Форум » Непосредственно сама РИ » 30 апреля 1876 г. Прием в доме графа де Ларенкура » Ответить
30 апреля 1876 г. Прием в доме графа де Ларенкура
Мадам Жири: Мы с Мартеном сегодня проснулись поздно, очень поздно. Дурачились, Мартен ныл, не хотел вообще подниматься, прятался с головой под одеяло и строил уморительные рожи. Мы хохотали, разбили чашку, разлили кофе... В общем резвились как дети. Но время неумолимо двигалось вперед. - Вставай, или ты хочешь, чтобы я поехала к де Вутвилю сегодня вечером одна? Я еле сдерживала хитрую улыбку.
Ответов - 133, стр:
1 2 3 4 5 6 7 All
Мартен де Сандра: - Одна?! Как это - одна?! И не надейся... Я подошел к Франсуазе, взял ее за плечи. - Я заеду за тобой. Хотя сейчас мне совершенно не хочется уезжать...
Мадам Жири: - Прости, Мартен, но я не могу позволить, чтобы ты ехал на прием в таком виде. Поезжай... Мне тоже нужно заняться собой. Я буду ждать тебя вечером. Он поцеловал меня и уехал. Через несколько минут пришла Бабетта. А Эрик был прав, говоря, что я приеду к нему вместе с Мартеном... Хм! Провидец... Я рассмеялась.
Женевьева де Кавиль: За завтраком отец почему-то снова спросил, нет ли у меня сегодня каких-либо дел и действительно ли я хочу поехать на прием к Вутвилю. Я была удивлена. - Я же сказала тебе, что мы поедем туда вместе, у меня ничего на сегодня не намечено. Сейчас с утра займусь статьями, которые мне вчера привез Уильям Харли и все. Что тебя беспокоит? Отец ответил, что ничего, едем, так едем, поцеловал меня в щеку и отправился на какую-то деловую встречу. Правда сказал, что обедать будет дома и после обеда до приема у него никаких дел не будет. Я пошла в библиотеку и решила сначала прочитать статьи. Но, право, я совсем не понимала то, что читала. Тема расшифровки очередной надписи на каком-то саркофаге меня сейчас совсем не занимала. Я то убегала мыслями вперед, к предстоящему приему и встрече с графом, то уносилась назад, вспоминая встречи с лордом Харли в Лондоне. Роберт Харли был ровесником моего отца, человеком очень интересным, большим ученым и коллекционером древностей. Огромная египетская коллекция бережно собранная в Британском музее - это его детище, его жизнь. Боже! Вот пусть бы и жил себе спокойно среди своих мумий! Но он, к несчастью обратил внимание на меня, а мне это совсем не нравилось. Я до сих пор не могу понять, что меня настораживало в его поведении? Он всегда был безукоризненно вежлив, умел поддерживать разговор, никогда не переходил границ дозволенного, но... Мне всегда казалось, что у него внутри что-то сидит такое, что в любую минуту может вырваться наружу и разрушить все. Даже не разрушить, а заморозить. Может, я чересчур впечатлительна?
Эрик де Вутвиль: Встал я ближе к полудню, потому что лег, когда небо над Парижем окрасилось нежно-розовыми лучами нового дня. В Оперу решил сегодня не ездить - вечером прием, - только отправил посыльного предупредить Диваля. Надеюсь, ничего неординарного и требующего моего присутствия в директорском кабинете сегодня не случится. Вчерашний день прошел без каких-либо неожиданностей, все те же бесконечные дела... Я ждал встречи с мадемуазель де Кавиль с чрезмерным волнением и ничего не мог с собой поделать. И еще одна мысль беспокоила меня - появится ли на приеме виконтесса де Шаньи?
Гийом де Монтре: Отправляясь на службу, я решил, что пробуду там только до обеда. Вечером у Эрика итак соберется половина высших чинов Министерства. Вторую половину дня я хотел использовать для более приятных дел, нежели общение с коллегами. Прекрасная мадам де Ланж не откажет мне в чашке кофе…
Мартен де Сандра: Я довольно быстро переоделся дома и отправился в издательство, где на меня свалилась куча всевозможных бумаг, которые все же сумели накопиться за последние дни. Но теперь меня эта куча совершенно не пугала. Настроение было прекрасным, работа спорилась. Самым интересным было письмо от Гастона, который сообщал об аресте графа Делакруа в связи с обнаруженными подложными документами. Что ж, вечерний номер будет не без сенсации. А дело то становится все интереснее и интереснее. Нужно будет встретится с Гастоном и поговорить с прокурором. О! Не нужно говорить с прокурором, по крайней мере пока. Под ворохом бумаг обнаружил письмо из прокуратуры с подробной информацией. Благодарю, месье прокурор!
Эрик де Вутвиль: Беспокоиться о закусках и напитках было обязанностью Малера, а о костюме - фрачная пара и есть фрачная пара - моего камердинера. Я вполне доверял Жану выбор запонок, туфель и прочих мелочей. Единственное, чем мне оставалось заняться, моя мастерская. Я приказал вынести в соседний зал множество набросков, эскизов, недописанных и законченных полотен, оставив в мастерской не более десятка картин и десятка три эскизов, в том числе к "Надгробию королевы Ядвиги", - мне не хотелось пугать мадемуазель де Кавиль вечно царящим там хаосом. Но и изображать стерильность публичной выставки я не собирался. Мольберты, краски, кисти, две недавно начатые картины также остались здесь. Я знал, что среди моих гостей найдется, по крайней мере, еще один человек, всегда стремившийся попасть в мою мастерскую - директор музея Лувр Шарль Ванон.
Женевьева де Кавиль: Отец действительно приехал к обеду и больше из дома не уходил. Время двигалось к вечеру, перевод статьи у меня совершенно не шел. Я перепачкала пальцы чернилами и поняла, что у меня уйдет еще уйма времени, чтобы оттереть пятна. Ну, не ехать же на прием с чернильными руками. Вот смеху то будет! И зачем только я занялась писаниной. После жесткой щетки пальцы стали красными, а пятна побледнели, но все же были заметны. Еще лучше! Придется надеть перчатки, но мне не хочется этого делать. Я хотела почувствовать прикосновение его руки... Я вздохнула и принялась с прежним усердием драить упрямое пятно. В конце концов, мне это удалось. А чудодейственный крем, которым снабдила меня одна моя подруга, привел руки в более или менее нормальное состояние. Жюльетт сделала мне потрясающую прическу. Теперь платье! Сегодня вот это - почти коньячного цвета с золотистым отливом, отделанное тонким кружевом с золотой нитью. Замечательно! Мне очень нравился этот цвет. Жюльетт надевала мне на шею ожерелье моей матери с редким индийским бриллиантом желтоватого оттенка, когда в дверь постучал отец и сказал, что нам нужно выезжать. Я была готова. Экипаж тронулся. Отец улыбаясь сказал, что я красавица. Я согласилась и мы рассмеялись. По мере приближения к особняку графа волнение мое росло.
Мартен де Сандра: К половине шестого я заехал за Франсуазой. Она была еще более прекрасной, чем в наш с ней первый выход в свет. Темно-серое с жемчужным отливом платье, расшитое более темным бисером подчеркивало достоинства ее фигуры. Я залюбовался ею, а поцеловав, понял, что сейчас мы ни на какой прием не поедем.
Мадам Жири: Кажется, Мартен был готов плюнуть на все... Его поцелуй был таким жарким! А я прошептала ему на ухо: - Мартен, нам нужно ехать, после приема будет еще уйма времени. Бабетта, ты на сегодня можешь быть свободна. Мы спустились вниз, сели в экипаж и покатили по вечернему Парижу. Вот и улица Араго. Мы поднялись по ступеням.
Гийом де Монтре: Гийом де Монтре: Ровно в пять я был дома и заглянул к Луизе. Она была почти готова. За что я люблю свою жену, так это за то, что она никогда не заставляет себя ждать. Удивительное качество в женщине. Великолепное темно-зеленое платье подчеркивало необыкновенный цвет ее глаз, - настоящие зеленые глаза - большая редкость, - и прекрасно очерчивало фигуру. - Дорогая, ты восхитительна! - я с чувством поцеловал ее изящную ручку и отправился переодеваться. Через полчаса мы выехали. Рауль де Шаньи: Я стал собираться: мне было необходимо обсудить с графом важную новость. Посмотрев на себя в зеркало, я остался доволен. Тут вернулась Кристина. Ей понадобился целый час, чтоб привести себя в порядок.
Эрик де Вутвиль: К шести приглашенные начали съезжаться. В числе первых как всегда были Гийом и Луиза, я сердечно приветствовал друзей и пошел навстречу появившимся в дверях зала де Сандра и Франсуазе. О! Отрадное зрелище - оба сияют как дети, получившие долгожданный подарок на Рождество. - Здравствуйте, мадам Жири! Рад приветствовать вас, маркиз! Я поцеловал руку Франсуазе и обменялся рукопожатием с де Сандра.
Мадам Жири: - Добрый вечер, месье де Вутвиль! Я посмотрела на Эрика, а рот у меня просто расплывался до ушей. Как я благодарна тебе, мой друг!
Мартен де Сандра: - Приветствую вас, граф! Я крепко пожал протянутую руку, и мы прошли в зал. Граф уже приветствовал кого-то еще. А я заметил де Сержи с женой, и мы подошли к ним и обменялись приветствиями.
Женевьева де Кавиль: Мы подъехали к особняку, отец помог мне выйти из экипажа, и мы поднялись по лестнице. Был самый пик прибытия гостей. Слуга принял у отца цилиндр и трость. Впереди было несколько пар, которых приветствовал хозяин. Я посмотрела на свое отражение в огромном зеркале, на мгновение прикрыла глаза, глубоко вздохнула. Увидела внимательный взгляд отца, который ни слова не говоря предложил мне руку, слегка улыбнувшись. Мы приближались к графу, который продолжал приветствовать гостей, и в этот момент его взгляд встретился с моим.
