Форум » Непосредственно сама РИ » 14 мая 1876г. После "битвы" » Ответить
14 мая 1876г. После "битвы"
Эрик де Вутвиль: Привалившись к стенке экипажа, я закрыл глаза – веки были совершенно неподъемными, как будто на них положили по мешочку с солью. Карета ехала быстро, а перед внутренним взором всплывали ужасные картины подземелья Сент-Оноре, и я никак не мог избавиться от них… «Ваше сиятельство, ваше сиятельство, приехали…», - Поль тряс меня за плечо, я ошалело посмотрел на него: куда мы приехали? Выглянул в открытую дверь… светает, я во дворе собственного дома. Вспомнил… С трудом вылез из экипажа, тело взвыло как раненый зверь – меня словно лупили дубиной по всему, что ни попадя. До спальни я доплелся из последних сил, Жан открыл рот, увидев на мне испачканный кровью сюртук и чужую рубашку с короткими мне рукавами: – Потом, Жан, потом… разбуди меня в час. Кое-как стянув одежду, я рухнул на кровать и провалился в сон без сновидений. Казалось, я только закрыл глаза, а меня уже снова будят. - В чем дело, Жан? – не открывая глаз, спросил я. «Вы просили разбудить вас в час, ваше сиятельство… Ванна готова». В час… почему? Уже час дня? Я открыл глаза. Надо собраться и ехать к де Кавилям. Проснулась ли уже Женевьева? Как она? Любовь моя, я сейчас… К двум часам я чувствовал себя почти… живым. Еще одна чашка кофе после завтрака… «Карета подана, ваше сиятельство». - Спасибо, Жан. Если меня будут искать, я у Мориса де Кавиля.
Ответов - 85, стр:
1 2 3 4 5 All
Мадам Жири: Когда я открыла глаза, день перевалил на вторую половину. Мартен спал в той же позе, в которой уснул. Что же вчера случилось? Ничего себе ужин у барона! Ну я понимаю, если бы после ужина мужчина пришел домой пьяным как сапожник, но он появляется под утро совершенно трезвым и в таком виде, как будто участвовал в сражении при Ватерлоо. Там наверняка был Эрик... Что же они учудили? Мартен пошевелился и перевернулся на спину. Потом вдруг резко сел с закрытыми глазами и потер лицо руками. Повернул голову и посмотрел на меня еще сонным взглядом. Видимо, вопросы сейчас задавать еще рано, не проснулся... - Тебе кофе принести сюда или встанешь?
Мартен де Сандра: Я проснулся с ощущением, что проспал и не успел куда-то. Обнаружил себя в спальне Франсуазы и ее рядом, смотрящую на меня внимательно. - Который час? - зевнул я. Оказалось, что два часа. - Кофе?.. Кофе лучше сюда... И еще что-нибудь более существенное. Я страшно голоден... Я снова упал на подушки. Она молчит и пошла за едой... А ведь придется ей рассказывать весь этот кошмар. Как?! И тут я опять подскочил. Два часа!!!! Мне же статью к вечернему номеру нужно написать! Я рванулся в ванную, напугав горничную, которая как раз в этот момент входила с подносом, полным еды. О-о-о! Ну и лицо! И бриться здесь нечем. - Франсуаза, где мой экипаж?! - заорал я. Она отослала его домой. - Пошли кого-нибудь за наемным, мне нужно срочно в издательство. Но сначала я должен принять ванну, тут уж вынь да положь... И я опустился в теплую воду на несколько минут.
Мадам Жири: Так... проснулся окончательно... Я улыбнулась, услышав его крик. Как мне нравилось, что весь дом начинал стоять на ушах, когда он появляется. Я зашла в ванную. Небритая физиономия Мартена расплылась счастливой улыбкой. - Нечего мне улыбаться, господин маркиз! Куда вас опять несет? И что же произошло? Может расскажешь?
Мартен де Сандра: Я вылез из ванны и, завернувшись в простыню, уселся на кровати, поставив себе на колени поднос. - Извини, я только проглочу хотя бы кусочек, - сказал я, запихивая в рот свежий круассан сдобренный маслом. - Франсуаза... Мне в издательство нужно срочно. Горящая статья... Написать могу только я, потому что был непосредственным участником событий. Ты не обижайся... Я тебе сейчас коротенечко расскажу, а все подробности потом, ладно? Я с надеждой смотрел ей в лицо, пытаясь понять, ждет меня холодный душ или нет. Уф, не ждет! Я доедал завтрак, или скорее обед... или я даже не знаю что, и рассказывал Франсуазе о произошедших неприятностях. Она менялась в лице, бледнела и замирала.
Мадам Жири: Рассказ Мартена поверг меня в трепет и ужас. И я поняла, что он старался самые страшные моменты как-то сгладить или совсем не упоминать о них. Бедная Женевьева! Что пришлось ей вытерпеть! А Эрик?! Как же он то все это перенес? Все могло обернуться еще большей трагедией, если бы не его знания, опыт, чутье... Еще меня поразило, что виконт участвовал в этой экспедиции. Это даже рассмешило меня немного. Какой парадокс! Какие странные повороты делает иногда судьба. Мартен уже на ходу допивал свой кофе. Быстро поцеловал меня в щеку, сказал "извини", виновато пожав плечом, и умчался. Мне нужно написать Эрику записку. Я быстро набросала несколько строк: "Эрик, я все знаю, Мартен рассказал. Нужна ли тебе моя помощь?" Вызвала мальчишку-посыльного и отправила его на улицу Араго. В опере мой друг вряд ли сегодня появится.
Мартен де Сандра: Я все же заскочил домой, с порога крикнув, чтобы мне приготовили чистую одежду, я возьму ее с собой, переоденусь в кабинете. Через полчаса я уже сидел за своим столом в издательстве и строчил статью. Жуткие картины нашего приключения вставали перед глазами. Строчки ложились стремительно на бумагу. Статья будет, по-видимому, очень большой. Держи себя в руках Мартен, нужно уложиться на полосу. Совершенно не обязательно широкой публике знать уж все подробности, да и имена участников называть не стоит.
Гийом де Монтре: Давно я не валялся в постели до половины второго дня. Но и таких бурных ночей в моей жизни еще не было... и, надеюсь, что больше никогда не будет! Нужно послать к Этьену, Морису и Лионелю посыльных. Как там наши пострадавшие? Представляю, какая шумиха начнется в прессе... Все переврут. Не Мартен, конечно, он сам там был. Но ведь найдутся умники со своими "источниками" в полиции и прокуратуре. Я сжал левый кулак и поморщился: безумный лорд прокусил мне руку не хуже цепного пса. Вчера Гаспар обработал мне рану, но заживать будет несколько дней. Завтра приезжает Луиза, придется рассказывать... Я вздохнул, позвонил и потребовал принести кофе и газеты. Пока никаких сообщений не было... нет, вот одна заметка: "Ночное происшествие на Сент-Оноре". По сути ничего: "...сегодня ночью жители дома... были разбужены... как сообщают очевидцы... полиция произвела арест неизвестных..." Какой болван это написал? Пора подниматься…
Женевьева де Кавиль: Я опять и опять пыталась выбраться из темного замкнутого пространства, кидаясь на вдруг возникающий свет, то в одной стороне, то в другой, пока совсем не обессилила. И когда этот свет перестал меня привлекать, появилось бормотание. Это был голос сэра Роберта, который все бормотал и бормотал что-то невнятное, но его самого я не видела. И вдруг тело... И нож в руке появившегося лорда Харли... А тело... Это Эрик!!! А я смотрю на жуткую картину из своей темноты и не могу ничего сделать, только кричу и кричу до хрипоты, но меня никто не слышит, потому что я одна, совсем одна, и сейчас опустится нож, и его уже никогда не будет рядом со мной. Все исчезло... Что-то холодное легло мне на голову. Я открыла глаза. Осознание того, что я дома, в своей комнате пришло не сразу. Измученное лицо отца было передо мной. "Ты проснулась, наконец... Я испугался, я никак не мог тебя разбудить, а ты все кричала, кричала..," - слезы текли из его глаз. - "Девочка моя... Но теперь будет все хорошо, все хорошо..." Тело совершенно не слушалось меня, руки были тяжелыми как гири. - Что хорошо, папа? Что случилось? Что со мной? Я не могу двинуть рукой... А Эрик? Где Эрик? Я обвела глазами комнату, насколько это было возможно, голову трудно поворачивать. - Где Эрик?!!! Дыхание сбилось, сердце вдруг запрыгало, холодный пот покрыл все тело. - Что с ним случилось? "Успокойся, успокойся, он придет, придет... Ты только не волнуйся, все в порядке, все в порядке", - я увидела, как у отца задрожали руки, и мне стало вдруг еще страшнее. Несмотря на страшную тяжесть во всем теле, я приподнялась с подушек. - Он убил его????!!!! "Господи, девочка, кто кого убил?" - Харли! Харли! "Женевьева, нет, нет никакого Харли. Никто никого не убивал. Эрик скоро приедет. Умоляю, ложись, успокойся." Но я не могла успокоиться, я видела, как нервничает отец, как яростно звонит в колокольчик. Как вбегают Шарль и Жюльетт. Жюльетт пытается меня осторожно уложить, я отталкиваю ее и вижу на своих руках повязки и... вспоминаю, что произошло. Жюльетт удается уложить меня, и я слышу, как отец говорит Шарлю, чтобы срочно послали за графом.
