько близко, чтобы часто слышать их голоса. Однако молодой человек явно переходит границы светской вежливости, еще немного и, не подозревая о моем присутствии, он наговорит такого, что мне придется его вызвать… Врываться в гостиную я счел довольно глупым, поэтому вернулся к роялю и на секунду задумался. Полированное дерево отразило мою ироничную усмешку, пальцы коснулись клавиш… Когда Женевьева ввела непрошеного визитера в зал, я усмехнулся: Ги де Тюрен собственной персоной! Как же, единственный сын министра финансов и наследник отнюдь не маленького состояния отца. - Добрый день, месье де Тюрен, - безмятежным тоном приветствовал его я, не прекращая игры.
полная версия страницы