Эрик де Вутвиль: Франсуаза буквально лучилась от счастья, да и маркиз, похоже, находился в наилучшем расположении духа. Все-таки как приятно видеть счастливых людей, появляется надежда, что и тебя самого оно когда-нибудь разыщет... В зал уже входил министр Мишель Дамьен под руку со своей обширной половиной. Я вежливо приветствовал министра, сделал комплимент его супруге - до чего же падки женщины из среднего сословия на незамысловатые комплименты! - был одарен ее улыбкой и благополучно передал их на попечение подоспевшему на помощь Гийому. Снова обернувшись к дверям, я невольно замер на мгновение... Это была она. Женевьева де Кавиль в сопровождении Мориса. Сердце защемило сладко и тревожно. Я пошел им навстречу…
Женевьева де Кавиль: А вот и сам сфинкс! Ирония помогла мне справиться с волнением. "Рад видеть вас, граф!" - сказал отец и протянул руку.
Эрик де Вутвиль: - Счастлив вновь приветствовать вас в моем доме, месье! - я пожал протянутую руку и посмотрел на Женевьеву. Странно, она казалась несколько смущенной... Что-то изменилось с нашей последней встречи? Тот незабываемый вечер в Люксембургском саду и наше прощание перед их домом... - Мадемуазель де Кавиль... Я наклонился поцеловать ее протянутую руку, когда я поднял взгляд, она улыбалась.
Женевьева де Кавиль: Прикосновение его руки меня успокоило, и я улыбнулась. Это замечательно, что мы встретились вновь! - Рада видеть вас, граф. Позвольте поздравить вас с назначением.
marina: Рауль де Шаньи: Наконец Кристина навела свой марафет. Конечно, время было потрачено не зря - она было просто красавицей в своем зеленом, бархатном платье. - Ты моя красавица, - не выдержав, прижал я жену к себе и поцеловал. - Ну, что едем? Мы и так уже опоздали. Мы покинули дом и сели в экипаж. Я не знал, какая будет реакция Кристины на то, что ей предстоит увидеть, и из-за этого я очень нервничал. Экипаж остановился напротив богатого особняка. Только сейчас я подумал, что впервые буду у графа де Вутвиля дома. Как же я переживал, как отреагирует моя жена! Но этому пора положить конец - хватит прятаться. Мы вышли из экипажа и подошли к двери.
Эрик де Вутвиль: - Благодарю вас, мадемуазель. Морис уже здоровался где-то позади с Дамьеном и де Монтре. И я решился сказать: - Если вы позволите, чуть позже я был бы счастлив обсудить с вами картину, которую вы видели в Тулузе, и показать вам несколько других. Я не мог удержаться от того, чтобы не ответить на ее улыбку. Если бы все гости сейчас разом исчезли, оставив нас вдвоем…
Женевьева де Кавиль: - Посмотреть ваши картины сегодня?! Это было бы чудесно! Но... ваши гости, месье... могу ли я отнимать у них ваше внимание?
Эрик де Вутвиль: - Вы тоже моя гостья, разве не мой долг хозяина уделить внимание вам? - я едва не забыл отпустить ее руку, задержав в своей немного дольше положенного. - Я обещал показать вам картины еще на прошлой неделе. Это не займет много времени. Уверяю вас, через час каждый будет занят своими собеседниками. За ее спиной возник долговязый худощавый с сильными залысинами на лбу и в очках с толстыми стеклами на тонком носу мужчина лет сорока пяти. - Здравствуйте, Шарль! - поздоровался я. - Мадемуазель де Кавиль, вы знакомы с господином Ваноном, директором Луврского музея?
Женевьева де Кавиль: Пока он быстро произносил эти слова, моя рука все еще оставалась в его руке, но вот он выпустил ее, представляя мне директора Лувра. - Рада познакомиться, месье Ванон. Мы не встречались раньше. Но я хорошо знаю сэра Чарльза Данлоу директора Британского музея, а он отзывался о вас всегда в превосходной степени. Я протянула руку месье Ванону.
Эрик де Вутвиль: Прибыли еще трое коллег Гийома по Министерству, а следом за ними директор театра Лирик. Мне пришлось оставить Женевьеву в обществе Шарля - они начали вспоминать общих знакомых из Британского музея - и встречать новых гостей.
Женевьева де Кавиль: Конечно, в разговоре с месье Ваноном прозвучало имя Роберта Харли. Оказывается, директор знал о его предстоящем приезде в Париж. И зачем только он упомянул его? Мне захотелось совсем завершить этот разговор, и в этом мне помогла Луиза де Сержи, которая увела меня, извинившись перед Ваноном с очаровательной улыбкой. Затем ко мне подошел поздороваться де Сандра.
Мартен де Сандра: Я увидел Женевьеву де Кавиль, разговаривающую с баронессой де Сержи, и подошел к ним. - Приятно видеть вас, мадемуазель де Кавиль. Не сочтите за дерзость, это платье вам очень к лицу, я любовался вами.
Женевьева де Кавиль: Де Сандра сказал это с такой искренней улыбкой и теплотой в голосе, что я невольно улыбнулась. Улыбалась и баронесса. - Благодарю вас, маркиз, вы очень любезны. А баронесса сказала: "Сегодня маркиз - сама любезность. Он рассыпает комплименты всем дамам щедрой рукой".
Тали: Рауль де Шаньи: Нам открыл двери дворецкий и поклонился. Конечно же, все уже были здесь. Нас проводили в большой зал. Я уже мог видеть графа де Вутвиля, от чего я крепко сжал руку жены.
Эрик де Вутвиль: Эрик де Вутвиль: Не успел я обменяться любезностями с вновь прибывшими, как увидел, что ко мне несколько напряженной, излишне твердой походкой приближается виконт де Шаньи, в руку которого мертвой хваткой вцепилась Кристина. Мои губы непроизвольно сложились в легкую ироничную улыбку. - Добрый вечер, виконт! Рад вас видеть! - я протянул Раулю руку. Краем глаза я заметил, как расширяются от изумления глаза Кристины. Рауль де Шаньи: Все также крепко сжимая руку жены одной рукой, я подал руку графу. - Добрый вечер, извините, что мы опоздали, - я слегка наклонил голову вперед, - Позвольте представить вам мою жену - Кристина де Шаньи. Понятное дело, что он ее знал, но это не к чему было знать остальным гостям.
Эрик де Вутвиль: Он нервничал, но изо всех сил пытался это скрыть. - Счастлив познакомиться, мадам де Шаньи, - мой голос оставался равнодушно спокойным, и ни одна струна не зазвенела в моей душе надрывной нотой - все прошло. Я слегка поклонился Кристине и обратился к Раулю: - Вы побывали в издательстве де Сандра?
Тали: Кристина де Шаньи: Довольно быстро я взяла себя в руки. Вот оно значит, как, он предложил игру. Ну что ж, поиграем... Я посмотрела на Рауля... Поразительное хладнокровие... Нет, я понимаю, что они не должны драться, но думала, что Рауль будет недоволен, или ещё что... И тут до меня дошло. - Рауль.. Я взяла его за руку и немного наклонилась вперёд, так, чтобы меня слышал только он. - Вы сговорились с ним, да? Не надо меня обманывать... Я не слепая, прекрасно всё вижу. Рауль де Шаньи: Теперь пришло время моим глазам округляться. - О чем ты говоришь? Никто не сговаривался, Кристина. Месье де Вутвиль - новый директор Гранд Опера. Мы с ним сотрудничаем. Сейчас только скандала не хватало. Но на что она надеялась? Кристина де Шаньи: - Да, Рауль? Я была спокойна... И сама удивилась этому... - Ты так спокойно отреагировал на него... Как будто вы давно знакомы... Я горько усмехнулась. - Ну, знакомы то давно... Ладно, Рауль, оставим это. Зря я начала разговор. Я осмотрелась. - Интересно, танцы будут?
Эрик де Вутвиль: Пережить эту щекотливую ситуацию было необходимо. Реальность такова, какова она есть. - Действительно, месье де Шаньи? Это весьма любопытно и важно. Если не возражаете, мне хотелось бы поговорить о них более подробно, но немного позже. Я понял, что речь идет о загадочном "поджигателе" Оперы. Виконт кивнул мне в знак согласия, а я поспешил встретить последних гостей - графа и графиню д'Агиналь, с которыми состоял в очень дальнем родстве. Огюст д'Агиналь, некогда получивший в наследство от отца одни долги, зарабатывая на жизнь то переводами, то секретарской работой, окончил медицинский факультет Сорбонны и сейчас считался одним из ведущих психиатров страны. Я проектировал его клинику для душевнобольных четыре года назад, с тех пор у нас сложились прекрасные дружеские отношения. Я был рад, узнав на прошлой неделе, что графская чета вернулась из путешествия в Америку, и пригласил их на прием.
Тали: Рауль де Шаньи: - Милая моя, он директор, я ничего не могу с этим поделать. Волей - не волей нам необходимо общаться, - я обнял жену и увел ее в другую комнату. - Думаю, нет... С чего она взяла, что сегодня должны быть танцы? Это же прием, а не бал. Кристина де Шаньи: Мы прошли по небольшому залу... Я внимательно смотрела на Рауля, думая об Эрике. Внезапно мне стало смешно. - Ох, Рауль... Я тихонько рассмеялась. - Куда мы идём?
Мадам Жири: Я увидела Эрика, разговаривающего с четой де Шаньи. Все-таки виконт рискнул привезти Кристину. Что ж, пожалуй, он прав! Пора ей, наконец, вступать в реальную жизнь. А то сидя в четырех стенах можно навоображать себе столько, что не расхлебаешь. Ох, Кристина! Потрудись справиться со своим лицом! Нельзя же так смотреть на графа! Я так устала от сегодняшнего разговора с ней, который ни к чему не привел, что дольше наблюдать за виконтессой у меня не было ни сил, ни желания. Я увидела директора театра Лирик и подошла к нему. Он с радостью сообщил, что на сегодняшний день уже все переговоры с директорами варьете проведены, и ни один танцор из моей балетной труппы не пристроенным не окажется. Прекрасно!
