Форум » Непосредственно сама РИ » 17 мая 1876 г. Гости у Женевьевы » Ответить
17 мая 1876 г. Гости у Женевьевы
Женевьева де Кавиль: Я вылезала из черной пустоты. То ли колодец, то ли яма, я не могла понять... Причем кто-то все время пытался меня удержать, противно и липко хватал за ногу... Я отбрыкивалась и ползла, ползла наверх, цепляясь за эту черноту, которая под руками комкалась и шуршала как бумага... Я не поняла как, но темнота вся скомкалась и упала куда-то вниз. Я открыла глаза и увидела над собой лицо Жюльетт. "Мадемуазель, вы вся мокрая... вот... я принесла полотенце". Странно... но слабости я почти не чувствовала. - Готовь ванну, Жюльетт. Она хотела возразить, но я ей не дала. В результате через полчаса я смогла погрузиться в горячую воду, стараясь не замочить бинты на руках. Правда этот поход был из самых трудных в моей жизни. Но зато какое бесконечное счастье я испытала, когда горничная вымыла мне голову... Нужно понемногу вставать, а то меня ноги не будут держать... Сколько же времени у меня ушло на все эти процедуры. Больше двух часов! Проснулась я в девять, сейчас было половина двенадцатого. Жюльетт расчесала мне волосы и заколола, я велела принести кофе и завтрак. После стольких усилий, оказалось, что я страшно голодна. Не прошло и пяти минут, как вышла Жюльетт, в комнату постучался отец. Он по-моему и обрадовался и испугался, что я вставала и принимала ванну. Но я успокоила его. Я действительно чувствовала себя гораздо лучше... гораздо....
Ответов - 105, стр:
1 2 3 4 5 6 All
Мадам Жири: Опять звонили в дверь. Время восемь. Я разбудила Мартена. - Это явно тебя опять... Кто-нибудь из редакции. Он приподнял голову, открыл один глаз и сказал, что это явно не его, а меня сейчас будут спрашивать. Уронил голову на подушку и, кажется опять уснул. Горничная тихонько поскреблась в дверь и сказала, что пришел кучер. - Какой еще кучер? "Он говорит, что ваш". У Мартена на лице было такое выражение, что тут трудно было что-то не понять. И когда он только вчера успел его выписать.... - И куда мне его теперь девать? Молчание. Потом дикий хохот. - Мартен, я с тобой с ума сойду!
Мартен де Сандра: - Да плюнь ты на него, он в коляске посидит. Он же не пешком пришел, - говорил я смеясь над растерянным видом Франсуазы. - К Женевьеве сегодня поедем на твоей.
Мадам Жири: Пока мы завтракали, принесли письмо от маэстро Райера. Вот и хорошо, что откликнулся. Он писал, что есть возможность дать несколько концертов в июле в Марселе и Лионе, и что нужно обсудить эту возможность с Эриком. К Женевьеве мы решили поехать часам к двум, а до этого отправились на прогулку на моей новой коляске. Вот ведь замечательно!
Женевьева де Кавиль: Бедный отец, он очень переживает из-за меня, с такой горечью смотрит на мои несчастные руки. - Не смотри так печально, папа, они, конечно, заживут, вот только что я буду носить? А сегодня придут де Сандра с мадам Жири, а послезавтра приедет Эстер... Наверняка кто-то еще нагрянет... А свадьба? Вот будет замечательно, красавица со шрамами на руках... Я тяжело вздохнула. "К свадьбе все заживет, я уверен. Ты пей кофе, ешь... и скорее поправишься. Не расстраивайся... Со шрамами или без шрамов ты одинаково дорога твоему жениху. Я, честно говоря, никогда и не думал, что у меня будет зять, которому я совершенно спокойно могу тебя доверить. Да... Вот так... Все, кто ухаживал за тобой, раньше не вызывали у меня даже доверия, хотя, не скрою, я переживал, что ты долго не определялась с замужеством. Да и этот роман меня поначалу только испугал... Ты уж прости... Но я такого проявления чувств давно не видел, особенно в обществе. И от Эрика не мог этого ожидать, другим он мне казался, другим..." Я во все глаза смотрела на отца. Вот это да! Я даже не находила, что сказать. Отец похлопал меня по руке, поцеловал и собрался уходить. - А... он сказал тебе, когда приедет? "Да уж скоро, наверное..." И отец вышел из комнаты.
Мартен де Сандра: Коляска была хороша, рессоры мягкие, отличный ход. Мы получили настоящее удовольствие. И я видел, как довольна Франсуаза. И как же она великолепно смотрится в этом открытом экипаже! Однако пора было ехать к Женевьеве. Я предложил купить цветы, мы заехали в какую-то цветочную лавочку, где оказался великолепный выбор. Франсуаза предложила купить нежно-сиреневые и желтые ирисы. Букет получился ярким и радостным. Через минут двадцать мы звонили в дверь особняка де Кавиля.
Женевьева де Кавиль: Жюльетт вернулась и принесла шкатулку, которую я просила купить. Эту антикварную вещицу я приглядела некоторое время назад и еще тогда подумала, что она будет хороша как подарок. Вт только записку я не смогу написать, если только очень коряво. Мне было больно напрягать руку. Эрик все еще не приходил... А время уже второй час. Какой-то маленький и остренький коготок вдруг заскреб где-то глубоко-глубоко в душе.... -Жюльетт, быстро причесывай меня и подай мне белое платье с сиреневой отделкой. Помоги мне одеться... Осторожнее, а то я сейчас рухну. И застели постель... Жюльетт затянула на мне корсет и принялась за прическу. Все же у нее это так ловко получается... - Подай мне пудру и духи... Я посмотрела на себя в зеркало. В глазах, кажется, появился хоть какой-то блеск, но тени вокруг них... я поморщилась. - Поставь кресло к окну, пожалуйста, я в него сяду. "Но мадемуазель... доктор велел вам лежать". Чтобы понимал этот доктор... Жюльетт только что закончила застилать постель, как вошел Шарль и доложил, что приехали месье де Сандра и мадам Жири. Ну что ж, вовремя я оделась... Но это не он.... - Пусть поднимутся, Шарль.
Мадам Жири: Вышколенный слуга пошел докладывать о нашем прибытии Женевьеве. А я осматривала гостиную. - Очень красивый дом, Мартен, ты не находишь? Мартен согласился со мной. Вернулся слуга и пригласил нас подняться наверх. Я не ожидала увидеть Женевьеву, сидящей в кресле у окна, одетой и причесанной, но я и не ожидала увидеть в ее комнате оранжерею. Ах, Эрик! Это твои проделки! - Здравствуйте, мадемуазель де Кавиль! Как я рада видеть вас! Как я рада, что все обошлось! Я подошла к ней, тщательно лавируя между цветочными корзинами.
Мартен де Сандра: Когда я увидел Женевьеву сидящей в кресле, я остолбенел. Да она с ума сошла! Неужели из-за нас? Эрик будет недоволен... Я бы точно был недоволен... А кстати, где это он? Похоже, его в доме нет... - Мадемуазель де Кавиль... я право, не ожидал увидеть вас уже практически в полном здравии... Поверьте, я очень, очень рад этому, - сказал я, подходя и целуя ей руку. - Но не слишком ли смел эксперимент... Вам стоит еще полежать...
Женевьева де Кавиль: Мадам Жири была ослепительна, а маркиз крайне удивлен. А вот я разочарована... все же не для них я сегодня все это проделала. Ничего не поделаешь, он же не может сидеть около меня ежесекундно... - Я очень рада вам, мадам... маркиз... прошу, садитесь... Жюльетт, принеси кофе, пожалуйста. Я приняла замечательный букет. - Какие красивые! Спасибо! Месье де Сандра, благодарю за то, что вы нашли нас...