Эрик де Вутвиль: Дверь мне открыл Шарль, его лицо напоминало застывшую восковую маску, но глаза тревожно блестели: «Ваше сиятельство! Слава Богу! – маска сломалась, и лицо обрело мимику, он был расстроен и взволнован. – Месье де Кавиль только что просил послать за вами…» - Что случилось, Шарль? Что с мадемуазель? «Ох, плохо, ваше сиятельство… она так кричала, а месье не мог ее разбудить. Я приносил полотенце…» Я уже не слушал его, взлетел по лестнице и на мгновение остановился перед дверью… сердце готово было выскочить из груди, но не от подъема. Любовь моя!!! Я постучал и открыл дверь. Морис повернул ко мне серое с покрасневшими глазами лицо. Он совсем не спал? Женевьева лежала на подушках, ее глаза были открыты…
Женевьева де Кавиль: Я лежала, уставившись в потолок. На нас напали... темный подвал... лорд Харли поит меня каким-то напитком, дальше как в тумане отдельные обрывки... мумия, кровь.... непонятные слова, и вдруг этот сказочный голос... а дальше я уже помнила почти все достаточно хорошо, не считая мгновений, которые, кажется, находилась в обмороке. Перед глазами Эстер, распростертая на столе, и Эрик, появившийся неожиданно, а потом жуткие вопли Харли в какой-то комнате... Я слышала, как открылась дверь... И такая тяжесть упала с сердца... Он здесь!!! - Любовь моя.., - я попыталась приподняться. - Слава Богу, с тобой все в порядке!
Эрик де Вутвиль: Я быстро подошел к кровати, коротко пожал руку Морису - кажется, он вздохнул с облегчением - и нагнулся к Женевьеве: - Любовь моя, не волнуйся, я здесь с тобой! – я осторожно, двумя руками взял ее руку, выше запястья и за тонкие холодные пальчики и поднес к губам. Рука была уже не такой ледяной, как вчера… повязки. Мне захотелось еще раз врезать кулаком в физиономию сэра Харли, а еще лучше свернуть ему шею… Я опустил руку любимой на одеяло и, выпрямившись, повернулся к Кавилю: - Морис, вам нужно отдохнуть. Что прописал ваш врач? Он пересказал мне рекомендации Кабанера и кивнул на лекарства на столике. «Женевьеве обязательно надо много пить и хорошо питаться, она только что проснулась…» - Я со всем справлюсь, Морис, Шарль мне поможет. Он кивнул, подошел к Женевьеве, погладил ее по голове: «Девочка моя, я оставлю тебя с Эриком… Хорошо? И немного приведу себя в порядок».
Женевьева де Кавиль: Ох, какое облегчение! Значит, это действительно был только сон... Пока Эрик говорил с отцом, я смотрела на них. Отец очень плохо выглядел, он, наверное, не спал, сидел со мной рядом... - Не волнуйся, папа, тебе нужно отдохнуть... Отец улыбнулся мне и вышел из комнаты, поманив за собой Жюльетт, топтавшуюся около двери. - Сядь рядом, любовь моя... Как я рада, что ты здесь... Я бы обняла тебя, но мне почему-то трудно двигаться... Я помню кое-что, но не все... Как ты нашел меня?
Эрик де Вутвиль: Кресло стояло чуть в стороне, я придвинул его вплотную к кровати. Наклонился к любимой… Что это? На левой скуле начинал проступать сиреневый кровоподтек… Мерзавец бил ее по лицу! Сердце сжималось от нежности и боли… Я мог потерять ее!!! Нет, никогда, никогда!!! - Любовь моя… Я осторожно поцеловал ее в висок, провел рукой по щеке и накрыл ее ладонь своей. - У тебя нет сил. Нужно поесть. Тебя уже не тошнит? Женевьева чуть качнула головой. - Хорошо. Я сейчас попрошу принести тебе бульон. Доктор Кабанер прописал, - добавил я для убедительности, - а потом все тебе расскажу. Я не собирался рассказывать моей любимой все, ни к чему. Но кое-что можно. Вызвав звонком Шарля, я спросил, готов ли бульон для мадемуазель. Да, следуя предписаниям доктора, его уже приготовили, ожидая, пока Женевьева проснется. Шарль ушел, я снова повернулся к моей невесте: - Как нашел, любовь моя… Через тот потайной ход, который мы обнаружили с тобой в запаснике.
Женевьева де Кавиль: Мне стало так спокойно от его прикосновений и голоса, и хотелось забыть обо всех страхах этой ночи, но в то же время хотелось знать, что же произошло. - Ты пошел туда ночью один? Нет... кажется... кажется еще были люди... да, много людей... Там был де Сандра и барон... и месье Ланьи... еще кто-то, а потом полиция... Я нахмурилась. - Я не понимаю почему? Как ТЫ понял, где нужно нас искать? И зачем, зачем ЕМУ было нужно все это? В комнату вошел Шарль и поставил бульон на столик рядом с лекарственными пузырьками.
Эстер де Горон: Я вздрогнула всем телом и открыла глаза… Боже, какой ужасный сон!!! Ох, голова такая тяжелая… Надо мной склонилась Жозефина. Какие у нее испуганные глаза… «Мадемуазель Эстер, вам плохо?» Да уж, не хорошо… все тело ноет. - Что случилось, Жозефина?.. И тут я вспомнила… холодный пот выступил на лбу. - Жозефина, Жозефина… Я протянула руки к своей старой служанке и расплакалась. «Успокойтесь, успокойтесь, мадемуазель, все прошло, все закончилось…» Она обнимала меня, как когда-то в детстве и гладила по голове. Но я не могла успокоиться… если бы нас не нашли! Эти люди хотели сделать с нами что-то ужасное, а я почти ничего не помню. - Где папа, Жозефина? - наконец, смогла выдавить я и снова всхлипнула. «Месье просидел с вами почти до полудня и пошел немного поспать… Ох, на него смотреть тяжко…» Наверное, бедный папа, что он пережил… «Мадемуазель, доктор велел давать вам капли, - она налила лекарство, – вот пейте, мадемуазель». Я послушно выпила - от слез голова разболелась еще сильнее – и откинулась на подушки. - А сколько времени, Жозефина? Она сказала, что уже третий час. - Я есть хочу. Принеси мне что-нибудь… только не уходи надолго, - попросила я. Я была дома, в своей комнате, но липкий страх поселился где-то глубоко внутри, и я боялась остаться одна надолго. Я смутно помнила, как папа привез меня домой, как Жозефина и Жанна укладывали меня в кровать, а потом пришел врач… Но все это всплывало в памяти рваными отрывками, как будто я постоянно проваливались в забытье. Наверное, так и было, потом меня поили молоком и, кажется, теплым чаем, давали какие-то капли и прикладывали примочки ко лбу… Кажется, у меня был жар. Но сейчас его нет, только ужасная слабость.
Эрик де Вутвиль: Боюсь, все же придется рассказать больше, чем хотелось бы. Женевьева умница, она не удовлетвориться глупыми выдумками. Но мне не хотелось упоминать об убийствах на набережной Лувра. - Зачем? Помнишь, ты сама объясняла нам с Гийомом, что в запаснике кто-то совершал обряд для обретения вселенской силы и власти… Было ясно, что такой человек ненормален. Лорд Харли, - я не без труда заставил себя произнести это имя, рука Женевьевы дрогнула, - вел себя очень странно во время обеда. Это заметили почти все. Он так смотрел на тебя и на Эстер… и потом, история со статуэткой, на которую ты якобы была похожа. Слишком много совпадений. К тому же, когда твой отец и месье де Горон сообщили нам о вашем похищении, Гийом получил записку от Ванона о пропаже экспонатов из запасника… Шарль принес бульон. Хватит страшных сказок… - Женевьева, давай я напою тебя. С помощью подушек я устроил ее в полусидящем положении. Любовь моя, как же она слаба! Я взял чашку с бульоном, он был не слишком горячим, и поднес к ее губам. Она пила небольшими глотками… Вот так, любовь моя!
marina: Рауль де Шаньи: Я еле добрался до кровати... Еще в экипаже кучер сказал, что Кристина была дома, когда он приехал и уже, наверное, спала. "Ну, и слава Богу". Дремать я уже начал в карете, качаясь из сторону в сторону и слушая стук колес по мостовой. Подъезжая к дому, я уже совсем заснул, и кучеру пришлось будить меня. И вот холодная постель, мягкая. Как только моя голова коснулась подушки, я уснул, так и лежа в порванном пиджаке не раздетый...
Женевьева де Кавиль: Когда Эрик упомянул имя Харли, я невольно вздрогнула, вспомнив совершенно безумные глаза, а потом и его дикие вопли. - Он сошел с ума и решил, что с помощью древних сил сможет обрести власть? Невероятно... А ты... ты соединил все эти кусочки, ты смог это понять... -Я сидела, опершись на подушки, пила душистый бульон и ощущала как тепло разливается по всему телу. Надо сказать, я выпила всю чашку не без удовольствия и вздохнула. Спасибо, любовь моя... Но почему же я такая слабая? А как Эстер? Она дома?