Женевьева де Кавиль: Мы болтали с де Сандра и Луизой де Сержи о разных пустяках. Маркиз действительно был в превосходном настроении, сыпал шутками и посматривал в сторону мадам Жири, которая разговаривала с директором театра Лирик, как сказала Луиза. Неожиданно меня окликнули. Это была моя давняя приятельница мадемуазель Эстер де Горон. Мы не виделись с ней около года. Я представила ее моим собеседникам, а она утянула меня от них и зашептала: "Посмотри, Женевьева, видишь, вон виконт Рауль де Шаньи со своей женой. Ты знаешь эту историю про Призрака Оперы? Так вот, она, виконтесса, и была той певицей, которую Призрак утащил к себе. Но почему ты не знаешь? Все в Париже просто с ума от этого посходили три месяца назад!" - Три месяца назад меня не было в Париже. Я вернулась из Лондона пару недель назад. Я совершенно не в курсе никаких парижских сплетен. И тут Эстер вывалила на меня такую кучу всяких подробностей истории, в которой я ровным счетом ничего не поняла, что у меня закружилась голова. - Эстер, остановись, я больше не могу тебя слушать. Но Эстер остановить было всегда непросто, она была кладезем всевозможных историй, знала разные театральные сплетни и очень этим гордилась. Я уже с трудом ее слушала и украдкой озиралась по сторонам, чтобы хоть кто-нибудь подошел и спас меня от этого потока всевозможной информации.
Эрик де Вутвиль: Когда все приглашенные прибыли, я нашел министра Дамьена, вокруг него собралась небольшая группа: два ректора - Школы изящных искусств (достойным выпускником которой, как следовало из его слов, я являюсь) и Коллеж де Франс, Шарль Ванон, известный меценат герцог де Рамбилье и Гийом. Стоило мне подойти к ним, следивший за лакеями Малера, подал своим подчиненным знак - через минуту у каждого гостя в руках оказался бокал шампанского. Торжественные речи никогда не были моим любимым риторическим жанром, но что поделаешь: - Дамы и господа... Я плел официозную чепуху, перемежая ее легкими шутками и старался, чтобы моя ирония не занесла меня слишком далеко от того, что обычно принято говорить в подобных случаях. Кажется, моя десятиминутная болтовня имела немалый успех. Расчувствовавшийся Дамьен едва не прослезился у меня на груди, а Гийом чуть не лопнул, стараясь не расхохотаться.
Тали: Рауль де Шаньи: Меня поразила смена настроения Кристины: а это могло предвещать бурю. - Не хочешь выпить пунш, дорогая? И я повел жену к столу, где стояла огромная чаша с розовым напитком.
Женевьева де Кавиль: Какое счастье! Месье де Вутвиль начал произносить торжественную речь, а я смогла избавиться от болтовни Эстер, сделав вид, что слушаю его с чрезвычайным вниманием. Я не любила официальных речей, но без них подобные мероприятия не обходятся. Через пару секунд я потеряла нить этой речи и слушала, как звучит голос. Ну, и почему при этом мои мысли вдруг вернулись к приезду лорда Харли? Речь подошла к концу, присутствующие аплодировали. Интересно, мне показалось или ироничный тон все же возникал? Эстер снова оказалась рядом. Ужас! Но тут я увидела отца, извинилась перед Эстер и быстро направилась к нему, сделав вид, что хочу рассказать ему что-то очень важное.
Мадам Жири: Когда Эрик произносил речь, я увидела как Мартен строчил в своем неизменном блокноте. Ну как же! Не мог же он упустить возможность опубликовать эту речь! Господин директор Гранд Опера, вы превзошли самого себя. Так прекрасно замаскировать иронию... Я подошла поближе к Мартену. Он писал, время от времени фыркая и поднимая глаза на Эрика.
Эрик де Вутвиль: Министр произнес прочувствованную ответную речь с выражением надежд и пожеланий, на чем официальную часть приема можно было считать завершенной. Я переговорил с ректором Кадарне, мне нужен был хороший художник-декоратор, профессиональный, но не хватающий звезд с небес. Обычно среди выпускников Школы таких бывает две трети, Кадарне посоветовал мне несколько фамилий. К нашей беседе прислушивался Ванон. Как только мы закончили разговор, Шарль подошел ко мне: "Ваши картины исчезли из Салона с фантастической скоростью, Эрик. Я как всегда оказался нерасторопен. Но вы давно обещали мне показать что-нибудь из того, что были бы не против продать музею". - Хорошо, Шарль, - согласился я. - Прямо сейчас и посмотрим. Надеюсь, - я оглянулся: скучающих в одиночестве как будто не было, - наше недолгое отсутствие никому не причинит неудобств. Я заметил, как мадемуазель де Кавиль стремительно направилась в сторону своего отца, покинув собеседницу. Интересно, ей действительно нужно что-то сказать Морису, или она убегает от... я не помнил имени девушки, кажется, это дочь Лионеля де Горона? - Давайте попросим мадемуазель де Кавиль составить нам компанию, кажется, ей нужна помощь. Шарль не заставил себя упрашивать, кивнул и поспешил навстречу Женевьеве.
Женевьева де Кавиль: Отец очень удивился, что я оказалась рядом. Он уже давно привык, что у меня свой круг общения и его общество на подобных приемах мне не насущно необходимо. Я быстро очень тихо сказала ему: - Папа, сделай вид, что очень заинтересованно меня слушаешь. Пожалуйста! Меня уболтала Эстер. Отец попытался не рассмеяться и сделал, как я просила. В этот момент к нам подошли граф и месье Ванон.
Эрик де Вутвиль: Когда мы подошли к де Кавилям, Ванон поздоровался с дипломатом и начал уговаривать Женевьеву оказать ему услугу. "Мадемуазель де Кавиль, вы знаете, как сложно иногда бывает пополнить музейную коллекцию. Часто приходится долго выбирать из множества возможных экспонатов, предлагаемых владельцами или найденных в какой-нибудь экспедиции. Но случается и прямо противоположное: вы хотите приобрести нечто, а владелец наотрез отказывается расстаться со своим сокровищем..." Боже, что он плетет! Мадемуазель де Кавиль мило улыбалась Шарлю, но, похоже, не совсем понимала, чего он от нее хочет.
Женевьева де Кавиль: Месье Ванон что-то долго и путано мне говорил, я честно пыталась вникнуть в его слова, но после разговора с Эстер я уже больше не могла нормально соображать. Наконец, директор Лувра сделал паузу. - Простите, месье, но я не совсем понимаю, чем я могу вам помочь. Боюсь, я не эксперт в области живописи. Все, что я могу сказать - вот эта картина мне нравиться, а эта нет. Отец сказал: "Месье Ванон, право, я тоже немного в замешательстве. О каких сокровищах идет речь и о каких владельцах?" И мы оба одновременно вопросительно посмотрели на месье Ванона.
Эрик де Вутвиль: Я бросил на Шарля укоризненный взгляд: зачем было ставить меня в неловкое положение? Он сообразил, и тут же поведал нам о недавнем приобретении музея, каком-то доставленном последней экспедицией из Египта саркофаге с мумией. "А если говорить о живописи, господин граф, - он кивнул в мою сторону, - давно обещал показать мне некоторые свои картины. Но его извечная занятость, да и моя тоже... " - Мадемуазель де Кавиль, - подхватил я, пока Шарль снова не запутался, - я был бы счастлив, если бы согласились составить компанию месье Ванону.
Женевьева де Кавиль: Все-таки я не совсем поняла, зачем было прибегать к столь странному способу приглашать меня смотреть картины... Впрочем, господин граф совершенно прав, это поможет избежать ненужных разговоров, если вдруг кем-то будет замечено наше отсутствие. И сфинксам не чужда осторожность! Я слегка улыбнулась. - Конечно, граф, это большая честь для меня составить компанию месье Ванону в столь ответственном и сложном деле. Месье Ванон как-то сразу обрадовался и предложил мне руку. Я оперлась на нее и хозяин повел нас за собой. - Так что там за новый экспонат, господин директор? Откуда он, когда его привезли? И месье Ванон пустился в пространное описание нового поступления, из которого стало ясно, что это мумия военачальника периода фараона Сети первого. Но самое привлекательное было то, что в саркофаге на груди мумии была обнаружена статуэтка жрицы богини Нейт, что совершенно не свойственно не только для того периода времени, но и для Египта вообще.
Тали: Кристина де Шаньи Я выпила совсем немного, так как пить не хотела. Но мне не хотелось обижать Рауля, он, похоже, меня уже боится... Я посмотрела на своё отражение на бокале. Дааа, Кристина, ты изменилась. И изменилась сильно. А ведь когда-то я была совсем другая....Что же произошло? Я грустно улыбнулась, и мы с Раулем вернулись в общий зал. Украдкой я посмотрела в сторону Эрика, увидела, что он с кем-то разговаривает. На секунду задержав на нём взгляд, я посмотрела в сторону, заметила мадам Жири, которая тоже с кем-то говорила. и с ней поговорить нормально не вышло... Я же помню, какими глазами она смотрела на меня при нашем появлении здесь... Мне стало обидно, я повернулась к Раулю и обнаружила, что всё это время он наблюдал за мной. Я смутилась. - Что-то не так, дорогой? - я улыбнулась. - Не волнуйся, со мной всё в порядке. Я снова посмотрела на гостей. - Ты не видишь здесь никого из знакомых?
Эрик де Вутвиль: Я привел моих спутников в мастерскую. В основном, я оставил здесь пейзажи. Они были достаточно нейтральны в том смысле, что ничем не выдавали моих переживаний, безумных надежд и горьких разочарований последнего времени. Ванон и Женевьева остановились перед первой картиной, написанной еще в стенах Школы изящных искусств, тринадцать лет назад.
Женевьева де Кавиль: Я оглядела мастерскую. В основном - пейзажи. Перед одним из них мы остановились. Мне он показался несколько темноват и, наверное от этого, давяще-тяжелым, хотя не лишенным некоторой романтической нотки. Эта старая полуразрушенная стена притягивала взгляд также как и другой акцент - просвет в проломе и маленькая фигурка всадника. Месье Ванон с интересом рассматривал полотно. Что же он скажет?