Мартен де Сандра: - Да о какой благодарности вы говорите, мадемуазель! Да и не моя это заслуга... Если бы не граф мы бы вас могли бы и не найти! Женевьева вздрогнула, а Франсуаза укоризненно посмотрела на меня. Что это я мелю!.. - Давайте не будем об этом... Я и Франсуаза хотим пригласить вас на свадьбу 29 июня. Придете?
Женевьева де Кавиль: - Конечно, маркиз, конечно, мадам! Какое замечательное событие! Я очень за вас рада. Жюльетт принесла кофе.
Эрик де Вутвиль: Сегодня я буквально заставил себя выспаться. Пора заняться некоторыми делами. Сначала я поехал в Градостроительную комиссию, где требовалась моя подпись на некоторых документах, после чего отправился в контору архитектурного концерна. За полдня я успел кое-как разобраться с накопившимися делами. А теперь в «Тур д’Аржан», куда еще вчера вечером отправил заказ. Женевьеве так понравилась их кухня и особенно десерт. Обрадуют ли мою сказку сладости? Надеюсь, обрадуют, или, по крайней мере, заставят улыбнуться и сказать мне что-нибудь, вроде: «Ты сошел с ума, Эрик!» Поль остановил экипаж и отправился за заказом. Спустя пять минут появились официанты, торжественно погрузившие в карету тщательно упакованные в специальные коробки люкюлю, саварен с ананасом, «колодцы любви», гофрет и еще несколько блюд. Кажется, у Женевьевы как раз должны быть гости. В четверть третьего я позвонил в дверь дома моей любимой. Открывший мне Шарль сообщил, что Мартен и Франсуаза уже здесь. Я распорядился, чтобы забрали все привезенные мной сладости и пока отнесли на кухню, и поднялся в комнату Женевьевы.
Мадам Жири: - Вот и хорошо, дорогая! Тогда у вас еще есть время подумать над платьем. Какая-то тень вдруг пробежала по ее лицу, и она мельком взглянула на свои руки. Ах, какая я глупая! Что-то мы с Мартеном сегодня невпопад, что ни скажем, все мимо. - Не волнуйтесь, у меня есть кое-что показать вам, на днях привезу. Это будет как раз то, что нужно и никаких проблем не возникнет. Все будет хорошо! Дверь открылась, и вошел Эрик. И я увидела это чудо преображения... Глаза ее загорелись, вся стала как струнка, вся подалась вперед, даже румянец на щеках появился. Господи, помилуй! Девочка, красавица... Как же я счастлива за вас обоих! - Добрый день, господин директор! Мартен поднялся ему навстречу, протянул руку.
Эрик де Вутвиль: Шарль предупредил меня, что у Женевьевы гости, я так и предполагал. Удивила меня сама Женевьева, она сидела в кресле, в окружении цветов, одетая и причесанная, прекрасная, как принцесса, только немного бледная. Все же она слишком рано встала с постели, но сейчас лучше не заострять на этом внимание. Я встретился с ней взглядом, и сердце мое затрепетало… - Добрый день, мадам! Очень рад вас видеть! – я поцеловал пальчики Франсуазы и пожал протянутую мне руку журналиста. - Здравствуйте, Мартен!
Женевьева де Кавиль: Наконец-то... Я увидела его глаза, и мой взгляд сказал ему: "Вот и ты, любовь моя, я так ждала тебя!". И пока он здоровался с Франсуазой и маркизом, я смогла слегка перевести дыхание, а то сердце мое сделало кульбит при его появлении. Правда этот кульбит меня очень порадовал... я выздоравливала... - Эрик... - я протянула ему руку. - Здравствуй... Он склонился к моей руке, гости не видели, он стоял спиной, я быстро коснулась другой рукой его щеки. - Кофе?
Гийом де Монтре: Давненько я не проводил с женой такой страстной и приятной ночи. Ах, Луиза! И почему мы не ценим то, что имеем? Непременно надо сделать ей какой-нибудь подарок или сюрприз… Мы поднялись в двенадцатом часу, дети давно позавтракали и играли в саду. Я приказал подать нам завтрак в спальню, Луиза немного удивилась, но, судя по ее улыбке, ей понравилась моя идея… С утренней почтой мне подали письма от Эрика и Мориса, из которых я понял, что Женевьеву вполне можно навестить во второй половине дня. Ответ от Лионеля пришел позже, когда я уже перебрался в свой кабинет. Оказывается у Эстер завтра день рождения, а бедной девочке пришлось отменить бал! Узнав об этом, Луиза решила, что мы непременно должны выбрать для Эстер подарок и отвезти его завтра. «А к Женевьеве поедем сегодня к трем», - сказала Луиза, поцеловав меня в щеку, и пошла собираться. Мы долго выбирали подарок для дочери Лионеля, остановившись на элегантной серебряной вазе для фруктов работы Шарля Персье 1809 года. Затем на набережной Межисери Луиза указала мне на прелестный букет для Женевьевы, и мы поехали к де Кавилям.
Эрик де Вутвиль: Глаза моей любимой светились такой радостью, как будто мы не виделись неделю. Откровенно говоря, оказавшись рядом с ней, я испытал чувство бесконечного счастья: в часы разлуки мне мучительно недоставало ее голоса, улыбки, глаз… - Женевьева, здравствуй,.. – почти коснувшись губами ее руки, я шепнул, - любимая… Это прикосновение… Счастье мое! - Кофе? Пожалуй, или чай… А можно с бриошами «шантильи» или «колодцы любви»? Женевьева, кажется, немного растерялась в первый момент, но, увидев, мою лукавую улыбку, начала догадываться…
Женевьева де Кавиль: В первый момент я не совсем поняла, о чем он говорит... Улыбается так хитренько... Ох, кажется, Эрик снова что-то придумал... И в этот момент открылась дверь, и внесли такое количество сладостей, что хватило бы на целую армию гостей. Комната сразу же стала похожа на кондитерскую. Сладко и аппетитно запахло ванилью. - Эрик... но ведь это же просто сладкий пир! Какого кондитера ты осчастливил?! О, и люкюлю... Как ты узнал, что я люблю его?
Мадам Жири: Я наблюдала, как Эрик подошел к Женевьеве и душа моя радовалась бесконечно. Он улыбался так счастливо, глаза светятся... Нет... здесь не просто взаимная симпатия, не просто любовь, это какое-то невероятное, необъяснимое притяжение, которое видно невооруженным глазом. Он готов ей отдать весь мир, ели бы смог поместить его в этой комнате, а пока просто хочет ее порадовать, чтобы она забыла весь ужас и боль. Я посмотрела на Мартена... Он также хочет радовать меня и это доставляет ему удовольствие, так же как и Эрику сейчас... - Господин директор, вы решили устроить сегодня импровизированный праздник? Гора сладостей... Обедать, по-видимому, все будут сегодня поздно вечером.
Мартен де Сандра: Я очень хорошо понимал Эрика... Нужно вытеснить из ее памяти ужасные картины случившегося, а что лучше может это сделать как не цветы, сладости... может быть музыка... хотя в последнем недостатка, думаю, нет. Правда я бы точно устроил ей нагоняй за то, что поднялась с постели так рано... но очень мягко... очень нежно... И я посмотрел на мою красавицу Франсуазу и подошел к ней, не удержавшись, взял ее за руку. - И с обедом будет проблема и, пожалуй, одного кофейника, чтобы запить столько сладостей не хватит! Мы все рассмеялись.
Эрик де Вутвиль: Возможно, всего было чуть-чуть больше, чем требовалось, но я ведь действовал наугад, не зная наверняка, что именно предпочитает Женевьева. Невероятно, но мы были знакомы лишь несколько недель… - Откуда я узнал? О, это страшная тайна, Женевьева! – улыбаясь, я еще раз поцеловал ручку любимой. – Надеюсь, кондитер в «Тур д’Аржан» столь же искусен, как и остальные повара. В прошлый раз я подумал, что сладкий пир нужно устроить отдельно от обеда, чтобы иметь возможность по достоинству оценить десерт, - я рассмеялся вместе со всеми.