Эрик де Вутвиль: Бульон явно пошел Женевьеве на пользу, она приободрилась, и в глазах появился блеск. - Скоро силы восстановятся, - я улыбнулся ей. – Да, де Горон отвез Эстер домой. Ты беспокоишься о ней? Можно послать кого-нибудь к ним домой. Вошел Шарль, чтобы забрать чашку. - Шарль, пожалуйста, принесите мадемуазель Женевьеве чая с сахаром, а мне – кофе. И еще, будьте добры отправить посыльного к де Горонам, пусть узнает, как чувствует себя мадемуазель де Горон. Шарль вышел, я взял любимую за руку. - Может быть, ты еще чего-нибудь хочешь, любовь моя?
Эстер де Горон: Пока Жозефина ходила за завтраком… м-да… завтрак в третьем часу, голова понемногу проходила, наверное, лекарство подействовало. Она помогла мне сесть, опершись на подушки, и я принялась за круассаны и сыр, потом выпила чай, и почувствовала себя гораздо лучше. Что же с нами случилось? - Жозефина, папа говорил, что произошло? Я почти ничего не помню… «Ох, мадемуазель Эстер, это такой ужас! Месье де Горон сказал, что вас украл сумасшедший англичанин, а нашел какой-то граф с друзьями, кажется, жених вашей подруги. Я мало, что поняла, и ваш отец был так расстроен…» Англичанин… лорд Харли… Я вспомнила его безумное лицо и содрогнулась. Нас нашел граф де Ларенкур? Ну, да… он там был. И месье де Шаньи… и барон де Сержи с кузеном. – А доктор сказал, что со мной? Почему мне так плохо? «– Говорил, да… Говорил, что вас напоили отравой. Ну, не такой, чтоб умереть, а которая в забытье вводит. Но все равно это плохо, и вам надо много пить обязательно. Давайте, я еще чаю налью». – Спасибо, Жозефина, – поблагодарила я, принимая вторую чашку чая из рук служанки. Ох, а что с Женевьевой?
Этьен Ланьи: Возвращение домой я помнил плохо. Изрядно же я приложился к коньяку! А что еще оставалось делать? Проснулся я от боли, плечо нестерпимо ныло, и меня трясло как паралитика. Чертова пуля! Ален привез мне доктора Жильбера, тот прописал хину, сделал перевязку и сказал, что явится завтра. Я написал записку полковому приятелю Жоржу де Нурье и попросил приехать ко мне. Даже Жорж не раз передернулся во время моего рассказа, по крайней мере, он объяснит полковнику каковы веские причины моей просьбы о двухнедельном отпуске. Де Нурье полковник послушает, все же Жорж его будущий зять. Боже, но как же я устал от долгой беседы! Как только посетитель ушел, глаза закрылись сами собой, и я погрузился в сон…
Женевьева де Кавиль: Мне и вправду стало гораздо лучше после еды, и я обрадовалась, что Эрик послал узнать новости об Эстер. Но я чувствовала, что он не хочет говорить мне все подробности происшествия. Щадит меня... Хорошо, любимый, я не буду тебя мучить, хотя мне многое хочется знать, а неизвестность даже пугает. - Чего мне еще хотеть? Ничего... Ты рядом... ты мое спасение! Скажи мне, ты сумел хоть немного поспать?
marina: Рауль де Шаньи Я открыл глаза и сначала не понял, где я нахожусь, казалось, что я все еще нахожусь в тех подвалах и вижу лорда, девушек... мы планируем их спасение. Все сцены вновь и вновь приходили ко мне во сне. Даже поспать не удалось нормально! Ванна принесла облегчение и удовольствие! Никогда так приятно и уютно не было... Уже одеваясь в новое и чистое, я взглянул на часы. Да я проспал до самого обеда! Спустившись вниз, я сразу послал посыльного к мадемуазель де Горон, к Ланьи, а также в дом де Кавилей. Я не сомневался, что Эрик там. - Кристина? - позвал я в тишину.
Эрик де Вутвиль: - Да, не беспокойся, любовь моя. Шарль вернулся, принес напитки, сообщил, что отправил посыльного и добавил, что для меня принесли записку. От кого бы? Я вскрыл конверт. Женевьева встревожилась. - Все в порядке, любовь моя. Это от Франсуазы. Она спрашивает, не нужна ли помощь. Мартен ей все рассказал. Я напишу ей, ты не возражаешь? Женевьева вздохнула с облегчением. Моя сказка, после такого ужаса будешь вздрагивать от каждого стука… Воспользовавшись письменными принадлежностями Женевьевы, я быстро написал Франсуазе, она сумеет несколько дней присмотреть за делами в Опере. Необходимо проследить за тем, чтобы доставили все заказанные инструменты и окончательно уладить вопрос с оркестрантами. Также я написал, что Женевьева еще слаба, но опасности уже нет… Ведь будет переживать. Отправив письмо, я вернулся к кровати. - Тебе лучше лечь, любовь моя. Хочешь, я спою тебе что-нибудь?
Эстер де Горон: В дверь негромко постучали, и заглянул Франсуа. Жозефина вышла к нему, оказалось, что пришел человек от Женевьевы, узнать обо мне. Я обрадовалась. - Передай, что мне уже лучше. Нет, дай мне бумагу и перо, я напишу. Столик для завтрака вполне подходил, чтобы набросать несколько строк. Как бы я хотела увидеться с ней, но в ближайшие дни ничего не получится… Я вспомнила, что сегодня уже пятница. Придется отменить бал, у меня не хватит сил принимать гостей. Вздохнув, я запечатала конверт и отдала Жозефине.
Женевьева де Кавиль: Письмо, которое принесли, меня встревожило. Что-то опять случилось? Мне показалось, что Эрик сейчас уйдет, оставит меня. Я совершенно не была к этому готова, я не хотела этого. Но письмо оказалось от мадам Жири, и я облегченно вздохнула. Я следила за каждым его движением. Что это со мной? Я боюсь, боюсь... мне страшно. Господи, я схожу с ума! - Нет, я лучше так, я не хочу лежать, пожалуйста... Я умоляюще посмотрела на него. Так, полусидя, мне было тяжеловато, но я могла видеть его лучше. - Да, спой мне что-нибудь очень красивое и светлое. Твой голос разгоняет страх, любовь моя. Это будет лучшим лекарством, - улыбнулась я.
Эрик де Вутвиль: Да, доктор прав, Женевьеве будет нелегко избавиться от ужаса, который ей пришлось пережить. Да и я сам буду бояться отпустить ее хоть на минуту… Я подавил волну гнева, лучше не думать о нем. - Конечно, красивое и светлое, любовь моя. Я запел романс Неморино, моя любимая смотрела на меня, и на ее губах расцветала улыбка. Я буду петь для тебя, моя сказка, сколько ты пожелаешь, лишь бы ты улыбалась…
Этьен Ланьи: Я проснулся около шести вечера. Теперь я чувствовал себя не так скверно, как в обед. Я позвонил и приказал Алену подать мне мяса и побольше. До сих пор аппетита у меня совсем не было, теперь я ощутил просто зверский голод. Хороший знак. И тут я вспомнил, что вчера отправил письмо Николь с обещанием приехать сегодня. Следом в памяти всплыл вчерашний разговор у Гийома. Да… Все равно нужно отправить ей записку. Но не писать же, что я получил пулю в плечо. Ладно, напишу, что полк срочно отправляют на маневры. Днем раньше, днем позже…
Мартен де Сандра: Я закончил, наконец, писать статью и откинулся в кресле. Вроде я изложил все, что нужно, и без лишних завываний и всхлипов. Я вызвал секретаря и попросил, чтобы Кресси срочно пришел ко мне. Репортер не замедлил явиться. - Кресси, прочитайте, пожалуйста, мне нужно знать ваше мнение. Он читал, а я проворачивал в голове еще раз все события. Сначала загадочные убийства и мистика в музее, затем догадки о связи этих двух событий и возможном безумстве тех, кто их совершал, потом таинственное исчезновение девушек, и догадки превращаются в уверенность. Экспедиция по подземному ходу и ужасы подземелья. Счастливое спасение и арест двух безумцев. Кресси поднял голову. "Какой кошмар, месье! Я и не предполагал, что все обернется таким ужасом. Несчастные девушки. Они натерпелись сверх меры. Общество сойдет с ума от этих новостей. Но вы не называете имен участников событий. Правильно ли это?" - Считаю, что все имена должны быть скрыты. Таково мое глубокое убеждение. "Но все равно какие-то слухи будут просачиваться, и не будет ли от этого только хуже?" - Не будет, Кресси. Слухи - это всего лишь слухи. Они появятся и исчезнут. А имена... Сами понимаете... Было бы вам приятно, если бы про вашу дочь или сестру прямо напечатали в газете, что она находилась в руках безумца? Кресси задумался: "Пожалуй нет, месье. Вы, наверное, правы." - Тогда отдавайте статью редактору и пускайте в вечерний номер. А я, пожалуй, наконец побреюсь и переоденусь. Кстати, нужно узнать, как там Эрик и Женевьева. Я быстро набросал несколько строк и задумался, какой написать адрес. Скорее всего, он у нее. Адрес Кавиля был написан, и я отдал письмо секретарю с просьбой отправить посыльного.
