Форум » Непосредственно сама РИ » 11-18 апреля 1876г. Знакомство мадам Жири с зятем, лит. вечер в "Вольтере" и др. события » Ответить
11-18 апреля 1876г. Знакомство мадам Жири с зятем, лит. вечер в "Вольтере" и др. события
Эрик де Вутвиль: 11 апреля 1876г. Возможно, это могло показаться странным, но утром, проснувшись около половины девятого, я ощутил прилив энергии и жажду деятельности. Словно во вчерашнем дне остались тоска, опустошение, усталость. Прав нидерландский мыслитель - нам дана свобода воли. Не суть важно кем, но этим великим даром - природы ли, Бога или судьбы - не след пренебрегать. Я отправил одного из слуг с запиской к Жану на улицу Шарантон, чтобы мой камердинер организовал перевозку в особняк наиболее необходимых и ценных документов, инструментов и предметов искусства. Не знаю почему, но у меня возникло ощущение, что не нужно торопиться отказываться от квартиры. Обсудив с Малера вопросы текущих расходов на содержание дома, слуг, конюшни, я выдал управляющему необходимые средства и начал собираться в Оперу. В одиннадцать утра я вошел в приемную и поздоровался с вскочившим при моем появлении Рене. Оказывается, вчера встречи с директором добивалось не менее десятка человек. Их имена, записанные секретарем, ничего мне не говорили. Я продиктовал ему список лиц, которых следует немедленно допускать в мой кабинет в любое время и при любых обстоятельствах. - Я прошу вас не беспокоить меня лишний раз, Диваль. Для посетителей установим определенный день и часы приема. Например, среду, с 12.00 до 16.00. Да, чуть не забыл. Называйте меня просто "господин директор". Для посторонних можете использовать мой последний титул - граф де Ларенкур. Дел у меня действительно хватало. Устроившись за столом, я занялся инженерно-строительными расчетами: необходимо было усовершенствовать систему отопления и противопожарную безопасность здания.
Этьен Ланьи: Я подозвал гарсона и сделал заказ. Как интересно, она пытается выяснить, есть ли у меня дама сердца. - Разве быстро? Мне кажется, Катюль достаточно нас мучил сегодня. Я ненадолго отвел взгляд в сторону, как бы рассматривая лица восторженных поклонников де Лиля. Мои глаза, вероятно, стали грустными: - Возможно, они понравятся даме моего сердца, если она когда-нибудь появится. Сейчас моя дама - это Муза. Ужасно капризная особа, смею вас уверить. Я снова начал читать, стих требовал особенного сосредоточения, мне нравилась его ритмика. Здравствуй, Муза! Я рад. Садись. Хочешь, чаю налью? вина? Не замерзла? Сегодня высь Так небесная холодна. Ах, на юге уже весна! Где ж мне было о ней прочесть? Я не видел в саду грачей. Нет, конечно, еще не знал… А теперь вовсе нет нужды Мне выдумывать про капель. Пусть вокруг всё снега да льды, Ты пришла – значит, время петь. Разумеется, о любви. Нашепчи, прошу, ритм и слог. Да, когда-то я дал зарок… Не казни за то, вдохнови! На коленях тебя молю, Я устал так писать про боль… Подари мне надежд зарю, В жизнь влюбиться опять позволь! Улетаешь? Прости, я ждать Буду каждую ночь, как встарь. Утро близко… Погас фонарь, Лишь, мигая, дрожит звезда. У нее в глазах стоят слезы? Мне кажется или я перестарался? К счастью, официант принес кофе…
Тали: Николь Жирарден: - Наверное, я действительно сегодня очень опоздала, - сказала я, взяв в руки карандаш. Но зато я поняла, что у него нет дамы сердца. И что это должно значить? Почему меня это должно волновать?! Но тут же Ланьи начал читать еще одно свое стихотворение... Я этого не выдержу: это было настолько прекрасно. Я и забыла, что пришла сюда слушать Лиля, или Мендеса, или еще кого я пришла слушать! Я пыталась сдержать нахлынувшие чувства в себе. Официант поставил передо мной чашку, и я сразу же сделала несколько маленьких глотков. - Благодарю, кофе очень вкусный... А какое стихотворение вы сочинили последним?
Мартен де Сандра: Я слушал выступавших поэтов, но краем уха все же ухватывал разговор Вутвиля с Женевьевой. Кажется графу захотелось повести с мадемуазель ученую беседу? Он с ума сошел! С такой женщиной нужно говорить о любви, читать ей стихи, а не выявлять ее пристрастия в философии. Я взглянул на де Сержи, у того на лице было написано нескрываемое удивление, но он не вмешивался в разговор. Нужна ли помощь Женевьеве? Пока, кажется нет. Она спокойна и смотрит на Вутвиля очень внимательно и заинтересованно. Ладно, пока промолчу. Девушка справляется с ситуацией. Я снова стал слушать Шарля Леконта де Лиля.