Мартен де Сандра: - Эрик, мы пригласили мадемуазель де Кавиль на нашу свадьбу 29 июня. И надеемся, что и вы не откажетесь присутствовать. Для нас будет большой честью и радостью видеть вас обоих на этой церемонии. Официальные приглашения будут всем разосланы позже.
Эрик де Вутвиль: - Благодарю вас, Мартен. Примите мои поздравления! Мадам Жири, я очень рад. Я подумал, что можно было бы покончить в узком кругу с этой нарочитой официальностью: и Мартен и Женевьева знали о нашем давнем знакомстве с Франсуазой. Но всему свое время… - В свою очередь для нас с Женевьевой также будет большой честью и счастьем видеть вас на нашей свадьбе 1 августа. Мне кажется, по этому поводу следует выпить шампанского. Я подозвал руководившего торжественным вносом сладостей и чая Шарля и попросил его подать нам вина.
Мадам Жири: Эрик, однако, чувствует себя здесь как дома. Впрочем, немудрено после всего случившегося... Но самое поразительное, что прислуга слушается его беспрекословно. У него просто талант заставлять людей подчиняться. Были, помнится, двое, все артачились... и что из этого вышло? Я усмехнулась про себя. - Благодарю вас, месье граф. Внесли шампанское. Мы все с удовольствием выпили. - Я сегодня, кажется, получила свадебный подарок... - я посмотрела на Мартена и улыбнулась.
Мартен де Сандра: Отпив холодного шампанского, я ответил на реплику Франсуазы: - Ничего подобного! Вовсе не свадебный... Еще чего не хватало! Это всего лишь предмет наипервейшей необходимости и средство передвижения.
Женевьева де Кавиль: Я никак не могла понять, почему Франсуаза и Эрик обращаются друг к другу так официально. Может быть, де Сандра не знает об их старой дружбе? Но спрашивать я не стала, конечно. Наверное, так нужно... - Что же за средство передвижения вы подарили мадам, месье де Сандра? - спросила я, чуть-чуть пригубив шампанское. Пить его мне, пожалуй, сейчас не стоит.
Гийом де Монтре: Я позвонил в дверь особняка, дверь открыла девушка, видимо, горничная. Узнав, что мы к мадемуазель де Кавиль, она немного замялась, но все же проводила нас наверх. За дверью раздавались голоса и смех. Да здесь маленький прием! Интересно, кто еще пришел навестить Женевьеву? Из комнаты вышел слуга с подносом, на котором стоял кофейник и пустые чашки. Поклонившись, он пропустил нас внутрь. Вот это картина! Комната утопала в цветах и… кондитерских запахах. На журнальном столике у камина лежала скрипка Эрика, он сам стоял с бокалом в руках возле кресла, в котором, сидела немного бледная, но улыбающаяся Женевьева. Так вот кто здесь: де Сандра со своей дамой! Отличная компания. - Добрый день, дамы и господа! Надеюсь, мы не помешаем?
Мартен де Сандра: - О, мадемуазель! Это замечательная коляска, новенькая, блестящая, красивая как шкатулочка. Верх у нее поднимается, отличные рессоры. Мы брали ее у месье Булье, Эрик. Так вот, к ней еще прилагается прекрасная гнедая кобылка, которую Булье по моей просьбе привез из конюшен в Ладьен дю виль. Вот мы и приехали сегодня к вам мадемуазель на обновке. Прокатиться летом в открытом экипаже большое наслаждение!
Женевьева де Кавиль: Не успел де Сандра закончить свой рассказ о покупке, как открылась дверь, и появились Гийом и Луиза де Сержи. - Как приятно, барон, что вы заехали! Я очень рада вам, баронесса! У нас тут нечто вроде пикника в райском саду, - сказала я, посмотрев на Эрика и улыбнувшись. Все это ведь его заслуга.
Эрик де Вутвиль: Мартен и Франсуаза прямо-таки светились. Как же изменилась наша железная мадам! Обворожительная счастливая женщина, невеста… Де Сандра увлеченно описывал новую коляску Франсуазы… Еще бы, так приятно делать подарки любимой женщине. Гм… скоро балетмейстером театра станет маркиза де Лавайон. Представляю себе реакцию труппы, мало им графа в директорах. Я усмехнулся про себя этой мысли. А вот и Гийом с Луизой! Я бросил взгляд на Женевьеву, не слишком ли тяжело ей принимать всю нашу шумную компанию? Но она, наоборот, выглядела воодушевленной и радостной. Мартен и я обменялись рукопожатиями с Гийомом, он поцеловал руки Женевьеве и Франсуазе, а мы, соответственно, Луизе. Пока де Сержи справлялись о здоровье у Женевьевы, я негромко обратился к Франсуазе: - Хотел спросить, все ли в порядке в театре, мадам. Боюсь, что завтра я целый день проведу в Лувре и в Министерстве, но во вторник постараюсь вернуться к своим обязанностям.
Мадам Жири: - Если не считать, что у Диваля вылезли глаза из орбит, когда я нагло заняла директорский кабинет, то в остальном все без проблем. Инструменты вчера доставили и ничего не побили. Расписание репетиций с солистами балетной труппы составлено и разослано по назначению. Маэстро Райер отписал мне сегодня утром, что есть возможность занять оркестр несколькими концертами в Лионе и Марселе в июле и августе. Возможно это выход из положения, Эрик? Я еще не в курсе, на каких условиях, но завтра я встречаюсь с маэстро по этому вопросу. Да... вот еще... там пришли три заявки на прослушивание. Я, правда, уже в последний момент об этом узнала... Кажется два сопрано.. или одно меццо, прости не помню, и баритон. Про строительные дела, конечно, ничего не могу тебе сказать. Но ты же можешь узнать у Лашаля. Кстати, что-то он все никак мне не ответит, когда же он свадьбу Мег и Ксава назначил. Время идет, ничего не слышно... Может быть он уже разослал приглашения, а я ничего не знаю..., - я улыбнулась и добавила почти шепотом. - Вы ничего не получали, господин директор?
Женевьева де Кавиль: Пока мы приветствовали друг друга, Эрик о чем-то тихо разговаривал с Франсуазой, отойдя на пару шагов. Де Сержи привезли прелестный букет. - Спасибо за цветы. Теперь мой райский сад стал еще прекраснее. "Не граф ли поработал тут садовником?" - спросила баронесса. - Да, это все он, - с гордостью ответила я. Мне было так приятно это сказать. - Он хочет, чтобы я скорее поправлялась. Вот я и стараюсь...
Эрик де Вутвиль: - Спасибо, Франсуаза. В сложившейся ситуации концерты в провинции, безусловно, выход. В сентябре мы уже начнем репетиции. Прослушивание нужно назначить до конца следующей недели, я распоряжусь во вторник. Кажется, к нашей негромкой беседе о делах Оперы никто не прислушивался. - Нет, я ничего не получал от Лашаля. Но беспокоиться оснований нет – Лашаль очень ответственный человек. Все будет организовано на должном уровне, как и положено в семействе солидного буржуа. Не смотри на меня таким взглядом, я уважаю дельных специалистов и честных партнеров вне зависимости от их сословного происхождения. Просто не ожидай от этого праздника утонченной изысканности, наш подрядчик и твой новый родственник при всех его несомненных достоинствах натура, лишенная артистизма. Услышав имя Лашаля, Мартен начал краем уха прислушиваться к разговору, но вскоре потерял интерес и заговорил с Гийомом. - Я хотел сообщить тебе кое о чем, - понизив голос, сказал я. – На прошлой неделе у меня в Опере был виконт… Франсуаза чуть сощурила глаза. - Да, де Шаньи. Наша воспитанница, - я невольно вздохнул, - требует у мужа развод. Но, насколько мне известно, это практически невозможно... теперь ты, по крайней мере, знаешь о ее намерениях. Возможно, она обратится к тебе за советом или помощью, но я не уверен…
Мадам Жири: Если разговор о Лашале не произвел на меня особого впечатления, я действительно не ожидала от него ничего ни утонченного, ни изысканного, то известие о событиях в семействе де Шаньи меня мало сказать озадачило. Я бы даже сказала, оно застало меня врасплох. - Она сошла с ума, - сказала я тихо, держа улыбку на лице. - И что виконт, собирается ей его дать? Что он то намерен делать?