Мадам Жири: Мартен, видимо, застрял в издательстве. Это и понятно. Но мне было его жаль, он очень устал и измотан. Эрик, наверное, тоже. Я ждала от него ответа. Хотелось узнать, как чувствует себя Женевьева. Мартен сказал, что она потеряла много крови. Бедная девочка! Но какое счастье, что Эрик успел. Если бы этот безумец ее... Ох, не хочется даже произносить! Эрик бы не перенес, это был бы для него почти смертельный удар. Надеюсь, что она поправится быстро. Раздался звонок, и горничная подала мне письмо. От Эрика! Он сообщал, что опасности для Женевьевы нет. Слаба богу! Просил заняться делами в Опере в эти дни. Ах, друг мой, я постараюсь все сделать, как ты просишь. Не волнуйся об этом. Занимайся совей любимой, будь с ней. Она так нуждается в тебе сейчас! Я взяла перо и бумагу и написала ему об этом. Нужно будет потом навестить Женевьеву... когда ей будет немного получше, и она сможет нас принять. Мартен ведь тоже, наверняка захочет пойти. Мартен! Возвращайся скорее, радость моя!
Женевьева де Кавиль: Зазвучал его сказочный голос, смывая боль, разгоняя тьму, убивая страх. Глаза его светились такой нежностью... Любовь моя, как ты прекрасен! - Ты вылечишь меня лучше всяких докторов, любимый! - сказала я, когда он закончил петь. Я взяла его руку, слегка потянула, он подался вперед, а я поцеловала его пальцы. Какое счастье я чувствовала в этот момент... В глазах у него промелькнуло удивление и растерянность. Не удивляйся, жизнь моя, я так люблю твои руки, которые нежны и сильны, которые умеют обнимать и спасать.
Эрик де Вутвиль: Я был немного смущен и в ответ зацеловал ее ручки. В дверь постучал Шарль, он принес сразу несколько писем, адресованных мне и Женевьеве. Гийом, Мартен и Рауль без труда догадались, куда мне нужно писать… а Женевьеве написала Эстер. Прекрасная новость! Значит, ей уже намного лучше. Лорд влил в дочь де Горона, наверняка, больше своей отравы, чем дал Женевьеве. - Эстер сама написала? – спросил я, когда моя любимая прочла записку.
Женевьева де Кавиль: Шарль принес целую кучу писем. Я прочитала записку от Эстер. Эрик читал те, что были адресованы ему. - Да, любимый, Эстер сама написала. Ей уже намного лучше, но она сожалеет, что бал по поводу дня рождения придется отменить. Я бы ответила ей, но боюсь, я не удержу сейчас перо. Ты бы не смог написать ей, что со мной все в порядке? И еще... напиши, что, когда мы обе поправимся окончательно, то закатим самый замечательный бал на свете. Кто тебе пишет? Меня так порадовала записка от Эстер, что я вдруг почувствовала прилив сил и... как ни странно голод. Под ложечкой засосало. - Знаешь... я, кажется, хочу есть... Да и тебе не мешало бы подкрепиться. Позови Шарля, пожалуйста.
Эрик де Вутвиль: Я улыбнулся ее словам о бале и, наконец-то, поверил, что все страшное осталось позади. Да, именно, будет много чудесных встреч с друзьями… и жизнь продолжается! - Гийом, де Сандра, де Шаньи. Все беспокоятся о тебе. Я сейчас отвечу на письма, и надо написать Этьену Ланьи. Женевьева оживилась. - Ты проголодалась, любовь моя? Это замечательно!!! Ты совсем скоро поправишься. Как же меня обрадовали ее слова. Я позвонил, вызывая Шарля, когда он пришел, я спросил его, что еще приготовлено для Женевьевы. Он ответил, что для мадемуазель готова печень и телятина. И тут же добавил, что обед для господ тоже готов, только месье де Кавиль еще отдыхает, но он сейчас же подаст мне, если я пожелаю. Отказываться я не стал, но Женевьева попросила меня не уходить из ее комнаты.
Женевьева де Кавиль: - А что с Ланьи? Мне показалось, или так и было, что врач занимался им? Шарль, услышав о моем желании поесть, обрадовался не меньше Эрика, сказал, что принесет обед для графа сюда, и почти бегом выскочил из комнаты. Эрик сел отвечать на записки. В комнату вошла Жюльетт и сказала, что врач велел ближе к вечеру поменять повязки на руках. Она принесла бинты и мазь. На сей раз на ее лице не отобразилась гримаска, которая всегда появлялась в присутствии Эрика. Она подошла ко мне, поправила подушки и горестно вздохнула, уставившись теперь на мое лицо. - Ты что? - прошептала я. - Что ты там увидала? Что у меня с лицом? Она трясла головой, давая понять, что ничего нет, говорила, что все в порядке, но этим еще больше разволновала меня. - Жюльетт, дай мне зеркало, - довольно громко и резко сказала я и увидела, как Эрик поднял голову и резко обернулся. Жюльетт в растерянности посмотрела на него, потом на меня. - Вы что, сговорились? Дай мне зеркало!!! Жюльетт рванулась к туалетному столику, схватила небольшое зеркало, но все еще в нерешительности смотрела на Эрика, который, кажется был готов ее испепелить взглядом, но все же кивнул головой, и она подала мне зеркало, наконец. На левой щеке красовался кровоподтек и проступил синяк, лицо белое как мел, под глазами черные полукружья... - Это кто, я? Какой кошмар... Жюльетт, да убери ты это стекло! Я посмотрела на Эрика и сказала, чуть усмехнувшись: - Я думала, будет хуже...
Эрик де Вутвиль: Бесполезно скрывать... - Этьена немного задело: пуля срикошетила и попала ему в плечо. Надо узнать, как он. Но не думаю, что это слишком серьезно. Пока я отвечал на письма, пришла горничная. Нет, эта девушка совершенно не умеет владеть собой! Женевьева подумает, что с ее лицом случилось что-то ужасное. Да, дай же ты, наконец, зеркало! Женевьева рассматривала свое отражение... - Это скоро пройдет, любовь моя, - я улыбнулся, чтобы приободрить ее. Горничная занялась повязками. Я дописал пятое письмо и начал запечатывать их по очереди. Появился Шарль с большим подносом, поставил его, вышел и вернулся со столиком для завтрака. Горничная закончила перевязку, и Шарль подал Женевьеве обед. - Отправьте эти письма, пожалуйста. Он забрал письма и спросил, что я буду пить. Коньяка не хотелось, я выбрал одно из названных им вин и пересел ближе к Женевьеве. - Ешь, счастье мое, мне ужасно нравится смотреть, как ты это делаешь!
OperaGhost: Кристина де Шаньи: Услышав голос мужа, я вышла в гостиную. - Я здесь, Рауль. Как ты? Неважно выглядишь, мягко говоря. Рауль сел на диван, я подошла и присела рядом. - Что случилось вчера? Только не надо заверять, что ничего... Рауль де Шаньи: Я повернулся, Кристина выглядела лучше. Наверняка, сегодня она тоже спала спокойно. - Здраствуй, Кристина. Не знал я, стоит ли рассказывать жене о вчерашних приключениях. Все обошлось, а ей сейчас нервничать нельзя. - Да вчера до самого утра пробыл у де Сержи. Была очень хорошая компания, и я просто не мог уйти. Как ты? - подошел я ближе к Кристине и взял ее за плечи. Кристина де Шаньи: - Со мной всё нормально, Рауль... Я слегка повернула голову, чтобы видеть его лицо, взяла одну руку в свою. - Из хорошей компании не возвращаются такими измотанными. Когда ты станешь относиться ко мне как к жене? Я мягко улыбнулась. - Не надо вести двойную жизнь... Рауль де Шаньи: Я чуть наклонил голову. - Да? Ты же не хочешь таковой быть..., - я забрал руку и повернулся, немного отойдя от Кристины, а потом повернулся, сунув руки в карманы брюк. - Кристина, какая двойная жизнь? Ты прекрасно знаешь, что я был всегда верен тебе, даже когда желание к тебе томило меня, я не утолял свою похоть где-то на стороне. А вот двойную жизнь, пожалуй, ведет кто-то другой, - я внимательно посмотрел в глаза Кристины. - Что у нас на завтрак, то есть обед? Ты будешь обедать? Кристина де Шаньи: Я спокойно смотрела на мужа. -Ты не так понял, Рауль. Я говорила не об измене, а о том, что мне кажется, тебе тяжело то, чем ты занимаешься. Не надо воспринимать слова буквально. А насчёт того, хочу ли я быть женой... Я не говорила обратного, а просто предлагала выход из ситуации. Я подошла к Раулю, осторожно положила руку ему на плечо. -Точно не хочешь рассказать? На тебя больно смотреть, не думаю, что это была просто встреча. Я подумала о еде. - Обедать не хочу. Выпью чашку чая.
Женевьева де Кавиль: Когда Жюльетт развязала мне запястья, я увидела жуткие порезы и никак не могла понять, откуда они взялись. Я что пыталась перерезать себе вены? Я не помнила такого... Может я была в прострации... Или кто-то еще сделал это? Харли... Но для чего? Он хотел меня убить...хотел, чтобы я истекла кровью для каких-то своих безумных целей... Жюльетт закончила перевязку, передо мной появилась еда, но я уже не могла о ней думать. Опять волной накатила паника, и я почувствовала, как капля пота скатилась по виску. Дыхание сбилось и участилось, и я медленно сползла с подушек, натягивая одеяло на голову. Сказать что-либо на последнюю фразу Эрика, я не смогла. Хотелось спрятаться...