Эрик де Вутвиль: Они молча стояли перед изображением полуразрушенной замковой стены под сенью деревьев. Я встал немного в стороне, чтобы не мешать им. Шарль уже видел эту картину и, помнится, она ему понравилась, но, зная, что ей уже много лет, он, очевидно, надеялся найти что-нибудь более новое. "Кто-то сказал, что вы единственный и исключительный художник вне жанров и школ, Эрик, - задумчиво произнес он, - я с этим соглашусь". - И кто же это сказал, Шарль? - поинтересовался я, поскольку не помнил такого отзыва. "Кто-то из наших критиков, только не помню, кто именно..." Однако! Он перешел к следующему полотну, Женевьева последовала за директором Лувра.
Женевьева де Кавиль: Пожалуй, тот критик был прав. Стиль следующего полотна явно отличался от предыдущего. Этот почти нереальный свет... - Они написаны в разные периоды, граф?
Эрик де Вутвиль: - Даже не знаю, можно ли назвать это другим периодом, мадемуазель де Кавиль... Вторая была написана четырьмя годами позже. Я видел, как разгораются глаза у Шарля. Он не стал комментировать эту работу, а перешел к следующей.
Рауль де Шаньи: Вообще-то знакомы мне были здесь почти все - как никак, мы все из одного мира. - Я знаю очень многих, - улыбнулся и приобнял жену за нежное плечико, - Давай, я тебя с ними познакомлю. Но, похоже, что Кристина летала в облаках - ее интерисовал только один человек присутствующий здесь. И от этого меня больно колнула ревность.
Женевьева де Кавиль: Третье полотно и третий стиль. Поистине невероятный мастер! Это редкий дар. Я снова огляделась. Ни одного портрета, никакого намека на сюжеты, кроме "Орфея и Эвредики". Странно... Ни за что не поверю, что он работает только в жанре пейзажа. Картины великолепны, не спорю. У месье Ванона, похоже, дыхание перехватило от желания заполучить одну из них. Ах, какая я глупая, граф наверняка приготовился к встрече с директором Лувра и выставил то, что хотел ему показать! Но... Еще пара пейзажей и у меня позеленеет в глазах. Я улыбнулась своим мыслям. Это заметил месье Ванон и спросил: "Вас рассмешило что-то в картине, мадемуазель?" - Нет, месье, ни в коей мере! Картина навела меня на мысль о почти идеальном мире... Я коротко взглянула на графа. Пожалуй, я зря это сказала. Художники такие ранимые натуры, что, почувствовав хоть малейшую иронию, могут обидеться.
Эрик де Вутвиль: Кажется, после "Ядвиги" мадемуазель рассчитывала увидеть в моей мастерской несколько иные работы. Жаль было ее разочаровывать, но мне далеко не все хотелось показывать Ванону. Интересно, на чем же он остановит свой выбор? Следующий пейзаж заставил обоих замереть. Картина действительно была иной.
Женевьева де Кавиль: - Чудо как хорош этот пейзаж! Это восклицание вырвалось у меня невольно. Месье Ванон не обратил на него никакого внимания, он весь был поглощен увиденным. А граф наблюдал за ним совершенно невозмутимо. Или мне показалось? Или все же на долю секунды какая-то искорка мелькнула в его глазах. Похоже, что он был доволен произведенным эффектом. Месье Ванон быстро оглянулся на графа и снова посмотрел на картину. Я решила, что стоит немного отойти. И направилась к двум эскизам, один загораживал другой, а тот, другой оказался к картине, которую я видела в Тулузе. Я отодвинула закрывавшей его эскиз и смотрела на не совсем четкие, но уже знакомые мне линии. Здесь, на эскизе свет падал не совсем так и не было того необычайного эффекта как на картине. Я смотрела на него, а директор Лувра негромко разговаривал с директором Оперы.
Тали: Рауль де Шаньи: Мне хотелось, чтоб Кристина уже начинала понемногу осваиваться в новом мире. А начать лучше со знакомств. Я подводил жену к разным дамам, парам, мужчинам. Представлял ее и мы чуть задерживалась возле каждого. Конечно, никто не мог не отметить красоту моей жены, чем я очень гордился. Кристина же сдержанно улыбалась и ненавязчиво принимала участие в разговоре.
Эрик де Вутвиль: Ну, вот. Выбор сделан. Даже, знай я Шарля не пятнадцать лет, а два дня, я мог бы с уверенностью сказать, что Вид Сен-Ло он теперь ни за что не упустит. "Это то, что я давно ищу. Предлагайте вашу цену, Эрик", - вполголоса сказал он, когда мадемуазель де Кавиль отошла в сторону, заинтересовавшись эскизами. - Шарль, ради нашей дружбы я соглашусь продать ее музею за ту сумму, какую вы сочтете возможным мне предложить. Ванон еще раз посмотрел на картину, что-то прикинул в уме и назвал цену. Дело, конечно, было не в деньгах, а в престиже. Он предлагал мне столько, сколько дал бы за Рембрандта. Мне оставалось только согласиться и пожать ему руку.
Женевьева де Кавиль: Итак, господа директора обсуждали какие-то свои дела. Я посмотрела еще один очередной эскиз и уже не очень знала, куда себя деть. Похоже, нужно оставить их одних. Я чувствовала себя несколько неловко. В какой-то момент я заметила, что они пожали друг другу руки. Я сделала пару шагов в их сторону. - Месье де Вутвиль, я хочу поблагодарить вас за доставленное мне удовольствие увидеть ваши работы. Благодарю вас, месье Ванон за время, проведенное в вашем приятном обществе. Я улыбнулась.
Эрик де Вутвиль: Неужели она обиделась? Но было бы неразумно привести ее сюда одну посреди приема. Ванон заговорил, как всегда, многословно и путано: "Право же, это я должен благодарить вас, мадемуазель! Вы мне очень помогли. Подозреваю, что если бы не вы, граф не пустил бы меня в мастерскую... А что это вы только что рассматривали?»
Женевьева де Кавиль: Я рассмеялась. - Ну, что вы, месье Ванон, я даже и подумать не смею, что в этом есть моя заслуга. А рассматривала я вот этот эскиз. Саму картину я на днях увидела в Тулузском музее. Правда эскиз довольно сильно отличается от конечного результата. Директор музея месье Тартиньяк говорил, что счастлив иметь ее в своем собрании. Последнюю фразу я проговорила, обращаясь к графу.
Эрик де Вутвиль: Мне показалось, что мадемуазель де Кавиль несколько иронизирует. Что я мог ответить на подобное замечание? Меня выручил Ванон: "Могу понять месье Тартиньяка: граф редко продает свои картины". Выручил ли? При любом другом человеке, наверное, я испытал бы чувство удовлетворения, но сейчас с трудом подавил острый приступ смущения. - Месье Ванон преувеличивает. Благодарю за лестный отзыв, но... К счастью, в мастерскую заглянул лакей. Увидев директора Лувра, он передал ему записку, присланную из музея. Ванон прочел ее, на его лице отразилась крайняя степень озабоченности: "Прошу прощения, мадемуазель, месье де Вутвиль, я вынужден уехать. Начальник охраны прислал мне странную записку... Надеюсь, наша договоренность остается в силе? - обратился он ко мне, я кивнул. - До встречи." Он вышел с такой стремительностью, словно в Лувре начался пожар, несколько секунд мы озадаченно смотрели ему вслед. Затем я повернулся к Женевьеве: - Мадемуазель де Кавиль, смею ли я просить вас еще об одном одолжении?
Женевьева де Кавиль: Похоже, случилось что-то неординарное. Жаль, что Ванон так быстро убежал, я хотела спросить у него разрешения посетить запасник. Ну, ничего, я напишу ему об этом или лучше просто зайду в музей на днях. Я все еще смотрела вслед ушедшего директора Лувра. Вопрос де Вутвиля заставил меня повернуть к нему голову. Он говорит об еще одном одолжении так, как будто я сделала ему их уже сотни. - Чем же я могу быть полезна вам, граф?
Эрик де Вутвиль: Я не всегда понимал, почему уже было возникшая легкость и непринужденность общения, вдруг сменялась давящей напряженностью. Казалось, она не замечала моего уродства, не придавала ему значения - возможно ли это? - и наши разговоры и прогулки не причиняли ей дискомфорта, но в какой-то момент мадемуазель де Кавиль словно отгораживалась непроницаемой стеной из прозрачного, холодного стекла... Она смотрела на меня рассеянным взглядом, ее мысли были далеко. - Позвольте мне написать ваш портрет, мадемуазель, - я едва сдерживал волнение. Как мне хотелось получить эту возможность - находиться с ней рядом, видеть ее улыбку, глаза, слышать смех, переносить ее черты на холст... Наши глаза встретились.
Тали: Рауль де Шаньи: Вдалеке я увидел маркиза. Я решил к нему подойти. - Добрый вечер, месье, - улыбнулся я, - Позвольте представить вам мою жену, - я обнял жену и подвинул ее чуть вперед, - Кристина де Шаньи. Кристина де Шаньи: Я ласково улыбалась всем, кого представлял мне Рауль. Вечер был спокойный, желание отыскать глазами хозяина приёма довольно быстро пропало, я знала, что говорить не о чем и незачем. Да, в душе была обида, растерянность, вина, но внешне это никак не проявлялось. Рауль явно успокоился и расслабился. Ну, вот и хорошо.
Женевьева де Кавиль: Я совершенно не ожидала такого поворота и была удивлена и немного смущена. Будучи знакома со многими художниками, я никогда не удостаивалась такого предложения. Только однажды отец заказал мой портрет к двадцатилетию. Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Я испытала необыкновенное волнение и желание сейчас же крикнуть "да!" Боясь, что это отразиться у меня в глазах, я отвела взгляд и еще секунду молчала. Он ждал, и мне показалось, или он тоже был взволнован? Хотелось бы мне сейчас найти опору в своей иронии, но иронизировать у меня не получалось. - Вы застали меня врасплох, граф. Право, я даже растерялась и не знаю что сказать. Я благодарю вас... это будет для меня большим удовольствием. Произнесла и наконец смогла перевести дыхание.