Эрик де Вутвиль: Если бы я знал, что собирается делать виконт… - Он делает вид, что намерен удержать ее. Но, по-моему, он устал. Возможно, что, в конце концов, виконт уступит и решит отпустить… Я видел, как Женевьева, улыбаясь, предложила Луизе, Гийому и Мартену попробовать сладости. Пора присоединяться к остальным, пока наш разговор не вызвал излишнего любопытства. - Мадам, как вы относитесь к бриошам с каштановым кремом и взбитыми сливками?
Мадам Жири: - Он вполне может уступить и тогда непонятно, что произойдет... - задумчиво произнесла я. - Она принимает решения уже давно вполне самостоятельно, правда, не всегда себе на пользу. На секунду мы оба замолчали, посмотрев в сторону остальных присутствующих. - Бриоши с каштановым кремом - это очень, очень вкусно, - сказала я громко, и чуть тише добавила. - Особенно после таких новостей. Мы подошли к Женевьеве поближе, и я взяла одну бриошь. "Колодец любви" оказался великолепен. - Изумительно!
Гийом де Монтре: Сладости были великолепны, дамы с энтузиазмом принялись пробовать их и восхищаться искусством кондитера. Я посмотрел на Мартена и Эрика, надо бы нам переговорить… - Эрик, а где здесь можно выкурить сигару? Мартен тоже заинтересованно посмотрел на Эрика.
Эрик де Вутвиль: Встретившись взглядом с Гийомом, я понял, что нам троим есть, что обсудить. - Полагаю, можно спуститься в гостиную или библиотеку. Я повернулся к Женевьеве и стоящим рядом с ней Франсуазе и Луизе: - Надеюсь, дамы позволят нам отлучиться на несколько минут?
Женевьева де Кавиль: Мужчины явно хотели поговорить без наших ушей. - Господа, библиотека или гостиная, а то, может быть, и сад к вашим услугам. У нас есть, чем заняться. Нам предстоит перепробовать все сладости. Не правда ли, баронесса... мадам Жири? Дамы улыбнулись и согласно кивнули. Мужчины удалились.
Мартен де Сандра: Мы спустились на первый этаж, и Эрик уверенно провел нас в библиотеку, где мы и расположились в удобных креслах. - Простите, Эрик, мадемуазель де Кавиль выглядит гораздо лучше, но я право удивлен, что она так рано поднялась. Не навредить бы... Что говорит врач?
Эрик де Вутвиль: Мы устроились в библиотеке. Хотел бы я знать, где Морис. Мне было не совсем удобно распоряжаться в его доме. - Я сам был весьма удивлен, Мартен. С другой стороны, физическое состояние Женевьевы уже не вызывает опасений у доктора: по его словам, еще два-три дня и организм справится с потерей крови и последствиями интоксикации полностью. Но события не могли не повлиять на душевное состояние... Я думаю, общение с друзьями не будет во вред, наоборот. Гийом обнаружил сигары в коробке на каминной полке и достал две для себя и Мартена, потом неуверенно посмотрел на меня. Да, в юности я баловался курением, но позже отказался от этой привычки. Для голоса это вредно, но я никогда не буду петь на сцене... Я кивнул, и Гийом достал третью. - В эти дни я совершенно не следил за прессой. Что пишут ваши коллеги, Мартен?
Мартен де Сандра: Отличная библиотека у Кавиля, просто гигантская. Я с интересом осматривал полки, пока де Сержи доставал сигары. Первый раз я увидел, что Эрик закурил. - Мои коллеги дружно перепечатывали мою статью, кое-где ссылаясь на мою газету, а кое-где просто переписывая ее своими словами. Несколько бульварных газетенок придумало историю о сумасшедшем монстре, который питался человеческим мясом, а одна газетка даже пришла к выводу, что это был ни кто иной, как сам Призрак Оперы, который из-за ремонта вынужден ютиться в парижских подвалах. Я уже два дня не был в редакции и не занимался делами, однако мой посыльный сообщил, что редакцию осаждают любопытные граждане, которые хотят со мной увидится, а также некоторые сумасшедшие граждане, которые намерены сообщить массу интереснейших подробностей данного происшествия. Информации об участниках этих событий нет нигде. Кажется де Мегрен сумел-таки дать понять, что это не просто нежелательно. В странном печатном листке под названием "Бульвары в огнях" я увидел вчера заметку о том, что, несмотря на то, что безумец пойман, жители Парижа боятся отпускать своих женщин из дому, и улицы города опустели. Проехав сегодня по городу, я что-то этого не заметил, господа. А расследование, оно начало двигаться или пока стоит на месте, барон? Как там наш английский безумец?
Гийом де Монтре: С удовольствием выпустив дым из легких, я заметил: - Господа, это доказывает, что мы с вами все же не последние люди в этом городишке. Иногда бывает полезно. Что касается расследования… англичанин совершенно невменяем, а его пособник еще слишком слаб. Получить ответы на некоторые вопросы от других лиц фактически невозможно. Адриен надеется, что Эрик в качестве эксперта сумеет пролить свет на обстоятельства, связанные с использованием потайного хода, но все это только косвенные моменты. Судить о том, что творилось в голове безумца, никто из нас не может. Месье Дюбер – наш главный специалист по древнеегипетской культуре – теряется в догадках: что за обряд пытался осуществить сэр Харли…
Эрик де Вутвиль: До чего только не додумаются досужие сплетники... - Вот уж нашего оперного Призрака я никому не отдам, - усмехнулся я. - Подвалы здания совершенно не пострадали, небольшой сброс воды ничуть им не повредил. Если Призрак существует, ему должно быть там вполне уютно. Надеюсь, месье Дюбер сможет хоть как-то помочь следствию, все слишком запутано.
Мартен де Сандра: - Бульварная пресса по-другому не может поддерживать интерес... А почему безумный лорд вас называл Осирисом, Эрик? Что за сумасшедшая идея? Или не сумасшедшая? Может в этом есть какая-то подсказка про этот обряд? На самом деле лучше всех его знает мадемуазель де Кавиль, и ей, возможно, удастся пролить свет на эту темную историю... При этих словах Эрик беспокойно вскинул на меня взгляд. - Не пугайтесь, Эрик, я понимаю, что сейчас разговаривать с ней на эту тему совершенно невозможно. Просто думаю, что когда-то это все равно предстоит сделать. В библиотеку вошел де Кавиль, приветствуя нас. Мы поднялись. Эрик извинился, что мы так вольготно расположились в его доме. "Не беспокойтесь, я очень рад, что вы здесь, господа. Эрик, вы можете спокойно распоряжаться в моем доме, прошу без стеснения. Я бесконечно признателен вам, барон, и вам, маркиз, за то, что вы спасли мою дочь. Мой дом всегда открыт для вас. Простите, что не встретил вас, читал документы, которые сегодня привезли из министерства, да и заснул. Вот только что Шарль мне сказал, что у Женевьевы гости."