Эрик де Вутвиль: Я посмотрел на девушку изумленным взглядом. Она издевается? Нет, не похоже. - О, да, мадемуазель, и в этом тоже, - против желания в моих словах прозвучала уже не горечь, а сарказм. - Полнота жизни проявляется в разных вещах - в боли, в страданиях, в одиночестве, в поисках смысла нашей никчемной жизни. Я сделал глоток коньяка. Хотя бы Гийом или Мартен вставили слово, иначе мы так далеко зайдем во взаимном пикетировании. Что сегодня со мной? Надо взять себя в руки.
Этьен Ланьи: Она сделала несколько глотков и выглядела почти спокойной, но ее выдавал блеск глаз, они светились. - Последним? Из тех, что сейчас прочел или вообще из того, что пишу? Мне неловко, что мы говорим все время обо мне и моих стихах. Расскажите что-нибудь о себе, прошу вас... Я смотрел на нее, не отводя взгляда, и ждал ответа.
Тали: Николь Жирарден: Обо мне? Если я расскажу о том, чем занимаюсь. И что мне нравится играть в карты? И нравится издеваться над грозными мужчинами, прикидываясь мальчишкой. Я даже могу предположить, что он подумает обо мне в следующую минуту... Нет, это ему знать совершенно не обязательно. - Мне нравится играть на скрипке. Скоро у меня будет прослушивание в Опере: месье де Вутвиль будет оценивать мое владение этим инструментом... Я была так поглощена беседой с Ланьи, что не заметила, как появился среди прочих людей сам де Вутвиль. - Прочитайте последнее из того, что вы пишите. Очень интересно... "Узнать какие мысли сейчас у вас…»
Женевьева де Кавиль: Кажется я сказала что-то не то... Ну конечно! "Смысл никчемной жизни"! Правда, ему ли говорить об этом. С таким удивительным талантом жаловаться на никчемность жизни?! Он сам себе противоречит. - Простите, месье, жизнь - не совсем удачная тема для разговора. В моих словах, кажется прозвучала ирония. - Не лучше ли послушать де Лиля? Вот уж творчество во всей его красе! Полное отрицание жизни ради "солнечного воспоминания" о ней. Я повернула голову в сторону выступавшего. И зачем только я с ним спорю? Это человек со своими взглядами, своими представлениями, видимо очень глубокими переживаниями... Что это меня понесло? Мне захотелось ему сказать о том, что есть что-то большее, чем творчество? Зачем? Говорят он гений. Что еще нужно гению, кроме его творчества? Возможно ничего... Глупо как-то получилось... Я даже немного расстроилась.
Этьен Ланьи: Я пытался угадать, из какой она семьи. На аристократку явно не похожа. А буржуазные нравы в чем-то строже аристократических. Среди моих родственников были и те и другие, так что я неплохо представлял царящую там атмосферу. Чем занимаются ее родители и насколько строго они следят за дочерью? - Вы хотите работать в Опере? - я не стал скрывать удивления. - Насколько я знаю, де Вутвиль очень строг в своих оценках. Вы слышали, как он играет? И потом, Опера еще не скоро вновь примет публику. Я искренне желаю вам удачи, мадемуазель. Ее рука лежала на столе, я позволил себе на секунду легко коснуться ее своей ладонью и тут же убрал руку. - Последнее стихотворение? Оно вам не понравится… Пусть сложатся в строфу больные рифмы, И заплетутся диким заклинаньем – Я жертву принесу им на закланье, – Так оживают витражи и мифы. Затрепетало полотно и стяги Рванулись ввысь под зов протяжный рога, А где-то в замке Леди Недотрога Подарит сердце пришлому бродяге. Дракон коварный взмахом грозных крыльев Пригонит к городу поветрие чумное, И взмолится монах на аналое. И все сокровища вдруг обратятся пылью…
Тали: Николь Жирарден: Я слегка склонила голову: - Благодарю, месье Ланьи. Я очень надеюсь, что моя игра понравится де Вутвилю. Я давно мечтала играть на скрипке, но играть дома или для гостей оказалось слишком скучным для меня... Его игра - это чудо! Словно инструмент был сделан специально для его пальцев, - я мечтательно посмотрела на мужчину. Его жест меня немного насторожил - не так давно Луи тоже позволил себе вольности, вплоть до того, что поцеловал меня, а я... лучше не вспомнить. Мои щеки снова вспыхнули яркой краской: за последние полчаса я поменяла цвет раз десять, наверное. Когда он стал читать стих, то его я немного не поняла: он действительно меня не пронял как предыдущие. Что-то непонятное творится в его душе. Непонятное для меня... - Пожалуй, вы были правы. Только не подумайте, что мне не понравилось. Скорее, я не совсем поняла основную идею, - я смущенно опустила глаза, смотря на свою чашку, - Скажите, а вы хорошо знаете де Сандра? Вы его друг?