Эрик де Вутвиль: Но она вдруг поменялась в лице и попыталась спрятаться под одеяло, едва не перевернув кроватный столик. Я успел подхватить его и отставил в сторону: - Любовь моя, что с тобой? Что случилось? Скажи мне…
Женевьева де Кавиль: У меня стучало в висках, и я пыталась вырваться из рук лорда Харли. Вот сейчас, сейчас он вольет мне в рот жуткую пахучую дрянь... Запах... я дернула головой, открыла глаза... Перепуганное лицо Эрика и запах нюхательных солей... и я чувствую, что моя рубашка стала совершенно мокрой от пота, а я абсолютно без сил.
Эрик де Вутвиль: Женевьева не ответила, я стянул одеяло с лица. Она тяжело дышала, глаза закатились... Только не это! Я схватил нюхательные соли и поднес к ее лицу. Моя любимая открыла глаза и посмотрела на меня полным ужаса взглядом. - Женевьева, что с тобой любовь моя?! Я приподнял ее и прижал к себе, ее лоб был мокрым от пота, она дрожала. Надо дать успокоительное…
Женевьева де Кавиль: Постепенно приходя в себя, я чувствовала, как меня опять трясет. Да что же это такое? - Он был здесь? В доме? Чем он поил меня?... Такая дрянь... Дай мне воды... Скажи Жюльетт, пусть принесет другую рубашку, мне холодно...
Эрик де Вутвиль: Не выпуская Женевьеву, я дотянулся другой рукой до колокольчика и позвонил: - Кто был здесь, любовь моя? Никого не было, кроме меня... Успокойся, успокойся, - я уговаривал ее как ребенка. Звонил я долго и громко. Шарль и Жюльетт вбежали одновременно. - Шарль, подайте воды и успокоительных капель. Жюльетт, приготовьте для мадемуазель новую рубашку. Они бросились выполнять распоряжения, как будто я всю жизнь им отдавал указания. Я взял у Шарля воду и дал сделать Женевьеве несколько глотков: - А теперь лекарство, любовь моя. Я не буду поить тебя гадостью. Прошу тебя, не упрямься. Сейчас все пройдет.
Женевьева де Кавиль: От воды стало сразу легче, но я все равно чувствовала себя как тряпичная кукла. Ужасное ощущение... Эрик возится со мной как с ребенком... Чашка с какими-то каплями... Я инстинктивно отвернула голову. Нет, ну конечно там нет гадости... Я выпила лекарство. Подошла Жюльетт с новой рубашкой. Эрик протянул за ней руку. "Ваше сиятельство...", - удивилась моя горничная. Я приподняла голову с его плеча и, вдруг осознав ситуацию, засмущалась ужасно: - Эрик... Жюльетт поможет мне, отвернись, пожалуйста...
Эрик де Вутвиль: Кажется, не все так плохо... Я с облегчением усмехнулся про себя: смущается, значит, оживает. Что же тебе привиделось, любовь моя? - Конечно, Женевьева, прошу прощения... Я опустил ее на подушки и встал. - Шарль, выйдем. Жюльетт, я буду за дверью, позовете меня. Когда мы вышли, и слуга закрыл дверь, я сказал: - Принесите мне вина, пожалуйста. Я пообедаю позже. Он ушел за вином, а я подумал, что нужно непременно покормить мою сказку, даже если она будет упрямиться, иначе силы будут восстанавливаться очень долго. Волей неволей, я снова вспомнил о виновнике ее состояния и его помощнике-французе. Ладони сами собой сжались в кулаки. Как они обнаружили этот злополучный подземный ход? Удалось ли что-то выяснить Адриену? Надо отправить ему письмо... Из-за двери выглянула Жюльетт и сказала, отчего-то заливаясь краской, что я могу войти.
Эстер де Горон: Отправив записку Женевьеве, я вдруг почувствовала нахлынувшую слабость. Жозефина помогла мне лечь. - Я посплю немного… Только ты не уходи, хорошо? Она заверила, что никуда не уйдет, я облегченно вздохнула и закрыла глаза. Думать ни о чем не хотелось, веки быстро наливались тяжестью… Проснулась я от собственного крика, Жозефина испугано смотрела на меня расширившимися глазами… Ох, мне опять приснился кошмар! - Который час? Она сказала, что пять. Оказывается, я не так уж долго спала. «Мадемуазель, как вы себя чувствуете?» А как?.. Вроде бы лучше. Я самостоятельно села и спросила, не проснулся ли папа. «Нет, мадемуазель, он еще отдыхает. Но принесли несколько записок…» - Так давай скорее! Первая оказалась от… месье де Шаньи! Вот неожиданность. Виконт любезно осведомлялся о моем самочувствии. Надо же… какой внимательный. Должно быть, его жена очень счастлива с ним. Я невольно вздохнула. Другая была от барона де Сержи. Тоже очень мило с его стороны. Еще одна – от месье де Сандра. Какая внимательность! Все эти господа, должно быть, приложили немало усилий, чтобы спасти нас. Господи, как же я им благодарна!!! На душе сразу стало теплее, несмотря на то, что воспоминание о грозившей нам опасности нельзя было назвать приятным. И, наконец, четвертая записка была от Женевьевы… но это не ее почерк. Красивый, надо сказать, почерк. Писал граф. Значит, он сейчас у нее… Бедняжка, она не может даже писать сама! Но письмо было достаточно оптимистичным: Женевьева просила передать мне, что мы обязательно устроим замечательный бал, когда обе поправимся. Да, непременно! И надо будет поблагодарить наших спасителей… все-таки у графа такие прекрасные друзья. Интересно, кто бы из моих знакомых отважился полезть за нами в какие-то холодные и мрачные подвалы? - Жозефина, принеси мне, пожалуйста, горячего шоколада. Ужасно хочется чего-нибудь вкусного!
Женевьева де Кавиль: Эрик и Шарль вышли. Жюльетт помогала мне переодеться. Несмотря на мое состояние, мысль о том, что Эрик сейчас мог бы запросто раздеть меня, привела меня в трепет. И я страстно желала, чтобы он сделал это, но не при таких обстоятельствах... Мне хотелось быть для него желанной женщиной, а не разбитым и испуганным существом, покрывающимся липким потом от страха перед видениями. И сколько еще он вытерпит быть моей сиделкой? Какой ужас... Но у меня совсем нет сил... Что же делать? - Жюльетт... я знаю, что выгляжу ужасно, но скажи мне, со стороны это тоже смотрится кошмарно? "Ой, мадемуазель, и со стороны тоже," - не задумываясь, ответила Жюльетт. - Спасибо. Ты меня утешила. Можешь позвать графа. Жюльетт выглянула за дверь и позвала Эрика.
Эрик де Вутвиль: Когда я вошел, Женевьева лежала на высоких подушках, ее взгляд был каким-то растерянным, но уже не испуганным. Я подошел, присел в кресло и взял ее за руку: - Тебе лучше, жизнь моя? Она кивнула. Но, похоже, сил у нее не было совсем. - Позволь, я все-таки покормлю тебя. Ты же не хочешь пролежать в постели целый месяц? У нас очень много дел. Вы обещали мне позировать для портрета, мадемуазель, - я улыбнулся, - и участвовать в прослушивании певцов. Без вас я как без рук!
Мартен де Сандра: В конце концов, побрившись и переодевшись, я отправился в ближайшее кафе, прихватив с собой Кресси. Мы отлично поели. А вернувшись в свой кабинет, я увидел на столе свежий вечерний номер. "Безумная мумия" - это не название статьи, это бред какой-то! - Кресси! Ну что это за заголовок! Нужно было самому что-нибудь придумать... А... сил не было... Я махнул рукой. - Все, я уехал... Не вздумайте завтра меня беспокоить. И я уехал к Франсуазе.
Женевьева де Кавиль: Да, он прав, нужно есть, иначе я буду развалиной очень долго... целый месяц, он сказал? Это очень долго, это совсем не годиться. - Это все так далеко сейчас... Мне вдруг стало очень грустно. Не хватает еще разрыдаться. Нет уж... Руки слабые, все плохо, но рыдать ты не будешь. - Хорошо, я поем, но немного.
Эрик де Вутвиль: Я хотел ее немного развеселить, а она готова заплакать… У меня снова возникло желание кого-то задушить голыми руками… - Это только так кажется, любовь моя. Поверь мне. Нужно только чуть-чуть постараться. Я помогу тебе. Я усадил ее повыше, поставил столик. Она попыталась взять вилку, но чуть не уронила. Я покачал головой: - Так не пойдет. Я взял вилку, наколол кусочек печени, взял ее ладонь в свою. Она держала вилку, а я держал ее руку, получалось гораздо лучше. Два, три, четыре… от следующего Женевьева отказалась. - Хорошо, я попрошу принести тебе шоколад. Доктор Кабанер настаивал, - я нахмурился, предвидя ее возражения. В дверь постучал и вошел Шарль, он принес бутылку вина и бокал, поставил на стол, открыл и вопросительно посмотрел на меня. - Благодарю вас, Шарль. Заберите столик и принесите мадемуазель горячего шоколада.