Эрик де Вутвиль: Действительно Харли назвал меня Осирисом. Но почему? И вдруг я вспомнил… - Нет, Мартен, не нужно волновать Женевьеву. Она очень тяжело перенесла похищение. Думаю, Дюбер объяснит нам… он должен знать. Когда я перерисовывал музыкальные иероглифы, Женевьева нашла какой-то не до конца переведенный текст. Это было в тот день, Гийом, когда мы втроем спускались в хранилище, только раньше. Так вот месье Дюбер что-то объяснял ей по поводу документа. Речь шла о каком-то лике Осириса, то ли гневном, то ли грозном… Да, Осирис с наполовину изуродованным лицом! Я вспомнил. Сумасшедший лорд старался не смотреть на меня во время обеда… Вошел Морис, мы поздоровались с ним, и я извинился за то, что хозяйничаю в его доме. «Господа, не желаете ли коньяка?» - спросил он, после того, как поблагодарил моих друзей за помощь. Мы не стали отказываться, Кавиль вызвал Шарля. «Как продвигается расследование, господин барон? Боюсь, полиция будет допрашивать Женевьеву…»
Гийом де Монтре: Интересную историю рассказал Эрик. Харли совершенно свихнулся, в этом нет сомнений… - Я попросил де Мегрена, чтобы он сам поговорил с девушками, когда они будут в состоянии отвечать на вопросы, а не присылал следователя, тем более полицию. Прокуратура полностью забрала дело под свой контроль.
Женевьева де Кавиль: Через несколько минут, как ушли мужчины, в комнату зашел отец, поздоровался с мадам Жири и Луизой де Сержи, поцеловал меня, удивился невероятному количеству сладостей и попенял мне, что я слишком рано поднялась с постели. - Не беспокойся, отец, я чувствую себя нормально и очень рада, что у меня сегодня гости. Эрик, барон и маркиз в библиотеке. Отец откланялся и ушел. - Скажите, мадам Жири, а что вы собирались мне показать на днях?
Мадам Жири: - Один очень интересный эскиз театрального костюма. Я думаю, что из него можно будет кое-что почерпнуть для нового платья. Там замечательные рукава. Хотите, привезу его завтра? Луиза де Сержи тоже заинтересовалась этим. И мы несколько минут обсуждали некоторые детали женской одежды, надо сказать не без удовольствия. Потом, кивнув на скрипку, лежащую на столике, я спросила: - Граф развлекал вас музыкой, мадемуазель?
Женевьева де Кавиль: Я улыбнулась, вспоминая, как Эрик играл. - Да, мадам, он так старается, чтобы я поскорее забыла весь этот ужас... Я прошу вас, если вы не возражаете, называйте меня по имени. Мне будет это приятно.
Мадам Жири: - В таком случае и вы называйте меня Франсуазой. Мне тоже это будет очень приятно. Вы очень мне нравитесь, Женевьева. Мы обнялись и радостно рассмеялись. Луиза де Сержи тогда сказала: "Милые дамы, коли так, то не будете ли вы против обращаться и ко мне по имени. У нас будет такой маленький тесный кружочек, очень милый. Вы немного окрепнете, Женевьева, и прошу вас в наш загородный дом. Хоть на пару дней. Я понимаю, что сейчас у вас время будет занято подготовкой к свадьбе".
Мартен де Сандра: Слуга принес коньяк, отличный, надо сказать. - Я вот что хотел спросить у вас господа... Когда мы с Ланьи разбирались со вторым, то оттуда, где были вы, донеслось совершенно невероятное пение... У меня это из головы потом вылетело, даже, когда статью писал, об этом не упомянул... а сегодня утром вспомнил. Что это было? Кто у вас там пел?
Гийом де Монтре: Я сначала удивился вопросу, а потом сообразил, что Мартен мог и не знать об этом таланте Эрика, ведь поет он только в узком кругу. - Эрик, конечно. Вы никогда не слышали его голос, маркиз?
Мартен де Сандра: Я с удивлением посмотрел на Эрика. Талантливейший человек... - Вы?... Поразительно... ваш голос великолепен! Я никогда не слышал вас раньше, Эрик. Собственно, если бы слышал, то никогда бы не забыл. Но почему? Почему вы вдруг запели? Де Кавиль с интересом слушал наш разговор и, кажется, был удивлен не менее моего.
Женевьева де Кавиль: - Благодарю вас, Луиза. Буду рада приехать к вам. Вот о свадьбе я пока и не думала... А ведь вы правы, времени остается не так уж много. Но нужно сначала поправиться. Я улыбнулась. - Простите, Франсуаза, вы не могли бы оказать мне услугу. Я хочу отправить Эстер подарок, но мне все еще трудно держать перо. Не могли бы вы набросать пару строк от меня. Я купила ей вот эту шкатулку, которую давно присмотрела.
Эрик де Вутвиль: Все-таки он слышал… - В Венской консерватории я учился не только композиции. Не думал, что эта способность пригодится мне в подобной ситуации. Но так получилось. Момент был, я бы сказал, драматичный. Безумец вложил нож в руку Женевьевы. Кажется, он пытался заставить ее перерезать горло Эстер… При этих словах Кавиль схватился за голову: «Господи Боже!» - Надеюсь, Женевьева не вспомнит об этом, Морис… Так вот, его внимание было необходимо отвлечь каким-то неожиданным способом. Гимн Солнцу оказался весьма кстати. Совсем недавно Женевьева дала мне текст, я собирался занятья расшифровкой тех самых музыкальных иероглифов. Странно все сложилось… Наверное, я угадал, потому что Харли буквально остолбенел. Ритуал был связан с какими-то силами тьмы…
Мадам Жири: - Конечно, Женевьева, с удовольствием. Я подошла к столику, на котором стояли письменные принадлежности, и приготовилась писать. - Диктуйте, я готова. Женевьева продиктовала мне несколько строк. - Может быть, попробуете поставить свою подпись? Я поднесла к ней лист бумаги и подала перо, она была в некоторой нерешительности. - Попробуйте... ну выйдет немного не так как обычно, но я уверена, что выйдет! Женевьева взяла перо и осторожно, немного неуверенно подписала текст. - Вот и отлично! У вас уже получается, скоро с руками будет все нормально, очень скоро. "А мы завтра собираемся заехать к Эстер с поздравлениями и готовы передать ваш подарок", - сказала Луиза.
Мартен де Сандра: Перерезать горло... Кавиль был в ужасе, а я уже не рад, что затронул эту тему. - Пусть лучше мадемуазель де Кавиль ничего не вспомнит, - я потер лицо руками. - Простите, месье де Кавиль... я не хотел... Способ оказался оригинальным и действенным. Не будь вас, Эрик... Я подумал, что Франсуазе я об этом не расскажу.
Гийом де Монтре: Подробности произвели сильное впечатление на де Кавиля, хорошо, он хоть не видел всего этого собственными глазами как Эрик. До сих пор поражаюсь его хладнокровию и находчивости. - Это верно. Пока Харли стоял, вытаращив безумные глаза на Эрика, нам с виконтом удалось наброситься на него сзади. Правда, сопротивлялся он как бешеная собака.
Эрик де Вутвиль: Воспоминания встали передо мной так отчетливо и ярко, что я невольно содрогнулся. Сделав глоток коньяка, чтобы отогнать наваждение, я сказал: - Один я бы ничего не сделал, господа, и очень благодарен вам за помощь. Мы действовали так, словно всю жизнь ловили опасных сумасшедших... хотя такой опыт был только у Этьена.
Мартен де Сандра: - Не его ли отметина у вас на руке, барон? А есть ли у лорда родные, месье де Кавиль? Они могли бы пролить свет на его безумства? Или они ничего не видели, не замечали? Де Кавиль глотнул коньяку и сказал: "У него есть сын, Уильям. Но он сейчас в Каире в какой-то археологической экспедиции. Его, очевидно, должны известить о происшествии... Я не знаю адреса, на который ему нужно писать... Но его знает Женевьева... Господи, ее нельзя об этом спрашивать... Леди Харли давно умерла, других детей у него нет." Он тяжело вздохнул, допил коньяк и налил себе еще.