Эрик де Вутвиль: Мне почудилось? Это сияние в ее глазах, вспыхнуло, плеснуло магическим светом и... она отвела взгляд. Откажется? Согласилась! - И для меня. Благодарю вас. Я знаю, позировать - занятие утомительное и скучное. К тому же результат не всегда удовлетворяет портретируемого... Что же мне сказать, чтобы развеять эту призрачную отчужденность? Сегодня мне не везет, ей скучно уже сейчас, и я не могу найти тему…
Мартен де Сандра: Я разговаривал с месье де Гороном, когда к нам подошел виконт де Шаньи со своей женой. Он представил ее, но дама казалась несколько рассеянной и не подала руки. Я поклонился. - Очень приятно видеть вас, мадам. Позвольте представить вам месье де Горона из Министерства изящных искусств и образования. Они раскланялись, и де Горон отошел в сторону. - Как продвигаются ваши поиски, виконт? Рауль де Шаньи: Я поклонился представленному мужчине и обратил свое внимание к де Сандра. - О, благодарю, маркиз. Я кое что нашел уже интересное для себя. Но мне еще предстоит разобрать множество номеров. Еще раз благодарю, что предоставили мне свободный вход в архив. Мартен де Сандра: - Не стоит благодарности, виконт. Куда собираетесь выехать на лето? Что предпочитает виконтесса, море или Швейцарию? Я попытался втянуть жену Рауля в разговор, но ответа не дождался. Странная женщина. Очень красивая, но очень странная. За нее ответил виконт.
Женевьева де Кавиль: - Немного утомительное занятие, возможно, но скучное, граф? Я удивленно взглянула на него. Неужели он не понимал? Кажется так... - Для меня общение с вами не бывает скучным.
Эрик де Вутвиль: Она сказала это искренне, не из простой любезности, нет. Я понял это сразу по ее тону, чуть удивленному взгляду и мягкой улыбке. На сердце стало легко: - Мне уже хочется взять в руки кисть, - я улыбнулся ей в ответ.
Женевьева де Кавиль: Кажется, теперь я решусь его спросить о том, что мне хотелось узнать все время, что мы находились в его мастерской. - Простите, граф, я к сожалению увидела здесь сегодня только пейзажи, если не считать нескольких сюжетных эскизов. И это меня удивило. Мне не хотелось верить, что вы пишете только в этом жанре, и я подумала, что по каким-то причинам вы не были склонны показывать месье директору ничего другого, а мне просто не повезло. Ваши пейзажи прекрасны, но мне все же жаль, что не удалось увидеть ничего другого.
Эрик де Вутвиль: Да, получилось не совсем удобно: я пригласил девушку посмотреть мои работы, а ограничился только одним жанром. Она догадалась о причине, и я не видел оснований не признать ее правоту. - Благодарю вас за высокую оценку пейзажей... Надеюсь, вы простите меня, мадемуазель де Кавиль, - с раскаянием в голосе сказал я (оно было совершенно искренним). - Вы правы. Я оставил здесь немногие работы, потому что... я не люблю продавать портреты. Обычно я их дарю, иногда оставляя себе копии. И я приблизительно представлял, что именно ищет сейчас месье Ванон. Но это легко исправить. Прошу вас. Я предложил Женевьеве руку и проводил в другой конец обширного зала, служившего мне мастерской. Там стояли несколько повернутых к стене мольбертов. - Одну минуту. Она опустила руку, я развернул мольберт.
Женевьева де Кавиль: Ну вот, получается, что он еще и чувствует себя виноватым, что не угодил мне. Как неловко! Но вот он повернул мольберт, и какие-либо мысли вообще вылетели у меня из головы, потому что я испытала ни с чем несравнимый восторг от увиденного. Наверное такой же, какой испытывала молодая женщина на портрете, глядя на сверкающие камни в ее руках. Даже не восторг, а скорее какой-то момент страсти! Глаз художника увидел и зафиксировал это так точно и так волшебно прекрасно! Краски были сочны и ярки, но не резали глаз, камни в ожерелье мерцали. Я приложила руку к груди, потому что мне казалось, что сердце стучало слишком громко. - Вы поразили меня, месье... Я была уверена, что увижу нечто необычное, но это превзошло все мои ожидания.
Эрик де Вутвиль: Неужели мне удалось вызвать ее восхищение? Но если бы она могла видеть в этот момент себя со стороны! Ничего более прекрасного не представало перед моим взором. Ее озаренная внутренним светом красота вызывала желание преклонить колени... или подхватить на руки и кружить по залу. О, мадемуазель Женевьева, если бы вы знали, что происходит в моей душе! Я слышал музыку небес, чистую и радостную, как хрустальный звон горного ручейка в Альпийских горах. Казалось, за моей спиной вырастают крылья. - Я очень старался... поразить вас и счастлив, если мне это удалось хоть немного... Поймет ли она, что не тщеславие, а совсем другое чувство вырвало из моих уст эти слова? Она с трудом оторвала взгляд от портрета и посмотрела на меня. Что она прочла в моих глазах? Что мне ответит?
Тали: Рауль де Шаньи: Я улыбнулся. Или Кристина смущалась, или она просто не хотела отвечать. - Думаю, что мы поедем к морю. Кристина очень любит, правда, дорогая? - я посмотрел на жену, а она утвердительно кивнула. Я не мог не улыбнуться. - А вы, месье де Сандра? У вас есть какие-то планы?
Женевьева де Кавиль: Он старался?! Я смотрела в его глаза. Как и тогда, на похоронах его дяди, мне стало ясно, что чувства, которые испытывает этот человек, неподдельны, что сейчас нет на нем светской маски. Ему действительно хотелось удивить меня, поразить… потому что… потому что, он хотел моего внимания, не к картине, к нему! Но мое внимание итак отдано ему! Кажется, я слишком долго смотрела в его глаза, еще мгновение и… я перевела дыхание. - Вам удалось это, месье, гораздо раньше, чем вы думаете… Я с трудом оторвалась от его глаз, чуть качнула головой, как бы отгоняя наваждение. - И то, что поразило меня, были ни музыка и не картины. Не слишком ли смело с моей стороны так говорить? Кажется щеки мои запылали.
Гийом де Монтре: Я пообщался с ректором Школы изящных искусств, переговорил с директором театра Лирик, перекинулся несколькими фразами с директором Комеди Франсез... Однако, где же хозяин дома? Я видел, как Эрик повел Шарля Ванона и мадемуазель де Кавиль в сторону своей мастерской. Так-так... Шарль шанса не упустит. Однако прошло уже полчаса. Я улыбнулся беседующей с женами моих коллег Луизе и пошел искать Эрика. Особняк Ларенкуров я знал не хуже собственного дома.
Эрик де Вутвиль: Мое сердце остановилось... и застучало оглушительно, словно соборный колокол. Что она сказала? Не может быть... я не ослышался. Я проглотил застрявший от волнения в горле ком: - Мадемуазель... Женевьева. Позвольте мне называть вас так... Если бы я мог выразить, что значат для меня ваши слова. Я рискнул взять ее руку в свою и поднес кончики тонких изящных пальцев к губам. Наши глаза снова встретились.
Мартен де Сандра: - Мои планы пока не определенные. В Париже летом бывает душно и жарко. Обычно я живу в своем загородном доме, когда остаюсь во Франции. Но какое-то время, возможно, тоже проведу на море, скорее всего в Довиле. В июне там будут скачки. Рауль де Шаньи: Мои глаза загорелись азартом, и я невольно поддался вперед, словно стараясь услышать де Сандра получше. - Скачки, говорите? Я кто будет участвовать в забеге? Ручаюсь, что Жальфре со своей Искрой точно там будут. Он же не пропускает ни одного соревнования.
Женевьева де Кавиль: Он назвал мое имя, и это прозвучало так сладко, что мои пальцы затрепетали в его руке. У меня не было сил смотреть в его глаза и не было сил от них оторваться. Пусть он еще раз назовет меня по имени!!! Как бы мне хотелось произнести вслух его имя... Я не решалась. - Да, месье, вы можете звать меня по имени... И я слегка сжала его руку.
Эрик де Вутвиль: От легкого пожатия ее нежной ладони сладостное тепло прокатилось волной по моему телу и проникло в сердце. Я отнял ее руку от своих губ, но был не в силах выпустить ее. - Благодарю. Для меня было бы большой честью, если бы и вы называли меня по имени. Я не мог удержать счастливую улыбку, губы не слушались меня... да и зачем? Я не помнил лучшего момента в своей жизни. Как она прекрасна!!! Прекрасна во всем…
Женевьева де Кавиль: - Эрик! Я была не в силах сдержаться, и его имя выпорхнуло птицей. Как красиво! Счастье волной захлестнуло меня. Не было в моей жизни имени мужчины, которое бы звучало для меня как музыка! Его рука была горяча и моя горела огнем. Если бы он знал, как это невероятно прекрасно держать его руку и называть его по имени! Все внутри меня пело его на разные лады!!!
Эрик де Вутвиль: - Женевьева! Мне хотелось пропеть ее имя, чтобы оно звучало во всей неповторимой своей красоте, каждым звуком играя на струнах души. Но я не смел. Я ощущал трепетное тепло ее ладони, и мне казалось, я слышу биение ее пульса, стук ее сердца... - Женевьева, располагаете ли вы завтра свободным временем? Если это возможно, позвольте мне пригласить вас на прогулку в Фонтенбло, я бы хотел сделать несколько эскизов на фоне природы. Как я мечтаю находиться рядом с ней - в Париже, в Фонтенбло или на Северном полюсе, - видеть ее, слушать ее, говорить с ней, прикасаться к ее руке, смотреть в ее глаза…
Мартен де Сандра: - Да вы азартный игрок, виконт! Наверняка Искра будет. А вы не держите скаковых лошадей?
Женевьева де Кавиль: - Завтра в Фонтенбло?! С радостью! Эскизы, прогулки, приемы, все что угодно... Как я хотела быть с ним рядом где только возможно! Что за чудесные мгновения я испытывала сейчас, что за ни с чем не сравнимый восторг узнавания! Я бы променяла десяток лет своей жизни на еще несколько мгновений подле него!!!