Мадам Жири: Мартен вернулся свежевыбритым, переодетым, но казался еще более измотанным. Бросил на стол в гостиной вечерний номер газеты. Я развернула. Название... ну да ладно, снимки... Ой, какой кошмар! - Мартен, да ведь это просто бред! Можно подумать, что иллюстрация к дурному роману.
Мартен де Сандра: - Франсуаза, если бы я не был там сам и не видел все собственными глазами, то не поверил бы, что это все происходило в Париже прошлой ночью. Уверяю тебя, ощущение нереальности происходящего преследовало всех. Подвалы, ходы, ловушки... Как этот лорд исхитрился обнаружить ход? Как у него вообще возникла идея провести обряд? Вот еще в чем нужно разобраться. Почему во Франции? Ну, проводил бы его у себя в Лондоне... Неужели только потому, что Женевьева показалась ему похожей на какую-то статуэтку? Полиции еще работать и работать... Они еще и Женевьеву будут мучить. Я скинул сюртук. - Прости, можно я еще немного посплю? Я обнял ее за талию и привлек к себе. А я думал, что устал... Но она будит во мне желание. - Тогда поспим потом, - сказал я увлекая ее в спальню.
Женевьева де Кавиль: Я даже вилку не могу удержать... Нужно есть... Он решил быть моими руками?.. Несколько кусочков проглотить удалось. - Спасибо, но я больше не хочу... Эрик, не надо шоколад... потом позже... Но он уже отправил Шарля на кухню. А я посмотрела на бутылку вина и спросила: - Ты совсем сегодня не будешь есть? Заставляешь меня, а сам... Вернулся Шарль и принес шоколад. Я поморщилась. Но нужно выпить, чтобы Эрик не хмурился и не грозил мне доктором Кабанером.
Эрик де Вутвиль: Я налил себе полбокала вина и пригубил. Ох, как же тяжело уговаривать мою любимую! Я так хочу, чтобы ей стало лучше… - Буду, немного позже. Шарль вернулся с шоколадом и принес еще одно письмо. Снова от Франсуазы. Спасибо, мой замечательный друг! - Мадам Жири желает тебе скорейшего выздоровления. Женевьева чуть ли не с испугом смотрела на чашку. - Хотя бы несколько глотков, - я умоляюще посмотрел на нее. Моя сказка сделала героическое усилие и выпила полчашки. - Вот и хорошо. Ты устала, любовь моя?
Женевьева де Кавиль: Я чувствовала невероятную усталость, да еще и успокоительные капли начали действовать. Меня действительно клонило в сон. Вот только я пыталась с этим бороться, я плохо представляла, что произойдет, если я закрою глаза. Мне опять присниться какой-нибудь ужас про убийство или привидится лорд с ножом в руке. Но еще одно меня угнетало, я никак не могла собрать в единую картину все, что происходило. - Я устала, Эрик, но... я боюсь засыпать, и еще я боюсь, что ты уйдешь, а он здесь опять появится... И меня мучает вопрос, я сама перерезала себе вены, или это сделал он... Ты ничего не хочешь мне говорить, но от этого мне становится только еще страшнее, потому что я много не помню и не понимаю, как связать обрывки памяти. Эрик хотел что-то возразить, но я остановила его: - Лучше расскажи мне, когда я чего-то не понимаю, то нервничаю очень сильно.
Эрик де Вутвиль: Я слушал ее, и сердце мое болезненно сжималось. Любимая моя, как же мне тебя успокоить, как внушить уверенность, вернуть радость жизни?.. - Я не уйду, клянусь тебе, я буду с тобой. И он больше никогда не появится, поверь мне. Ну, вот, я так и знал, что она захочет получить ответы… - Женевьева, мы попали в подземелье – оно действительно находится под улицей Сент-Оноре, - когда он уже приступил к обряду. Начала мы не видели. В его руках был окровавленный нож, а ты истекала кровью. Не думаю, что ты была в состоянии перерезать себе вены. Я не знаю сути обряда, не могу сказать, почему он сделал это. Не мучай себя, пожалуйста, любовь моя. Ты должна отдыхать. Раны заживут, и все останется в прошлом. Я очень люблю тебя… Наклонившись, я легко прикоснулся губами к ее губам, потом улыбнулся и повторил: - Я всегда буду с тобой.
Женевьева де Кавиль: Они не видели, я не помню, Эстер была без сознания, тоже вряд ли что-то помнит... Может действительно не стоит думать об этом, во всяком случае сейчас, когда сон наваливается, как бы я не пыталась сопротивляться, а голос моего любимого звучит так нежно и тихо, глаза смотрят печально и тревожно. Он очень расстроен, а я никак не помогаю ему... Как хорошо чувствовать прикосновение его губ. - Ты действительно не уйдешь отсюда, ты останешься? Ночью особенно страшно. Я совсем засыпаю... Скажи отцу, что останешься... У меня уже путались мысли, и совсем не ворочался язык... "Я всегда буду с тобой" - услышала я, проваливаясь в колодец сна.
Эрик де Вутвиль: Я сидел, глядя на нее спящую. Любовь моя, скоро придет тот день, когда я буду иметь право находиться с тобой днем и ночью, и ты будешь засыпать и просыпаться в моих объятиях. Я осторожно поцеловал ее руку, поправил одеяло и позвонил, вызывая Жюльетт. Горничная осталась с хозяйкой, я спустился на первый этаж, захватив бокал и вино. Шарль поинтересовался, буду ли я обедать. Да, пожалуй… Морис еще не вставал. Придется немного пораспоряжаться в чужом доме, пусть это и не совсем удобно. Пока накрывали на стол, я устроился в библиотеке. Нужно написать Гийому и Адриену, расследование будет тянуться долго, и устраниться от участия в нем мне не удастся, только бы Женевьеву беспокоили как можно меньше. На всякий случай, я предупредил Шарля, чтобы меня звали немедленно, если мадемуазель проснется или начнет беспокоиться во сне.
Гийом де Монтре: В три часа я был уже в Министерстве. Дело о хищении музейный экспонатов так или иначе касается моего ведомства и надо поставить Дамьена в известность прежде, чем министр узнает о происшествии из газет или от полиции. Дамьен ужасно разволновался: он занимает свое место немногим больше года и такие потрясения - то пожар в Опере, то кража в Лувре. Если бы просто кража... В какой-то момент министр начал хватать воздух ртом, побледнел и приложил руку к сердцу. Пришлось вызвать секретаря, чтобы тот дал Дамьену сердечных капель. - Не беспокойтесь, господин министр, я сам буду курировать это дело. Уже создана соответствующая комиссия. Граф де Ларенкур лично займется вопросами безопасности музея и разберется со всеми этими архитектурными сюрпризами. Лицо Дамьена, наконец, приобрело нормальный цвет, он вздохнул с облегчением: "Держите меня в курсе, барон. Вы еще будете в Министерстве?" - Нет, я еду в Лувр, а потом к прокурору де Мегрену. Дальше я собирался встретиться с Эриком, но это уже личное дело.
Этьен Ланьи: Справляться с ужином одной рукой было не совсем удобно, но торопиться мне было некуда. Красное вино прекрасно дополняло трапезу, к тому же полезно при кровопотерях. Когда я приказал забрать остатки ужина и принести еще вина, Ален подал мне несколько писем. Участники нашей «боевой операции» справлялись о моем самочувствии. Больше всего меня удивила записка от виконта. Мы только вчера познакомились. И как он узнал адрес? Может быть, у Гийома… Да, какая разница. Я коротко ответил Гийому, де Сандра и Эрику. Наверняка, все они заняты сейчас по горло. Эрик, должно быть, у невесты, к тому же будет у него еще дел в музее… А вот месье де Шаньи не журналист и не заместитель министра. К тому же, мне показалось вчера или он не слишком-то стремился попасть домой? Спать мне уже не хотелось, но было интересно узнать новости. Я написал виконту письмо с предложением заехать ко мне на бутылку вина, если у него найдется полчаса свободного времени.
OperaGhost: Рауль де Шаньи: Я повернулся к Кристине и постарался улыбнуться как ни в чем не бывало. - Все в порядке. Я действительно перевеселился в компании: такие встречи очень веселые, но после них чувствуешь себя очень усталым и разбитым. Мы прошли в столовую, где меня уже ждал обед. - Чем ты вчера занималась? Когда я приехал домой, тебя не было... Ты куда-то ходила? Кристина де Шаньи: Я невольно нахмурилась. - Ни я времяпровождение.... Он ушел от ответа....Странно... - Да, я ходила прогуляться. Дышала свежим воздухом так сказать. Рауль де Шаньи: Я посмотрел на Кристину. - Ты ведь взяла с собой кого-то из прислуги? Кристина кивнула и отвела взгляд. - А куда ты ездила? Я внимательно следил за реакцией жены, что-то мне в ее взгляде не нравилось. Но что? Пока я ждал ответа, я с удовольствием уплетал яичницу за обе щеки.