Гийом де Монтре: Я тоже выпил. Прошло несколько дней, но говорить о нашем непреднамеренном геройстве было нелегко. Каково же пришлось бедным девушкам! - Да, это его зубы, - кивнул я. – Пожалуй, молодому человеку следует посочувствовать. Узнать такое об отце…
Мартен де Сандра: Мы уже почти докурили сигары, Морис де Кавиль предложил нам отобедать у него. - Благодарю вас, месье де Кавиль, как-нибудь в другой раз... вашей дочери нужно отдохнуть, а сладостей было столько, что мы еще долго не захотим обедать. Я поднялся. - Не пора ли, господа, вернуться к нашим дамам?
Женевьева де Кавиль: Мне все же удалось поставить свою подпись, это меня порадовало. Но я уже чувствовала себя утомленной. Наверное, правда, что я слишком рано поднялась... И ванна и гости... всего многовато в один день. - Благодарю вас, Франсуаза, что написали записку. Луиза, шкатулка на столике... Как вы ее находите? Мне очень понравилась инкрустация из камня, такое чудесное сочетание цветов. "Это замечательный подарок, Женевьева. Рисунок очень хорош, думаю, Эстер понравится. Мы купили ей вазу для фруктов", - сказала баронесса.
Эрик де Вутвиль: Я затушил сигару, выкурив чуть больше половины. Мартен был прав, Женевьеве лучше лечь. Мы вышли из библиотеки и направились к лестнице. - Гийом, поговорим о делах в Министерстве. Если я подъеду к десяти, ты будешь свободен? Он кивнул. - Мартен, вы еще собираетесь писать об этом деле?
Мартен де Сандра: Мы двинулись наверх. - Буду, конечно... Я не доверю освещение этой ситуации никому. И считаю, что будет лучше, если основная информация пойдет из одного источника. Завтра хочу поговорить с де Мегреном, пусть даст мне добро на эксклюзив.
Эрик де Вутвиль: Отлично. По крайней мере, Мартен хорошо понимает, что следует писать, а о чем нужно умолчать в интересах следствия и пострадавших. - Послезавтра я буду в Лувре, видимо, после одиннадцати и довольно долго. Там еще со многим нужно разобраться в смысле архитектурных… курьезов. Адриен прислал мне найденные у помощника Харли старинные планы. Кроме того, я хочу поговорить с месье Дюбером. Если у вас будет время и возможность, Мартен, подъезжайте, - предложил я. Мы уже стояли перед комнатой Женевьевы. Морис открыл дверь и вошел первым.
Мартен де Сандра: - Отлично, Эрик. Я приеду. Мы вошли в комнату. Дамы в окружении цветов и сладостей представляли собой замечательную картину. Все три были необыкновенно хороши. Я залюбовался и увидел, как на их лицах расцвели улыбки. Какие же они нежные, красивые... Я вдруг почувствовал, что успел за эти несколько минут соскучиться по Франсуазе. Ну, что тут поделаешь, эта женщина просто свела меня с ума!
Мадам Жири: Мы еще обсуждали достоинства подарка, когда дверь открылась, и наши мужчины вошли в комнату. "Вот и вы, господа," - сказала Луиза, улыбаясь. Я встретила взгляд Мартена, он смотрел на нас с такой нежностью и восхищением. Впрочем, лица наших мужчин расцвели улыбками, как и наши. - Мне кажется, господа, мы немного утомили Женевьеву, ей нужно отдохнуть.
Гийом де Монтре: Похоже, наша «министерская комиссия» не успокоится, пока не раскопает все это дело до мельчайших деталей. Что же, оказание помощи правосудию наш гражданский долг… наряду с удовлетворением нашего оправданного любопытства. Какой цветник! Наши дамы были лучшими цветами в этом Эдемском саду. Такие разные, и каждая прекрасна по-своему! - Вы правы, мадам. Позвольте пожелать вам скорейшего выздоровления, Женевьева. Как только здоровье вам позволит, мы с Луизой будем счастливы видеть вас с Эриком у себя. «Непременно приходите вместе как-нибудь к нам на ужин», - добавила Луиза.
Мартен де Сандра: Я подошел к Женевьеве, поцеловал ей руку и улыбнулся. - Я рад, что вы поправляетесь, мадемуазель. Право, нам стоит как-нибудь посетить еще какой-нибудь литературный вечер? Выздоравливайте. Франсуаза поцеловала Женевьеву в щеку. Кажется, они подружились. Я пожал руку Морису, Эрику и Гийому, и мы вышли из комнаты.
Женевьева де Кавиль: - Благодарю вас, барон... Луиза, не забудьте шкатулку для Этер. Она взяла шкатулку, вложила в нее записку. - Отличная идея, маркиз, держите меня в курсе всех литературных вечеров в Париже, - улыбнулась я, прощаясь с де Сандра и Франсуазой. Гости вышли из комнаты, отец пошел их провожать. Мне нужно еще немного продержаться, пока Эрик здесь. Я слегка пошевелилась в кресле, меняя позу. Я устала сидеть.
Эрик де Вутвиль: Нашим глазам предстала замечательная сцена, которая так и просилась на полотно. Я улыбнулся, встретившись взглядом с моей любимой. Она оживленно беседовала с дамами, но я сразу почувствовал, что моя сказка устала. Молодец, Франсуаза! Мой верный друг всегда знает, когда следует с достоинством удалиться со сцены. На прощание Гийом и Луиза по-дружески позвали нас на ужин. После обычной церемонии прощания Мартен, Франсуаза и чета де Сержи ушли. - Женевьева, - я наклонился к ней, - ты устала, любовь моя? Нет, не нужно делать вид, что это не так. Я чувствую тебя, понимаешь, чувствую сердцем. Иди ко мне, любимая… Я взял ее на руки и перенес на кровать. - Позвать Жюльетт или я могу немного побыть с тобой?
Женевьева де Кавиль: Вот мы и одни, наконец... Мой любимый наклонился ко мне. - Я не устала... Может быть, только чуть-чуть... Он легко подхватил меня и перенес на кровать. О, Боже, как хорошо обнять его! И как оказывается хорошо полежать.... - Побудь со мной, если у тебя есть немного времени... Я скучаю без тебя, любовь моя!
Эрик де Вутвиль: Нет, я совершенно не в состоянии жить и дышать без любимой. Мне необходимо быть рядом, держать ее за руку, смотреть в ее глаза, касаться ее волос, лица… так, как сейчас. - Даже рассказать не могу, как я соскучился, любовь моя! Я хочу быть с тобой всегда… Наши губы слились в поцелуе, и земля уплыла из-под ног, комната окончательно превратилась в заоблачный райский сад только для нас двоих.
Женевьева де Кавиль: Я точно выздоравливаю... потому что поцелуй привел меня в трепет, и в висках застучало уже явно не от слабости, а сердце с такой скоростью погнало кровь по жилам, что меня бросило в жар в единый миг. - Я люблю тебя и хочу быть с тобой... Как близко его глаза, как сладко его дыхание... Он обнимал меня так, как будто хотел отдать мне свои жизненные силы. - Я буду жить для тебя...
Мартен де Сандра: Мы вышли из дома де Кавиля одновременно с четой де Сержи и распрощались у экипажей. - Передайте от меня поздравление мадемуазель де Горон и пожелание скорейшего выздоровления, барон. Я помог Франсуазе сесть в экипаж. - Ты не хочешь пообедать? Может быть в ресторан? Честно говоря, мне совсем не хотелось никуда на люди. Когда Франсуаза рядом меня больше тянуло домой, хотелось быть с ней, разговаривать или просто сидеть, обняв ее, чувствовать ее тепло. Я давно соскучился по домашнему уюту. В сущности, последние годы большее время я проводил с издательстве или где-то в компаниях или разъездах.