Эрик де Вутвиль: Ну, вот, обидел девушку. Разве она виновата в том, что родилась красавицей? Жизнь улыбается ей всеми своими красками, всеми оттенками радости бытия. Угрюмый монстр, вот я кто. - Простите, мадемуазель де Кавиль, - она обернулась на мой голос, я внимательно посмотрел ей в глаза. - Вы правы, именно жизнь вдохновляет всех нас своим многообразием и непредсказуемостью. И все же... если лишить человека полета воображения, он утратит лучшую часть своей души. Вы не согласны?
Этьен Ланьи: Однако как она смущается! Столько задора в глазах, но... Де Лиль сделал небольшой перерыв, который с лихвой заполнили отчаянные спорщики Марашель и Бастемьи. Критики обожают поспорить о том, на что сами абсолютно не способны. Удивительная профессия, за которую кто-то еще платит деньги и порой неплохие. - Стихотворение навеяно старинным гобеленом. Он висит в доме одного моего кузена. Пожалуй, мне не следовало читать его. Честно говоря, с де Сандра я почти незнаком. А почему вас это интересует? Мадемуазель проверяет мои связи? Я усмехнулся про себя. Лучше ей о них не знать слишком много.
Тали: Николь Жирарден: - Нет! Мне было очень интересно послушать, - нежно улыбнулась я и подняла глаза на мужчину. Только теперь я заметила, что он обладает красивой внешностью и галантностью. Лучше смотреть на чашку - так безопасней! - Я полагаю, что вы совсем недавно сюда приехали? Даже могу предположить, что на днях... Просто мне показалось, - я выглянула из-за Ланьи, чтобы посмотреть на стол, за которым сидел де Сандра, и увидела там де Вутвиля! "Ну, конечно, как он мог пропустить этот вечер?" У меня просто зачесались руки устроить прослушивание ему прямо сейчас, но нет, я "дама из высшего общества", как часто повторяла мне мама. - Показалось, что вы давно знакомы и дружите. Даже предположила, что это ваш родственник.
Женевьева де Кавиль: Я обернулась на голос де Вутвиля, он звучал мягче и, кажется, с нотками примирения. Он что, подумал, что обидел меня? Мы несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Я отвела свои и усмехнулась про себя. В эти глаза долго смотреть нельзя, затягивают... - Боюсь, месье, мне придется с вами не согласиться. Мне кажется, что людей, лишенных полета воображения вообще нет. Человек может иметь воображение в большей или меньшей степени, но иметь. И, если у него этого полета немного меньше, то вот человеком он быть не перестает. Знаете, я несколько лет назад была с отцом в Индии, увидела там много людей, которые были совершенно лишены полета воображения в том смысле, о котором мы говорим сейчас. Их жизнь была тягостна в силу нищенского существования, постоянной, напряженной работы, каждодневной борьбы за кусок хлеба. Но вот души своей они не теряли, ни части, ни всей. Тогда это было для меня открытием.
Этьен Ланьи: Ее щеки время от времени разгорались, словно огонь в камине. - Наш полк был на маневрах больше месяца. Мне очень жаль вас разочаровывать, но с издателем я действительно знаком мало. Кажется, я вас чем-то расстроил? Как мне загладить свою провинность? Делаю последнюю попытку, - я почти с отчаянием попытался заглянуть ей в глаза, но мадемуазель Николь упорно прятала их от меня. Оплети, оплети меня тонким, прозрачнейшим флёром Зачарованных слов, и мелодий нездешних бутон Распусти на заре… Белоглавые гордые горы Утопают в лазури и грезят сиреневым сном. Напевает горам колыбельную ветер-кудесник; Из хрусталиков льда, из искрящейся влаги равнин Собирает боа и мечтает столетий уж двести Для красотки-Земли он пушистый соткать палантин. Жаль ему, что наряд так непрочен и всюду прорехи – Проникают сквозь них шаловливые Солнца лучи, Обгоняя друг друга, несутся с заливистым смехом И ласкают Ее… А в глубинах холодных пучин Тихо шепчутся струи о тайнах в веках позабытых, О рождающей силе – о силе Любви и Добра. В этом мире они с Красотой и Гармонией слиты… Зачарованный мир остается со мной… до утра. Вот она все же соизволила посмотреть на меня. Я не был уверен, что и это, несколько пафосное, на мой взгляд, и довольно старое стихотворение, окажет благоприятное действие. Чтения снова возобновились. На этот раз в центр зала вышел Рене. Гийом сказал, что тот собирается читать поэму... Боюсь, это надолго.