Эрик де Вутвиль: Я с трудом верил своему счастью. Она сказала: "С радостью!" И это было правдой. Одно лишь ее слово развеяло горечь долгих лет одиночества и безнадежной тоски. - Вам будет удобно, если я заеду в одиннадцать? Дорога займет время... Чуть приоткрытая дверь распахнулась, и в мастерскую вошел Гийом. Он был одним из немногих моих друзей, кому не требовалось приглашения, чтобы попасть сюда. Я все еще держал руку Женевьевы и не торопился отпускать ее: глупо было бы вести себя подобно гимназистам старшего класса, да и Гийом никогда не был сплетником.
Женевьева де Кавиль: - Я буду ждать завтрашнего дня с нетерпением! Мне бы хотелось, чтобы эти мгновения не кончались, но дверь открылась, и в мастерскую вошел барон де Сержи. Эрик не отпустил мою руку, а мне было так хорошо и спокойно рядом с ним, что я посмотрела на барона прямо без всякого смущения.
Гийом де Монтре: Ага, вот они где! - Я встретил Шарля и проводил до кареты. Он сказал, что в Лувре, похоже, завелись привидения, - я широко улыбнулся. - Как вам это нравится?
Эрик де Вутвиль: Шутливый тон Гийома исключил возникновение какой-либо неловкости - в этом он был мастер. Черт побери, я совершенно позабыл о гостях! Так хотелось быть вдвоем с девушкой, в чьем взгляде я никогда не видел ужаса или отвращения, а только тепло, нежность и неподдельный интерес. Хотелось говорить с ней обо всем на свете, узнавать ее больше и глубже, разделять взгляды или спорить... тонуть в ее глазах, ощущать ее ладонь в своей и мечтать о вкусе ее губ... Но Гийом, безусловно, прав: пора возвращаться к приглашенным. Я подхватил предложенный им тон: - Я думаю, директор Лувра поступил весьма предусмотрительно, немедленно поставив в известность о сем возмутительном безобразии Министерство в лице заместителя министра. Все трое мы рассмеялись. Обсуждая странное заявление Шарля, мы все вместе вернулись к гостям.
Гийом де Монтре: Гийом де Монтре: Когда мы вернулись из мастерской Эрика, я обратил внимание на чету де Шаньи. Кажется, молодая виконтесса скучала. Это от непривычки. Нужно сказать Луизе, чтобы познакомила ее с молодыми дамами. Я подошел к ним. - Здравствуйте, виконт! Добрый вечер, мадам де Шаньи! - поздоровался я. - Виконт, вы позволите похитить ненадолго вашу очаровательную супругу? Моя жена просила меня поговорить с мадам об одном важном деле. Я загадочно улыбнулся. Кристина де Шаньи: Улыбнувшись знакомому, я вопросительно посмотрела на мужа. И подумала, что приём не такой уж и скучный. Может, я просто не знаю, что надо делать на таких мероприятиях? спрошу потом у Рауля, решила я и невольно хихикнула, заслужив вопросительный взгляд спутника.
Рауль де Шаньи: - Пока нет, месье, но я подумываю об этом в будущем. И вы правы, маркиз, мне очень нравятся скачки, - я улыбнулся, и тут к нам подошел де Сержи. - Добрый вечер, месье, - я снова слегка склонил голову. - Украсть мою жену? А могу узнать о чем? - я таинственно посмотрел на барона. Интересно, что он хочет сказать моей жене? Но я кивнул, и де Сержи увел Кристину.
Гийом де Монтре: Гийом де Монтре: Я предложил руку виконтессе и повел ее туда, где заметил разговаривающую с герцогиней де Рамбилье Луизу. Я знал, о чем у них идет речь. - Дело в том, мадам, что в субботу на будущей неделе герцогиня де Рамбилье устраивает благотворительный прием со сбором средств в пользу сиротских приютов. Луиза просила узнать, не согласились бы и вы принять участие в этом благородном деле. Я подвел мадам к герцогине и Луизе. - Милые дамы, вот и виконтесса де Шаньи. Кристина де Шаньи: Я мило улыбнулась и ответила, что я буду не против. - А почему вы не сказали об этом моему мужу? Я посмотрела на герцогиню, мы обменялись несколькими вежливыми, ничего не значащими фразами. Гийом де Монтре: - О, я и сам не знаю, как все будет организовано. Это сугубо женские секреты, - я снова улыбнулся. Представив юную виконтессу герцогине, я был уверен, что передаю ее в надежные руки. Вот уж с кем скучать не придется, так это с тетушкой Клеманс. Невероятно деятельная натура. Она наверняка сумеет приобщить мадам де Шаньи к светской жизни. Кристина де Шаньи: Я рассмеялась. -Сугубо женское, говорите? Думаю, сиротам безразлично, от кого они получают деньги…
Тали: Женевьева де Кавиль: Стремительное возвращение к гостям, и граф занялся своими обязанностями хозяина, а барон, извинившись, отошел к чете де Шаньи. Ко мне подошла мадам Жири. За сегодняшний вечер мы еще не перемолвились с ней. - Я очень рада вас видеть, мадам. Мадам Жири: Я заметила, как в зал вошли Эрик, мадемуазель де Кавиль и барон де Сержи. Глаза у Эрика сияли! Ничего подобного я не видела. Они оба оставили мадемуазель де Кавиль, и я решила к ней подойти, тем более, что мы не сказали и двух слов сегодня с ней. - Взаимно, мадемуазель де Кавиль. Девушка была невероятно хороша и вся светилась. - У вас прекрасное ожерелье. Такой необычный камень! Мартен де Сандра: Виконтесса ушла с де Сержи, а мы продолжали разговор. - Я не слишком большой любитель скачек, но в Довиль езжу почти всегда, когда позволяет время. Барон Ротшильд наверняка выставит своего Красавца. Это прекрасный английский жеребец. В прошлом году он взял главный приз.
Рауль де Шаньи: Мои глаза округлились. - Это была его единственная победа, - сказал я с сарказмом. - Ручаюсь, что не все там чисто, месье, - я сложил руки на груди и посмотрел в сторону жены, разговаривающей с четой де Сержи. Вдалеке я видел также Эрика. Нужно будет с ним поговорить...
Тали: Мартен де Сандра: Пришло время удивляться мне. Что это еще выдумал де Шаньи? - Вы о чем, месье? Мне показалось или вы пытаетесь обвинить барона в нечестной игре? Женевьева де Кавиль: - Это ожерелье моей матери. Камень индийский и действительно очень редкий. Мы поговорили немного о драгоценностях, а я вспоминала недавно увиденный портрет, а слегка повернув голову, могла видеть, как граф переходит от одного гостя к другому. - Я видела, как вы разговаривали с директором театра Лирик. Простите за любопытство, вы будете репетировать балет в этом театре?
Рауль де Шаньи: - Я никого не пытаюсь обвинить, месье. Я не могу судить, когда я точно не в курсе дела... Странно, что такой издатель и не знает таких подробностей.
Тали: Мадам Жири: - О нет, директор помогает устроить балетную труппу Оперы на время реконструкции. Мы обсуждали эти проблемы. В театре Лирик прекрасный балетмейстер месье Фуше. У него замечательные постановки. Вы ведь давно не были в Париже, как я поняла? Вот интересно, а о чем Мартен разговаривает с Раулем, да так, что переменился в лице?
Эрик де Вутвиль: Мне ужасно не хотелось оставлять Женевьеву, но... долг хозяина требовал уделить внимание гостям. Мы обменялись понимающими взглядами, и я пошел к герцогу де Рамбилье, некоторое время назад мы обсуждали с ним проект по реконструкции одного из его обветшавших замков и планировали извлечь из этого взаимную выгоду. Мне пришлось совершить над собой усилие, чтобы переключиться на деловые проблемы. Чуть позже я заметил, что де Сержи подошел к чете де Шаньи и разговаривавшему с ними де Сандра и увел Кристину в другой конец зала. Кажется, виконт хотел рассказать мне что-то важное. Я оставил герцога в обществе Мориса де Кавиля и направился к виконту и маркизу.
Тали: Мартен де Сандра: - Если вы виконт не в курсе дела, то тогда почему вы делаете странные и не совсем понятные намеки? А если у вас есть какие-то объяснения и доказательства тому, о чем вы сейчас говорили, то почему вы не сказали об этом самому барону, когда были у меня в гостях? Вам что, виконт, заняться нечем, кроме как сплетни разводить?
Рауль де Шаньи: Похоже, что де Сандра меня неправильно понял и вскипел словно чайник. - Месье, я против вашего друга ничего не говорю. Но почему говорили, что у Красавца внезапно исчезла подкова? Кто-то хотел сорвать скачки, месье. Я, наоборот, говорю, что ваш друг молодец, что сумел выиграть при таких условиях! Право, мне обидны ваши слова о сплетнях. Я скривился и посмотрел на графа, приближающегося к нам. - Вы бы не делали поспешных выводов о людях...
Тали: Женевьева де Кавиль: - Да, я больше года не была в Париже. Я увидела, что мадам пристально смотрит в сторону виконта де Шаньи и де Сандра. Что-то там было не так. Маркиз, который находился сегодня в прекраснейшем расположении духа, сейчас был бледен, и выражение его лица не предвещало нечего хорошего. - Может быть нам стоит подойти?.. Я вопросительно посмотрела на мадам Жири. Она оторвалась от созерцания этой сцены, коротко кивнула, взяла меня под руку и мы направились к ним.