Мадам Жири: Я многого не знаю о Мартене, но уже хорошо угадываю, что и когда он хочет или не хочет. Вот и сейчас я по глазам видела, что ему ни в какой ресторан совершенно не хочется. - Давай не поедем в ресторан, Мартен... Поедем к тебе. Надеюсь, твой повар сумеет нас накормить обедом? После этих слов я была чуть ли не задушена в его объятиях.
Мартен де Сандра: Вот честное слово она знает меня лучше, чем я ее... Вот как она почувствовала? - Франсуаза... - я обнял ее так, что она охнула. Какие-то прохожие неодобрительно посмотрели на нас. Мне захотелось показать им язык, но вместо этого я поднял верх у коляски и приказал кучеру ехать домой. Вот теперь нас никто не видит, и я спокойно мог целовать мою красавицу.
Эрик де Вутвиль: Счастье мое! Каждый раз слова любви в ее устах сводят меня с ума. - Моя жизнь принадлежит тебе, любовь моя… Ее руки так нежно обвивали мою шею, гладили мои плечи. Я не мог заставить себя прекратить наши поцелуи, разомкнуть объятия, время остановилось…
Женевьева де Кавиль: Пусть вернутся ко мне все самые лучшие и самые прекрасные ощущения... Пусть замирает и исчезает время и пространство, а мы растворяемся в свете и тепле... А моя усталость ушла, растворилась... - Я подумала сегодня утром, что при всем произошедшем твое кольцо никуда не делось с моей руки. В какой-то момент мне показалось, что его нет... но оно на месте, просто я не ощущаю его, как будто оно стало частью руки...
Эрик де Вутвиль: Вопреки моим опасениям, мои поцелуи не утомили Женевьеву, напротив, глаза моей любимой вновь засияли яркими огнями. Видеть, как она оживает, возвращается к радости бытия… какое же это счастье!!! Она заговорила о кольце, подняла руку и полюбовалась им. Я улыбнулся, вот прекрасный повод: - Женевьева, мне кажется, что,.. – я на секунду замолчал, пока моя рука скользнула в карман сюртука и извлекла оттуда бархатный футляр, моя любимая смотрела на меня с любопытством, кажется, сюрпризы перестали ее пугать, - мне показалось, что они подойдут к кольцу, а главное, смогут подчеркнуть твою красоту, любовь моя. Посмотри, пожалуйста… но если тебе не понравится... И что я так разволновался? Никогда не дарил женщине бриллиантов? Не дарил любимой женщине, своей невесте (если не считать обручального кольца). Ведь она знает, что я люблю ее больше жизни и лишь хочу видеть ее счастливой… Я открыл футляр, в котором лежали серьги и ожерелье, выполненные в едином стиле с кольцом.
Женевьева де Кавиль: Эрик опять что-то придумал, я с удивлением и любопытством ждала, пока он доставал что-то из кармана. Но почему он так волнуется, что мне может не понравиться? Футляр открыт... Сверкающие камни! Но разве могут они сравниться с твоими глазами, любовь моя! Гарнитур был великолепен и действительно подходил к кольцу. Я взяла футляр в руки, осторожно провела пальцами по ожерелью и подняла взгляд на Эрика. В его глазах читалось ожидание... - Это очень красиво... очень!!! У тебя прекрасный вкус, любовь моя... Как мне нравится!!! Спасибо.... Я потянулась к нему и поцеловала, обняв за шею обеими руками. - Ты самая прекрасная драгоценность, которая досталась мне в этой жизни! Я отстранилась немного и шутливо сказала: - Так они должны подчеркивать мою красоту? Давай посмотрим... Я взяла серьги и одела их, потом ожерелье... - Как? Подчеркивают?
Эрик де Вутвиль: В самом деле, мне иногда в голову приходят совершенно смешные мысли. Просто я еще не знаю о моей любимой многих деталей, впрочем, здесь я не должен был ошибиться, я видел, какие драгоценности она носит… Любовь моя, ты говоришь именно то, что думаешь, думаешь обо мне. Невероятно! - Ты – моя сказка, самая волшебная сказка не свете! Я смотрел, как Женевьева примеряет драгоценности, и любовался каждым движением. Ее руки слушались ее!!! Я улыбнулся ее вопросу и сделал вид, что внимательно рассматриваю ее со всех сторон: - Именно подчеркивают. Ты так прекрасна, любовь моя!
Женевьева де Кавиль: - Вы избалуете меня, граф, я стану противной и капризной, - рассмеялась я. - Какое большое мероприятие у нас намечено в обозримом будущем? Свадьба Франсуазы и маркиза? Я одену это... и сошью себе платье самое красивое... для тебя... Ох, как же мне надоели эти повязки, - сказала я с досадой. - А знаешь, сегодня Франсуаза написала по моей просьбе записку для Эстер, а потом я ее сама подписала... корявенько, правда, но сама... Франсуаза сказала, что у меня получится... и получилось!
Мартен де Сандра: Когда мы приехали ко мне домой, я вдруг вспомнил об одной очень важной вещи касательно Женевьевы. - Франсуаза, я ужасающий осел! У меня есть одно чудеснейшее средство для Женевьевы, для ее ран... Я совсем забыл о нем... Ты будешь жутко смеяться, но средство чудодейственное.. Одно старинное гасконское средство... Я говорил и тащил за собой Франсуазу в кабинет. - Сейчас, сейчас... Я его найду, - говорил я, роясь на полке в шкафу. И, наконец, извлек небольшой пузырек. - Вот... вот оно! Нужно ей отослать!
Мадам Жири: Я почти бежала вслед за Мартеном. - Ты сумасшедший! Что за средство? Что это? Оно такое же ураганное как твой гасконский темперамент?
Эрик де Вутвиль: - Правда? Ты умеешь капризничать, любовь моя? – рассмеялся я вместе с ней. - По-моему, чуть раньше должно состояться еще одно праздничное мероприятие: дочь Франсуазы недавно вышла замуж, но событие не отмечалось… Представляешь, они обвенчались тайно. Сейчас все улажено. Полагаю, туда нас тоже пригласят. Поэтому ты должна очень-очень быстро поправиться и заказать себе целых два самых красивых платья. Я осторожно погладил ее руки: - Не расстраивайся, любимая. Скоро повязки будут не нужны, и у тебя уже многое получается.
Женевьева де Кавиль: - Умею, Эрик... А временами бываю несносно упрямой, как говорит отец, - почти серьезно сказала я. - Но только временами... - У Франсуазы дочь вышла замуж?! - я была несказанно удивлена. - Но... мадам Жири всегда казалась мне очень молодой женщиной... Что за романтическая история с тайным венчанием?
Мартен де Сандра: - Оно еще более ураганное, моя красавица! Ты роман "Три мушкетера" господина Дюма читала? Франсуаза кивнула. - Помнишь, упоминающийся в нем целительный бальзам, который дала матушка молодому д'Артаньяну, когда он отправился в Париж? Снова кивок. - Так вот... это тот самый бальзам!
Мадам Жири: Я посмотрела на Мартена, как смотрят на больного. Последние события, кажется сказались на его голове... - Тише, милый, тише... Все хорошо... не надо так волноваться... Давай сюда это пузырек, сейчас отправим его, куда нужно... А тебе нужно отдохнуть...
Мартен де Сандра: Я поморщился, кажется, Франсуаза решила, что я рехнулся. - Радость моя, все нормально. Я, конечно, сумасшедший, но не настолько. Понимаешь, господин Дюма, писал свое произведения, используя произведение моего предка Гасьена Куртиля де Сандра, в котором он описывает жизнь гасконского дворянина д'Артаньяна. А рецепт этого бальзама, действительно очень старый рецепт, был также описан в его книге. Рецепт настоящий и до сих пор используется в этой провинции. А заживляет он всевозможные раны быстрее любых новомодных средств, уверяю тебя...