Эрик де Вутвиль: Удивительная девушка. Она пытается доказать мне то, в чем я и не собирался с ней спорить. Я тихо рассмеялся. - Мадемуазель, кажется, мы сегодня обречены блуждать в интерпретациях. Я имел в виду не отдельных людей, к какому бы обществу и его слою они ни принадлежали, а человека как такового. Воображение - неотъемлемая часть нашей родовой сущности, поскольку оно является одной из важнейших познавательных способностей. Я говорил о том, что без него мы не были бы людьми. Культура, о которой вы говорите, очень специфична и далека от нашего понимания. Уверен, воображения у индийского заклинателя змей гораздо больше, чем у парижского зеленщика.
Женевьева де Кавиль: Он рассмеялся, а я растерялась. Что происходит? Мы говорим об одном и том же? Но... Кажется мне захотелось выглядеть перед ним несколько более умной? Кажется, действительно так. К чему бы это? - Мы с вами как те слепцы, которые держали одного слона, но с разных сторон. Вы совершенно правы - воображение присуще всему роду человеческому. А об Индии я вспомнила вовсе не из-за ее культуры и уж точно не из-за различий в степени воображения факира и зеленщика. Но, впрочем, это уже не столь важно. Я улыбнулась. - А ваше воображение не подсказало вам, что той, которая сейчас с вами разговаривает, хотелось бы чашку кофе или на худой случай воды. Мне действительно хотелось пить. Услышав мои слова, подскочил де Сандра и позвал официанта, который тут же принес мне и то и другое.
Мартен де Сандра: Какой ужас! Я пригласил девушку провести с нами вечер и совершенно забыл даже кофе ей предложить. Зато мой блокнот уже наполовину исписан. Но Вутвиль! Право слово, разговаривает с ней уже целый час, но ведь тоже ни сном ни духом. Конечно, если бы это была виконтесса... Я подозвал официанта и извинился перед Женевьевой.
Тали: Николь Жирарден: Я хотела было сказать, что он меня ничем не расстроил, что это просто мое дурное настроение сегодня. Но месье Ланьи упорно продолжил чтение своих стихотворений. Я уже просто не знала, как реагировать на его настойчивость: безусловно, стихотворения были замечательными, но почему он сидит возле меня и читает их только мне? Нет, нет, мне это очень нравится... слушать его... хоть иногда поглядывать на него... Я подняла на него глаза и улыбнулась. - Не знаю, правда за что, но вы сгладили свою "провинность". Хотя, право, вы меня нисколько не расстроили, - я убрала прядь волос, которая так некстати упала мне на лоб. Я услышала рукоплескание и посмотрела в ту сторону, где Рене Равель решил порадовать всех своим творчеством. Я хотела было уже перевести взгляд на моего замечательного собеседника, как я увидела... О, Боже, он смотрел на меня из толпы людей, которые стояли неподалеку от Равеля. Кровь отхлынула от щек, а рот слегка приоткрылся то ли от испуга, то ли удивления. Это... Нет, это же... не может быть! Мои руки задрожали, и я еле успела поставить чашку с кофе на блюдце, чтобы не выронить ее.
Эрик де Вутвиль: Учитывая, что не я пригласил мадемуазель за столик, упрек был брошен очевидно не по адресу. Это меня окончательно развеселило. Я заметил, что Гийом едва сдерживает смех, а де Сандра несколько раздосадован и, по всей видимости, на себя. Значит, Женевьеву пригласил он. И что же делается в его голове? Я догадался без труда... - Мадемуазель, мое бурное воображение уже нарисовало во всех подробностях и красках десять казней египетских, которые я по праву заслужил, но оно отказывается помочь мне в поиске оправданий. Мне остается лишь умолять вас о снисхождении. Я на секунду виновато потупил взгляд и снова посмотрел на Женевьеву. К счастью, подозванный де Сандра официант не задержался, что более или менее сгладило неловкость. Мадемуазель де Кавиль сделала глоток воды, но, кажется, не знала, что ответить. Я бросил взгляд на де Сержи, похоже, он уже справился с приступом веселости.
Женевьева де Кавиль: Я сделала глоток воды, не глядя на своего собеседника, и слушала, что он говорит. Я, конечно, понимаю, что мой упрек был не вполне по адресу, но все же откровенно смеяться… Барон сейчас тоже пожалуй лопнет со смеху… Вам смешно, господа? Посмеемся вместе, и я искренне рассмеялась, потому что мне действительно стало смешно от сложившейся ситуации. - Ах, какая глупость получилась, граф, даже не знаю, что на меня нашло?! Право, вы не заслуживаете никаких упреков. Я давно не была в «Вольтере» и даже забыла, что здесь могу позаботиться о себе сама. В лондонских салонах все было гораздо чопорнее.
полная версия страницы