Эрик де Вутвиль: Когда Шарль доложил, что обед (или уже ужин?) подан, я отложил письмо и прошел в столовую. Странно было обедать одному в чужом доме. Но я не мог отлучиться, оставить мою любимую, когда мое присутствие может понадобиться ей в любую минуту, было совершенно невозможно. На самом деле ощущение пережитого кошмара не отпускало даже меня, а каково же моей сказке? Я вспомнил, как мы были счастливы каких-то два дня назад, как чудесно она смеялась, как нежны и горячи были наши поцелуи… Ты поправишься, любовь моя! Ел я без особого аппетита и довольно быстро встал из-за стола. Я заметил, как Шарль удрученно покачал головой, когда думал, что я его не вижу. Как-нибудь в другой раз я воздам должное кулинарному искусству повара Мориса. Я закончил письмо Адриену и попросил сразу его отослать. Теперь нужно написать Гийому. Был ли он в Лувре?.. Услышав шаги, я поднял голову, дверь была не закрыта. - Как вы себя чувствуете, Морис? Он ответил, что хорошо отдохнул. Выглядел он, безусловно, лучше. Но тревога не покинула его глаз. «Жюльетт сказала, что Женевьеве снова было плохо…» Я рассказал ему о приступе панического страха и о просьбе Женевьевы. «Да, да, конечно. Оставайтесь, Эрик. Я прикажу приготовить комнату для гостей… и не стесняйтесь, пожалуйста». Морис отправился ужинать, а я вновь вернулся к эпистолярному жанру…
OperaGhost: Кристина де ШАньи: - Я просто прогулялась по улицам, сделала несколько покупок. Я замялась. Рассказать про встречу, или нет? Решила не рассказывать. Не хотелось скандала. Рауль де Шаньи: Хм... Кристина почему-то как-то странно рассказывала про свою прогулку. Ну ладно, все равно через несколько дней я встречусь с сыщиком. - И что ты купила? Интересно было бы посмотреть... Что-то для дома? - я выпил свой кофе и налил себе еще одну чашку. Кристина де Шаньи: - Да, для дома. Несколько средств для парфюмерии, соли, ну и остального, по мелочи. Я улыбнулась. - Не могу отвыкнуть, раньше всё делала сама... Рауль де Шаньи: - Ну, это ж не такие и мелочи, Кристина, - я улыбнулся, - Покажешь? Я увидел, как глаза жены забегали, и она снова замялась. Прищурив взгляд, я внимательно смотрел на нее и ждал ответа. Что же вчера произошло, когда меня не было? Кристина де Шаньи: - Конечно, покажу. Когда ты поешь.-Я взглядом указала на тарелку и улыбнулась. - Какие планы на сегодня? Снова по делам? Рауль де Шаньи: - А я уже доел - больше не хочу... Вчерашний вечер у де Сержи еще дает о себе знать, - я улыбнулся и положил руку на живот. - Нет, сегодня я хочу отдохнуть - никаких поездок. Да уже и вечер..., - я встал из-за стола и подошел к Кристине, - Ну что пойдем - покажешь?
Рауль де Шаньи: Кристина повела меня показать, что она купила: кое-что было для дома, кое-что для себя... А вот подарка для меня она не купила. Да и чему удивляться. Наверное, мне стоит принять ее предложение. Вечером мне принесли газету. Ага, значит, де Сандра написал. Молодец, имен не упоминал - зачем всему Парижу знать участников этого дела? Потом не отобьешься от расспросов. Вместе с газетой мне подали и почту: кто же мог написать мне? Я распечатал - о, месье Ланьи приглашает меня к себе. Замечательно! Заодно и узнаю, как он себя чувствует. Я сказал Кристине, что меня пригласил один друг, которому нельзя отказывать и, захватив с собой бутылку коньяка, я направился к Ланьи.
Этьен Ланьи: Ален помог мне одеться и устроить руку на поддерживающей повязке. Да, ноги были слабоваты. Ничего, по лестнице спуститься он мне поможет, а дальше сам дойду. В гостиной меня ждал виконт: - Здравствуйте, месье де Шаньи. Очень рад, что вы смогли заехать ко мне. Есть какие-нибудь новости? Я сел в любимое глубокое кресло и приготовился слушать.
Женевьева де Кавиль: Темнота, темнота, темнота... Я пробиралась по ней на ощупь и почти чувствовала ее вязкость... Очень длинный ход, и нет света, совсем нет... Дверь, которая открылась под моими вытянутыми руками и... я падаю вниз в темноту, которая забивается в рот и не дает ни дышать , ни кричать... Слабый свет, какие-то люди... много людей... Нет, нет!!! Не может быть!!! Это не люди... это мумии с лицами лорда Харли... Они поворачиваются ко мне и что-то тихо говорят... Из-за них появляется лорд и подходит ко мне, но я не могу бежать, я прижата к стене... Взмах ножом и кисти моих рук падают на землю... Кровь... Кровь!!!!!! Я кричу... и просыпаюсь. Это моя комната.... моя комната... Слава богу... Жюльетт так трезвонит в колокольчик, что, кажется, может оторвать шнур... У меня совершенно пересохло во рту... Открывается дверь, в комнату вбегает Эрик, за ним отец и Шарль. Я дома... дома... У меня вырывается вздох облегчения...
Рауль де Шаньи: Я встал, когда зашел Ланьи. Да.. вид у него был не очень, но он твердо держался. Ходить он мог - это не могло не радовать. - Добрый вечер, месье Ланьи. Как вы себя чувствуете? После чего я присел обратно на диван и поставил на небольшой столик коньяк, а Ланьи протянул газету. - Не знаю, читали ли вы... Де Сандра постарался, чтоб наши имена не фигурировали в статье. И вот кое что для вас, вы не против?
Эрик де Вутвиль: Надрывный звон колокольчика заставил меня подскочить в кресле. Я бросил на стол незапечатанное письмо и выскочил из библиотеки. Взлетая по лестнице, я заметил, как выбежал из столовой Морис и поспешил следом за мной… Женевьеве стало хуже? Сердце снова отчаянно заколотилось о ребра… я распахнул дверь. Женевьева казалась немного испуганной, но уже не такой бледной. - Что случилось, Жюльетт? Я склонился над кроватью. - Тебе плохо, любовь моя?
Женевьева де Кавиль: Я не могла понять, почему они все сбежались, пока Жюльетт не ответила на вопрос Эрика: "Мадемуазель стала метаться, стонать, а потом как закричит! "Мои руки!!!" У меня мурашки по всему телу..." - Я кричала? Возможно... Да... мне приснилось, что он отрубил мне руки... Но вот же они... Я удивленно смотрела на свои руки, и вдруг мне стало так хорошо, что я даже рассмеялась. - Они на месте, на месте... Это только сон... Я увидела перепуганное лицо отца. - Папа, это только сон... сон... Я повернулась к Эрику и взяла его за руку. - Любимый мой, не волнуйся... я и сама испугалась, но это только сон. Повторяя, что это только сон, я как будто освобождалась от кошмара.
Эрик де Вутвиль: Моей любимой приснился кошмар. Не удивительно… Я посмотрел на Мориса, на его лице читались испуг и страдание. Не нужно смотреть на нее так, я чуть покачал головой, Кавиль попытался справиться с выражением. - Конечно, сон, - я поцеловал ее руку, потом взял и поцеловал другую. – Кошмары скоро пройдут. Женевьева инстинктивно провела язычком по губам, губы были сухими: - Жюльетт, дайте воды. Кажется, я уже привык здесь командовать. Я невольно чуть усмехнулся. Морис, похоже, даже был этому рад. Он стоял рядом и постепенно успокаивался… Напоив Женевьеву, я спросил: - Чего бы тебе хотелось сейчас, любовь моя?
Женевьева де Кавиль: Я опять всех перепугала... Отец выглядит измученным, у моего любимого в глазах такая боль... Боже, я хочу выкарабкаться из этого ужаса, дай мне сил, помоги мне... - Прости меня, любовь моя, на самом деле я ужасно хочу спать... и больше ничего, посиди со мной, пока я засну, пожалуйста... я буду очень стараться, чтобы все прошло... очень... Отец подошел ко мне, погладил меня по голове, поцеловал: "Все пройдет, детка, все пройдет...Ты только не бойся". Потом посмотрел на Эрика и сказал: "Прошу вас, Эрик, посидите с ней, будет нужно, я сменю вас, скажите мне тогда". Как-то ссутулился и вышел из комнаты. Бедный отец... Он так переживает... Я должна помочь ему, помочь Эрику, помочь себе... Мне нужно выкарабкиваться! Но сейчас очень хочется спать... Эрик сел рядом и держал мою руку. Прости меня, любовь моя, я доставляю тебе слишком много хлопот... Я вздохнула... Сон навалился снова.
Этьен Ланьи: - Благодарю вас, виконт! Достаточно неплохо для человека с простреленной рукой, - чуть усмехнулся я. - О, спасибо, я не читал сегодня газеты. Отличный коньяк! Но я сегодня предпочту красное вино - способствует восстановлению крови. А вам коньяк? Я сейчас распоряжусь. Я позвонил, вызывая Жильбера, и посмотрел на виконта. Что он выберет?
Рауль де Шаньи: - Благодарю, мне тогда тоже вино, - я кивнул слуге. - Это для вас, так что не смею распивать ваш подарок без вас, - я улыбнулся. - У де Сандра талант писать статьи. Даже не напрашивается вопрос, кто остановил этого лорда... Не думаю, что было бы приятно девушкам, да и всем нам, чтоб напоминали и расспрашивали о той ночи. У меня до сих пор мурашки, как представлю, что могло случиться.