Мадам Жири: Боже мой, надо же, я и не знала, о таком знаменитом предке моего жениха... Ха-ха! - Ах, вот оно что! А я уж и вправду решила, что тебе сильно нездоровится. И... сколько же лет стоит этот пузырек у тебя в шкафу? - спросила я недоверчиво.
Мартен де Сандра: Я расхохотался. - Франсуаза, неужели ты решила, что этот бальзам так со времен знаменитого гасконца и стоит в моем шкафу?! Мне его прислали в прошлом году перед моей очередной восточной поездкой. Я его всегда с собой брал и испытал на себе. Никаких шрамов не остается... Сейчас напишу Женевьеве. Я быстро написал письмо и запечатал. Вызвал слугу и велел срочно отвезти по указанному адресу. Потом отдал распоряжение об обеде. - Зато теперь я знаю, куда тебя отвезти после свадьбы! Поедем в Гасконь, я покажу тебе много интересного. Хочешь, я расскажу тебе немного о своих знаменитых предках? Франсуаза выразила согласие, и я достал некоторые документы, генеалогическое древо начал ей рассказывать.
Эрик де Вутвиль: Действительно… Я усмехнулся. - Не знаю точно, как там было дело… Мег, дочери Франсуазы, почему-то пришла в голову мысль сбежать со своим возлюбленным лейтенантом Ксавье Лашалем. Они обвенчались тайно и явились в дом его отца. Самое интересное, что строительная компания Марселя Лашаля осуществляет ремонтные работы в Опере, и я его давно знаю. Собственно так мы с Франсуазой и нашли Мег. История какая-то романтически-надуманная. Но чего только в жизни не бывает. Одним словом, у нас в обозримом будущем целых три свадьбы, включая нашу… и совершенно необозримое количество важных дел!
Женевьева де Кавиль: - Я думала, что такие истории остались только в романах. Получается, что мне тут валяться совершенно некогда, потому что дел полно. А Луиза приглашает хоть на пару дней приехать к ним в загородный дом... Раздался стук в дверь, вошел Шарль и передал мне письмо и коробочку. - Это от де Сандра... Когда я прочитала, то не смогла удержаться от смеха. - Взгляни, что пишет величайший французский журналист и потомок биографа господина д'Артаньяна...
Эрик де Вутвиль: - Да это и не слишком удивительно. Девушка выросла в театре, в голове сплошная романтика, - рассмеялся я. Вошел Шарль и передал Женевьеве письмо и коробочку. Пока она читала, я попросил его принести чая. Послание явно развеселило мою невесту, она передала мне письмо… - Однако! Сплошные чудеса. Вот тебе и истории, которые остались только в романах…
Женевьева де Кавиль: Я открыла коробочку, в ней был пузырек с бальзамом, о котором писал де Сандра. - Да... чудеса! Открой его, пожалуйста, - я протянула пузырек Эрику. - Чем он пахнет? Шарль принес чай. Боже мой, время уже к вечеру, а об обеде никто и не вспоминает. Ужасные дни, все сбилось, более или менее определенный распорядок развалился, время перепуталось... - Шарль, подожди... Эрик, ты будешь обедать?
Эрик де Вутвиль: Я осторожно вытащил пробку и по привычке химика махнул рукой над горлышком. - Гм... запах скорее цветочный с примесью горчинки. Какие-то травы. А что тебя смущает, любовь моя? Она протянула руку, я отдал ей пузырек и взял чашку чая. - Нет, обедать не буду. А тебе необходимо поесть, чтобы были силы для многочисленных дел.
Женевьева де Кавиль: Я взяла пузырек и осторожно понюхала. Запах был скорее приятный. - Я боюсь, что какой-то запах напомнит мне... напомнит... Нет, этот запах я перенесу. Я поставила пузырек на столик. - Я съела сегодня столько сладостей, что есть совсем не хочется, я потом, попозже... У тебя завтра много дел? Ты сможешь приехать хоть ненадолго? Я с надеждой смотрела на Эрика.
Эрик де Вутвиль: Все же сегодняшний день был слишком утомительным для моей сказки. Ей пора отдохнуть… - Я постараюсь закончить все дела к четырем, возможно, немного позже. И обязательно приеду. Ты будешь ждать меня, Женевьева? Поставив пустую чашку на столик, я взял ее за руки и заглянул в глаза.
Женевьева де Кавиль: Мне придется отпустить его... Я бы хотела, чтобы если он и ушел, то в другую комнату, а потом вернулся, чтобы я могла пойти по дому, по нашему дому... и найти его в библиотеке или кабинете, или его мастерской... - Я буду ждать тебя очень-очень... Я люблю тебя!
Эрик де Вутвиль: Как же не хочется оставлять ее! Расставаться почти на целые сутки, это невыносимо! Но… до нашей свадьбы еще так много времени… - Я люблю тебя! Я приеду, как только появится возможность. Не грусти, любовь моя, скоро мы будем вместе всегда. Объятие и поцелуй в очередной раз заставили трепетать наши сердца… Нужно уходить. Я поцеловал руки моей любимой и позвонил. Когда появилась Жюльетт, я встал: - До завтра, любовь моя!
Женевьева де Кавиль: Прощальный поцелуй, касание рук, долгий взгляд.. - До завтра, любимый... Дверь за Эриком закрывается. Со мной остается Жюльетт. "Ах, мадемуазель! Какое колье, какие серьги! Что за чудесный подарок!" - воскликнула она. - "Граф вас так любит..." - Жюльетт, разве любовь измеряется в величине бриллиантов? Помоги мне снять украшения и раздеться. Я немного переоценила сегодня свои силы. Потом убери эти сладости. И если хочешь, попробуй, что тебе понравится. Ты тоже устала со мной эти дни... Жюльетт помогла мне раздеться и уложила подарок Эрика в футляр. - Нет, не убирай его в комод, пусть лежит здесь у кровати.
Эрик де Вутвиль: Спустившись вниз, я встретил Мориса, который ждал меня в гостиной. «Эрик, я хочу посоветоваться с вами… У вас найдется еще пять минут?» - Да, разумеется. «Тогда пройдемте в кабинет, прошу вас». Что еще случилось? Кавиль показался мне озабоченным и даже напряженным. Я сел в предложенное кресло и внимательно посмотрел на будущего тестя. «Если вы помните, Эрик, в тот ужасный вечер был убит наш кучер… точнее, кучер Женевьевы. И я не знаю, как сообщить ей об этом…» Вот в чем дело. Человека убили, а я почти забыл… - У него была семья, Морис? «Семья его брата, Леон не был женат… Я, разумеется, оплатил похороны, но человека не вернуть. Как это все ужасно! Может быть, сказать нашей девочке, что он уволился? Как вы думаете?» Вопрос был непростой… Моя любимая, безусловно, расстроится, не хотелось бы ее огорчать и волновать еще больше. В то же время, мне было ясно, что скрыть убийство не удастся. Рано или поздно Женевьева узнает о том, что случилось с кучером, ведь будет еще процесс… - Нет, Морис, эта мысль не кажется мне удачной. Лучше сказать Женевьеве правду, только немного позже. Пока она не спрашивает о Леоне, можно не затрагивать эту тему. Но когда спросит… Ложь все равно откроется. Удивительно, что прислуга до сих пор не проговорилась. Он вздохнул и покивал головой: «Да, наверное, вы правы, Эрик. Что-то я совсем потерял голову. Благодарю за совет…» Он проводил меня, сказав на прощание, что я могу приезжать в любое время и распоряжаться в доме по своему усмотрению в независимости от того дома он или нет. Злоупотреблять его разрешением я, конечно, не собирался… И все-таки, ведь сначала он отнесся к нашим с Женевьевой отношениям без большого восторга. Мы пожали друг другу руки, и я сел в экипаж. Дома мне предстоял обстоятельный разговор с Малера о подготовке к свадьбе, я до сих пор еще не поставил его в известность о своей предстоящей женитьбе. Многое нужно сделать…
полная версия страницы