Эрик де Вутвиль: Подходя к де Шаньи и де Сандра, я понял по выражению их лиц, что между ними возник какой-то спор. Что бы это значило? Де Сандра выглядел возмущенным. Виконт что-то говорил ему…
Тали: Мартен де Сандра: - Вы бы выражались яснее, тогда бы вас правильно понимали и делали правильные выводы. А про подкову и желание сорвать скачки - так это действительно сплетни. Потому что ничего этого не было. Ну, а поскольку, я лично присутствовал там в прошлом году, то могу со всей ответственностью сказать об этом. Знаете, почему мне нравится бывать именно на этих соревнованиях? Их устроители приличные люди и на скачках в Довиле за последние лет пятнадцать не было никаких инцидентов, подобных тому, о котором говорите вы. Кстати, мой друг, барон Ротшильд, выставляет своих лошадей только там или в Англии. У него есть принципы. Мадам Жири: Мы почти приблизились к виконту и Мартену, когда с другой стороны к ним подошел Эрик. Мартен был разозлен не на шутку. Что это Рауль то весь перекривился? Я подошла к Мартену и дотронулась до его руки. Мадемуазель де Кавиль широко улыбнулась. Но в воздухе чувствовалась напряженность. - Простите, виконт, что прерываю вашу беседу, но могу ли я ненадолго лишить вас приятного общества месье де Сандра?
Рауль де Шаньи: Я пожал плечами. - Ну, нет дыма без огня... А почему именно там, месье? По-моему, скачки пользуются успехом во всех странах и городах.. Хотя, понять чужие принципы, - я перевел взгляд на де Вутвиля, а потом снова к де Сандра. Мне все меньше нравился этот журналист - слишком заносчивый, на мой взгляд. Темперамент темпераментом, но пренебрежение ему бы поунять.
Эрик де Вутвиль: Я подошел к ним одновременно с Женевьевой и Франсуазой. - Прошу прощения, маркиз. Вы говорите о скачках будущего сезона? Это должно быть интересно. К сожалению, в этом году мне вряд ли удастся побывать в Довиле, - я вздохнул. - Слишком много дел в Париже. ... и улыбнулся Женевьеве. О чем бы они ни спорили, наше вмешательство, похоже, немного разрядило обстановку. Мартен расслабился, а де Шаньи, кажется, вспомнил, что хотел рассказать мне о своих изысканиях.
Тали: Мадам Жири: Я и Женевьева мило улыбаясь, оставили виконта наедине с Эриком и, взяв под руки Мартена, увели его в другой зал. И хотя он уже немного поостыл, но все еще был на взводе. - Что случилось? Из-за чего это вы так спорили с виконтом?
Эрик де Вутвиль: Милые дамы увели еще кипящего де Сандра. Я поспешил перевести разговор с виконтом на другую тему: - Вы что-то хотели рассказать мне о событиях в Опере, месье?
Тали: Мартен де Сандра: Я вообще не понимал, почему вдруг виконту вздумалось говорить подобные вещи. Какую цель он преследовал? Он прекрасно видел, будучи у меня в гостях, что мы с Гастоном друзья, общаемся на "ты". Мне вообще показалось, что это был камень с дальним прицелом. Но откуда? И вдруг я вспомнил. Прием у де Сержи... виконтесса под руку с графом Делакруа... Да они знакомы! Провались все пропадом! Но виконту то чем я насолил? Какое он имеет отношение к делу на железной дороге? Хм... Франсуаза что-то спросила, но я занятый своими мыслями ответил не сразу, а она незаметно дернула меня за рукав. Я увидел перед собой двух очаровательных женщин, которые с беспокойством смотрели на меня. - Простите меня, милые дамы, этот дурацкий спор вывел меня из равновесия. Но не стоит предавать ему большого значения. Я весь к вашим услугам и готов развлекать вас, сколько пожелаете. Они улыбнулись обе, я подхватил их под руки и начал болтать всякую ерунду. Франсуаза была рядом, и от этого настроение у меня явно улучшилось.
Рауль де Шаньи: - Да, да, месье, - сказал я графу и повернулся к маркизу, - Прошу меня извинить. Мне нужно оставить вас в обществе этих прекрасных дам. Надеюсь, наш спор улажен, - я поклонился и отошел вместе с де Вутвилем в сторону. - Де Сандра не такой уж простой, каким кажется на первый взгляд.
Эрик де Вутвиль: - Разумеется, виконт. Маркиз очень умный и, я бы сказал, в некоторых отношениях опасный человек. Не стоит с ним конфликтовать. Он храбр, честен, но у него взрывной характер. Все мы достаточно сложные люди. Итак, что вы нашли? Странно все же... по какому поводу они повздорили? Ладно, потом постараюсь выяснить у Франсуазы.
Рауль де Шаньи: Опасный... Неужто он напишет про всех, кто решит с ним повздорить или возразить? Да это просто подлость! Но я решил пока отложить эту тему. - Да, месье, я пролистал несколько номеров газет, и оказалось, что все тела погибших людей в Опере находил один и тот же человек... Как его звали..., - я задумался и напряг лоб, - Ах да! Бенжамин Грен.
Эрик де Вутвиль: - Как вы сказали? Бенджамин Грен? Странное имя. Я не помню, чтобы в Опере работал англичанин. Позвольте виконт, я немного не понял, сколько тел и чьих нашел этот человек и за какой период времени? Была смерть закрывателя дверей, это года два назад. Старик умер от воспаления легких, его нашли в одном из коридоров второго подземного уровня. Правда, кто нашел, я не могу сказать, в тот момент я ездил в Швейцарию. А кто еще? Вот так новости! Все-таки нерадивым я оказался Призраком, если виконт сообщает мне такие странные вещи.
Рауль де Шаньи: - Ну как же, месье? Все те убийства, которые якобы повесили..., - я сказал шепотом, - на вас. Везде фигурирует одно и то же имя. Англичанин... Может это не настоящее имя? Еще было написано, что он был своего рода художником - рисовал декорации. Значит, фигура не такая уж незаметная.
Тали: Женевьева де Кавиль: Через некоторое время непринужденного общения с мадам Жири и де Сандра ко мне подошла Эстер со своим отцом. Я с сожалением отошла с ними, но мне все же показалось, что мадам и господина издателя надо было оставить на некоторое время наедине. О! Теперь мне придется выдержать двух членов семьи де Горон. Мадам Жири: Как только Женевьева отошла, я увлекла Мартена в самый малолюдный угол. - Скажи мне, все-таки, что произошло между тобой и виконтом? Было полное ощущение, что схватки между вами не избежать. Мартен де Сандра: - Ерунда, Франсуаза! Все ерунда! Виконт просто намекнул, что один из моих друзей, барон Ротшильд, нечестно играл на прошлогодних скачках в Довиле. Как ты понимаешь, мне это не понравилось. Но, надеюсь виконт осознал свою ошибку. Ты хорошо знаешь виконта? Мадам Жири: - Знаю, конечно. Он ведь покровитель Оперы. Как не знать! К тому же, моя воспитанница Кристина вышла за него замуж. Почему ты спросил? Мартен де Сандра: - Что он за человек? А еще, мне бы хотелось понять, что могло связывать виконта и Делакруа? Помнишь, на приеме у де Сержи, граф появился под руку с виконтессой, а потом хлопотал над ней во время обморока? Там что любовная история или у графа с виконтом деловые связи? Мадам Жири: - Мне трудно сказать, каков он. Я не общалась с ним тесно. Любовная история? Нет, не думаю. А о его деловых связях я не в курсе. Я иронично улыбнулась. - Ты что уже начал расследование?
Эрик де Вутвиль: Я недоуменно пожал плечами. В старом здании время от времени происходили несчастные случаи. Еще тогда, когда я был ребенком, один из осветителей, изрядно выпив, свалился в люк под сцену. И за те пятнадцать лет, что я не появлялся в Опере, безусловно, что-то случалось. Но при чем здесь какой-то Грен? - Подозреваю, что газетчики многое преувеличивают. Официально было заведено лишь одно дело об убийстве. Этот Грен нашел тело Пьянджи? В Опере работало несколько декораторов... Я попытался вспомнить, о ком из них могла идти речь. - Смущает меня это имя, виконт. Если бы человек хотел быть как можно менее заметным, он взял бы себе самое простое имя: Жан Готье или Поль Жермен, например.
Рауль де Шаньи: - Вы думаете? Но я нашел газеты три... Кстати, там не говорилось, что убийство было совершенно в Опере. Было сказано, что это всего лишь были работники Оперы. Может один из них был именно в Опере. Я задумался и посмотрел на графа, а краем глаза наблюдал за женой. - А может он выбрал это имя специально?
Тали: Мартен де Сандра: Я спохватился. Что-то опять я сказал не так? Опять что-то, что может касаться ее? - Франсуаза, я ничего не начинал, никакого расследования. Но кое-что мне понять необходимо. Слишком серьезное дело с железной дорогой и все контакты графа Делакруа мне интересны. А сегодняшний выпад виконта мне не понравился. Барон непосредственный зачинатель проверки на строительстве. Все очень и очень завязано. Если мои подозрения пусты, то хорошо, а если нет?..
Эрик де Вутвиль: Я был искренне удивлен. - Ах, вот оно что... Убийства служащих Оперы вне Оперы. И тела находит один и тот же человек? Гм... все это выходит за рамки какой-либо логики. Если только мы имеем дело с сумасшедшим, что вполне может быть. Вы не помните точно, в газетах речь шла именно об убийствах или о несчастных случаях? И вот что еще меня удивляет: полиция не обратила внимания на столь странное обстоятельство. Между происшествиями был большой временной промежуток? Надо сказать, что открытия виконта внесли еще большую путаницу во все это дело. - Ваш друг детектив еще ничего вам не сообщал?
Тали: Мадам Жири: Мартен испугался, что снова влез не туда. Я поспешила его успокоить. - Не волнуйся, прости меня. Это была глупая ирония. А что с этим железнодорожным делом после твоей статьи? Мартен де Сандра: Мы с ней были как два человека, которые бояться разбить хрустальную вазу. К черту все эти дела! Хочу увезти ее домой! Вот только мне еще нужно перемолвиться словом с месье Дамьеном. - Делакруа арестовали за подложные документы на собственность земли. На стройке проверка из министерства и прокуратуры. Все очень серьезно. Но давай оставим это, не хочу больше говорить сейчас на эту тему. Мне нужно переговорить с министром, а потом, может быть мы уедем отсюда, а? Мадам Жири: - Мартен, иди, общайся со своим министром, только прошу тебя, держи себя в руках. А потом поговорим об остальном. Обо мне не беспокойся. Пойду послушаю, что говорят дамы о благотворительности. Он озорно подмигнул мне и проводил к группе дам, в которой была Кристина и баронесса де Сержи. Я оглянулась на минуту и увидела, что Эрик все еще общается с виконтом. О чем это у них такой задушевный разговор идет? Прямо друзья не разлей вода! Чудеса!