Эрик де Вутвиль: Совсем стемнело, я попросил Жюльетт зажечь ночник и отпустил ее. Я держал Женевьеву за руку, рука уже стала теплой, и бледность немного отступила… Любовь моя, она еще и за нас переживает! Я видел, как она смотрела на Мориса и на меня. Мы все вытерпим, только ты поправляйся. Сейчас ее дыхание было ровным. Спи, любимая, все будет хорошо… Я просидел около получаса, негромко позвонил. Вошла Жюльетт, она тоже выглядела уставшей. Надо будет сказать Морису, чтобы сменил ее кем-нибудь. Есть же в доме другие служанки. Кавиль был в своем кабинете. Он согласился со мной и отправил к Женевьеве другую девушку. «Я сам еще побуду с Женевьевой немного. Вы еще не ложитесь, Эрик? Комната для вас уже готова, Шарль вам покажет». - Спасибо, Морис. Нет, мне нужно еще написать несколько писем, я буду в библиотеке, если вы не возражаете. Женевьева поправится, не волнуйтесь, скоро кошмары отпустят ее. Я бы удивился, если бы после этого ужаса их не было… Он повздыхал и согласился. Да, Кавиль переживает очень сильно… В библиотеке я написал короткую записку Жану, чтобы не ждали меня сегодня и прислали чистую рубашку. Шарль забрал письма, но тут же вернулся: «Вас спрашивает барон де Сержи, ваше сиятельство». Вот как, Гийом приехал. Я попросил проводить его в библиотеку.
Гийом де Монтре: В музее все стояло вверх дном, на Шарля было больно смотреть, месье Дюбер держался лучше, но и он был страшно расстроен. Египтолог никак не мог поверить, что подобный вандализм мог учинить его коллега. К тому же Дюбера угнетала мысль о том, что от рук спятившего англичанина пострадала мадемуазель де Кавиль. Я обещал сообщать ему о самочувствии Женевьевы. Полиция без толку топталась у входов, пока не приехал Адриен. Следователь прокуратуры изъял материалы из архива, их предстояло тщательно исследовать. Переговорив с Адриеном, я уехал из Лувра почти в девять вечера и сразу отправился на бульвар Араго. Эрика дома не оказалось, и мне пришлось ехать к де Кавилю. Слуга провел меня в библиотеку, где Эрик занимался какими-то бумагами. - Добрый вечер, Эрик. Ты не едешь сегодня домой? Как чувствует себя мадемуазель де Кавиль? Да… кошмары и панический страх. Еще бы их не было! - Я хотел сообщить тебе, что помощник Харли оказался архивариусом Лувра. У него дома и в музее прокуратура изъяла разные документы. Адриен просит, чтобы ты посмотрел на них.
Этьен Ланьи: Нам подали вино. Я пробежал статью глазами. - Да, все рассказал и умолчал о том, о чем так жаждут узнать все парижские сплетники. Браво, господину журналисту! Я приподнял бокал: - За то, что все это закончилось! А известно ли что-то новое? Я тут сижу, как затворник, можно сказать даже, лежу и ничего не знаю. К вам не приходили от де Мегрена?
Рауль де Шаньи: Я тоже приподнял бокал. - И за то, чтоб таких сумасшедших в нашем городе больше не было! - мы коснулись бокалами и отпили из них. - Нет, никто не приходил. А, может, и приходил, но я спал до обеда, так что я сам ничего не знаю... Вот только газету прочитал. К вам никто не приходил? Де Сержи, например...
Этьен Ланьи: Я приказал подать легкие закуски и ответил виконту: - Гийом написал, что заедет завтра. Сегодня он собирался в Министерство, в Лувр и во Дворец правосудия. Представляю, что творится в музее…
Рауль де Шаньи: Да уж... Не повезло де Сержи вот так сегодня ездить и туда, и сюда. - Когда ехал к вам, Ланьи, я попросил, чтоб объехали Лувр. Полиция стоит на ушах, а город... Только это и обсуждают. Уже предчувствую выход номеров, где будут имена предположительных поимщиков лорда Харли. О, благодарю, - сказал я, увидев закуски.
Этьен Ланьи: Мы выпили и закусили. - Да, теперь это долго будут обсуждать. Кровавый маньяк из Лондона это вам даже не сумасшедший Кадле, хоть тот и поджег Оперу, но все же не вырезал сердец у своих жертв. Я невольно передернулся. - Когда все немного уляжется, и мы придем в себя, нужно будет собраться и хорошо покутить. Все же мы неплохо справились. Эрик - железный человек. Я давно его знаю... но такое хладнокровие и выдержка. Ему бы полком командовать... Шучу, пусть лучше пишет музыку и картины. И я с удовольствием погуляю на их свадьбе... Виконт улыбнулся моим словам почему-то несколько грустно. Или мне показалось?
Рауль де Шаньи: - Да уж... Наверное, свадьба будет пышной, будет много гостей... Я стал вертеть в руках ножку бокала, вспоминая нашу свадьбу с Кристиной, какую-то поспешную, неправильную, что ли. - Зато Харли не отравил себя в тюрьме. Хотя ничего пока неизвестно. И вообще эта история с Кадле слишком запутанная... Какой-то еще брат-близнец. Мне бы хотелось поговорить об этом с мадемуазель Жирарден, ведь, как я понял, она знала его брата лично. Быть может какая-то деталь и всплывет. Ладно, второй брат был немного не в себе, если он хвастался пожогом Оперы, а первый? Ох.., - я вздохнул и сделал глоток, - эта история с Оперой мне не дает покоя даже после поимки и смерти этого Кадле... Снова отпив из своего бокала, я посмотрел на Этьена. - А вы хорошо знаете графа де Ларенкура? Мне показалось, что вы давние знакомые. И когда только он успел обзавестись знакомствами? Призрак из сырых подвалов Оперы...
Эрик де Вутвиль: Гийом сообщил мне подробности хода следствия. - Пусть Адриен подождет до понедельника или пришлет мне бумаги с посыльным. Я смотрю, ты сегодня совсем замотался. Мы выпили немного вина, Гийом сказал, что страшно устал, а завтра возвращаются Луиза и дети. Я поблагодарил его за новости и проводил. Надо сказать, я тоже чувствовал себя не слишком бодро, сказывалось вчерашнее напряжение. Поднявшись в комнату к Женевьеве - Морис еще был у нее, - я убедился, что моя любимая спит относительно спокойно. Иногда она что-то неразборчиво бормотала, но по ее серьезному лицу нельзя было сказать, что ей снится. Наверное, все же не кошмары... Мы вышли с Морисом вместе, с Женевьевой осталась другая служанка. В комнате для гостей я умылся, разделся и лег, но сон долго не приходил ко мне: я думал о моей любимой, прекрасные сцены Фонтенбло, наших прогулок, бесед, поцелуев и объятий, сладких мгновений нежности и любви постепенно вытеснили из памяти жуткие образы подземелья Сент-Оноре. Я так хотел. Ты поправишься, любовь моя, и я подарю тебе всю радость мира! Мои веки налились тяжестью…
Этьен Ланьи: - Месье де Шаньи, - я серьезно посмотрел на виконта, надеясь, что он поймет меня правильно, - я вас уверяю, мадемуазель Жирарден ничем не сможет помочь вам в деле с поджогом Оперы. Жан Кадле, с которым она была знакома, умер три года назад, когда месье Андре еще не был директором Гранд Опера, и театр еще строился. Представьте, что о существовании Франсуа Кадле девушка ничего не знала до тех пор, пока он не начал ее преследовать всего пару недель назад. Она и так была напугана этой странной историей. Зачем же беспокоить ее лишний раз расспросами о вещах, о которых мадемуазель Жирарден не имеет ни малейшего представления? Виконт согласно покивал головой. - Давно ли я знаю Эрика? Лет пятнадцать… нет, пожалуй, больше... семнадцать или восемнадцать. Правда, я тогда был мальчишкой-гимназистом, а Гийом и Эрик студентами. Естественно, что более тесно мы начали общаться, когда я стал старше. А что? Я с трудом подавил зевок: вино меня разморило. Несмотря на то, что плечо болело гораздо меньше, слабость давала о себе знать.
Рауль де Шаньи: А не был ли замешан в этой истории семейки Кадле кто-то еще? Раз Ланьи уверяет, что девушка ничего не знает... - Просто интересно, не сочтите за любопытность. Вы так хорошо общались, словно..., - я сглотнул, - родственники, - я улыбнулся и посмотрел на мужчину, глаза которого уже начали слипаться. Думаю, мне не стоит задерживаться дольше: Ланьи нужно отдыхать. - Я пожалуй поеду домой - вам нужно отдыхать, месье, набираться сил, - я допил вино и встал, протянув руку капитану, которую он мне пожал. - До свиданья, месье. Если что, вы сразу пишите мне - очень приятно с вами общаться. Не нужно провожать меня, лучше идите поспите. Дворецкий проводил меня к двери. Уже едя в экипаже, я думал, какой же приятный этот человек Ланьи. Когда я приехал, то Кристина уже крепко спала. И в эту ночь я ушел в другую спальню.
полная версия страницы