Рауль де Шаньи: - Меня это тоже удивляет. Похоже, что тот, кого мы ищем, обладает не совсем уравновешенной психикой. В городе, может быть, живет душевнобольной преступник. Нужно быстрее разобраться с этим делом, ведь он на воле... Я задумался. - Нет, от него не приходило никаких известий..., - грустно ответил я, - Что за историю мы впутались.
Эрик де Вутвиль: Из всех разрозненных фактов пока не складывалось единой картины. Я подумал, что нам бы не помешала консультация психиатра. Надо будет переговорить как-нибудь с Огюстом. - Спасибо за сведения, виконт. Пока слишком сложно судить обо всем этом определенно, много пробелов. Но будем иметь в виду то, что вам удалось узнать. Я постараюсь разыскать Бенджамина Грена через своего секретаря. Обычное дело - директор интересуется служащими театра. Тем более, что сейчас я действительно выясняю, как устроились работники Оперы. Хороший художник-декоратор все же не плотник или грузчик. Если мне удастся выяснить что-то конкретное, я непременно сразу вам сообщу. Я заметил, что виконт поглядывает в сторону Кристины. Встречаться лицом к лицу с ней еще раз мне не хотелось. - Вы тоже держите меня в курсе событий. Мы понимающе кивнули друг другу и расстались. Я отправился искать графа д'Агиналя. До сих пор нам еще не удалось поговорить.
Тали: Мадам Жири: Уж не знаю, о чем разговаривала Кристина с дамами до этого, но вид у нее был явно тоскливый. А, вот в чем дело! Разговор о благотворительности! - Баронесса, может быть вы попросите мадам де Шаньи устроить концерт в пользу детей-сирот? У виконтессы великолепный голос, она прекрасно поет. Думаю, сборы от концерта будут очень большими! Дамы ухватились за эту мысль, и баронесса обратилась с просьбой к Кристине. Та помолчала немного дольше, чем следовало бы, но ничего, все же ответила, что вполне могла бы это сделать.
Гийом де Монтре: Я нашел Эрика, увлеченно беседовавшего с Огюстом д'Агиналем. Было уже около десяти, самое время для изюминки вечера. Было бы странно, если бы Эрик не сыграл сегодня что-нибудь для своих гостей. Все уже наговорились до одури и перепробовали не менее дюжины великолепных вин. Огюст как раз интересовался, есть ли у нового директора Оперы время для творчества. Я присоединился к нему: - Действительно, Эрик, все эти господа и... дамы были бы рады послушать немного настоящей музыки, а поскольку Опера еще только восстанавливается…
Эрик де Вутвиль: Я усмехнулся. - Гийом, я понял. Мы прошли в музыкальный зал, половина присутствующих находилась именно в нем. Я увидел Женевьеву, Франсуазу, де Сандра, министра Дамьена. Очень хорошо. Специального объявления, разумеется, не требовалось. Я сел за рояль. Это была самая светлая и радостная ария из второго акта Минотавра. Уже завершив мрачный финал оперы, я никак не мог написать эту часть, пока не получил письмо от Женевьевы о картине из Тулузского музея. В ту ночь мелодия родилась сама собой. Я играл, чувствуя ее взгляд и почти физически ощущая тепло ее руки, музыка не столько рождалась под моими пальцами, сколько изливалась из моего восторженно поющего сердца.
Тали: Женевьева де Кавиль: Эстер совершенно меня заговорила, и я снова стала поглядывать по сторонам, пытаясь найти пути к отступлению. В этот момент в зал вошли барон де Сержи и Эрик. Он сел за рояль. Какое чудо! Он будет играть! Я приложила палец к губам, укоризненно посмотрев на Эстер, и подошла немного ближе к роялю. Что за мелодию он играл, что за светлые и радостные звуки лились из-под его пальцев! Сердце мое отзывалось на каждую ноту. Я смотрела на него, не отрываясь. Эти руки, творившие волшебство, которое наполняло весь этот дом, сегодня держали мою руку. Невыразимый восторг! Мадам Жири: Я отошла от Кристины, увидела Мартена, который раскланялся с Дамьеном и подошел ко мне. Эрик сел за рояль и заиграл. Я поняла, что произошло сегодня что-то совершенно невероятное в его жизни. Это была музыка счастья, надежды, света и радости. Я почувствовала, как Мартен сжал мой локоть, и увидела его полный любви взгляд, устремленный на меня. "Де Вутвиль просто волшебник", - тихо проговорил он. Да, Мартен! Это истинная правда. Я то знаю ее уже много лет. Но вслух я это не произнесла.
Гийом де Монтре: О-ля-ля! Значит, мне ничего не показалось. Надо же! Надеюсь, душа старика Антуана де Ларенкура, наконец-то, возрадовалась на небесах. Эрик играл совершенно невероятно, впрочем, как всегда. Но сама музыка! Чистота непорочной любви и страсть абсолютного слияния, восторг и сладкое торжество единения душ и тел, растворяющая сознание нега... Пробрало даже меня, старого циника. А как смотрела на него мадемуазель де Кавиль! Я же говорил ему, что он не прав. Если бы я был ревнив, то давно должен был бы его убить: тайная любовь Луизы была отнюдь не шуткой. Буря аплодисментов была заслуженной наградой композитору и исполнителю. Но, по-моему, он чуть поклонился и улыбнулся присутствующим совершенно механически, а видел и слышал только подошедшую к нему мадемуазель Женевьеву.
Тали: Женевьева де Кавиль: Аплодисменты неслись со всех сторон, а меня не слушались руки, потому что, закончив играть, Эрик посмотрел на меня таким взглядом, что я поняла, что играл он только для меня. На секунду мне показалось, что мы совсем одни, исчезли даже звуки голосов и буря овации. Вот только мне не хватало воздуха или его было слишком много? Так много, что я не могла вместить его в себя. Но дыхание все же восстановилось. И я поняла, что улыбаюсь ему всем своим существом.
Эрик де Вутвиль: Как только я встал из-за рояля, мои глаза встретились с ее взглядом. Не только глаза, все ее существо светилось, Женвевьева улыбалась мне своей прекрасной душой. Кажется, гости аплодировали... А я был абсолютно счастлив лишь потому, что она поняла - я играл для нее, и ей это было приятно.
Тали: Женевьева де Кавиль: Гости подходили к Эрику и что-то говорили ему, благодарили, жали руки, восхищались, восторгались, улыбались, улыбались. Было такое впечатление, что все на несколько минут стали счастливы, потому что он сделал это своей музыкой и своей игрой. Сзади ко мне подошел отец и слегка приобнял меня за плечи. "Вы удивительно играли, граф, просто невероятно! Вы доставили мне поистине несравнимое удовольствие. Благодарю вас!" - Простите меня, граф, но никакие слова в мире сейчас не смогут выразить то, что я испытала, слушая вашу игру. Надеюсь, вы не обидитесь на меня за это?
Эрик де Вутвиль: Я никогда не видел вокруг сразу столько счастливых лиц. И все эти люди - близкие друзья и просто знакомые - благодарили меня. Но на самом деле они должны были бы благодарить ее. - Обидеться на вас? За что же, мадемуазель де Кавиль? Ваши слова - высшая награда, о которой только можно мечтать. Как много я хотел бы сказать ей сейчас. Но я скажу завтра, и буду повторять каждый день... А пока говорили наши глаза. К нам подошли де Сандра и Франсуаза, я сделал знак лакею, и нам подали шампанское. - Благодарю вас, дамы и господа. Ваше присутствие в моем доме сегодня доставило мне невыразимое удовольствие. Все, улыбаясь, пригубили бокалы.
Тали: Мартен де Сандра: - Позвольте, граф, выразить вам мое восхищение музыкой, которой вы нас одарили сегодня, поблагодарить за прекрасный прием и покинуть ваш гостеприимный дом. Я с удовольствием пожал его руку. Мадам Жири: Я смотрела на Эрика с чувством тайного удовлетворения происходящими с ним переменами. И радовалась за него! Ох, как радовалась! - Всего вам доброго, господин директор. Благодарю вас за прекрасный вечер. Сегодня в вашем доме я испытала истинную радость. Я протянула Эрику руку, он коснулся ее губами, и мы с Мартеном пошли к выходу. Женевьева де Кавиль: Гости начали расходиться. "Пора и нам, Женевьева", - сказал отец. Он поблагодарил Эрика, пожал ему руку и немного отошел, прощаясь еще с кем-то. - До свидания, граф. До завтра. И снова его рука и губы, коснувшиеся моих пальцев и его улыбка и сияющие глаза. Отец уже подавал мне руку. Как мне не хотелось расставаться! Прощальный взгляд и мы ушли, оставив хозяина дома прощаться с остальными. Какое счастье, что завтра он заедет за мной! Не знаю, смогу ли я сегодня заснуть... Мой мудрый отец не говорил ни слова, но я ни за что не поверю, что он не видел, что со мной творится. Я уже в который раз подумала за последнее время о том, что безмерно благодарна, что он именно так ведет себя.
Эрик де Вутвиль: - Благодарю вас, маркиз. Двери моего дома всегда открыты для вас. Я пожал руку де Сандра и поцеловал кончики пальцев Франсуазы: - До встречи, мадам. Был счастлив видеть вас. Мой добрый друг, она все поняла и искренне радовалась. Я улыбнулся ей на прощание. Гости начали расходиться. Морис и Женевьева подошли попрощаться. Мы обменялись с дипломатом любезностями и рукопожатием. Де Кавиль отошел. Я поцеловал руку Женевьевы. Если бы это мгновение могло длиться вечность! - До завтра, - негромко сказал я, утопая в сиянии ее глаз. Я проводил их взглядом. Еще четверть часа приглашенные постепенно покидали мой дом. И вот я остался один. Но одиноким себя не чувствовал. Напротив, душа моя пела и, вторя ей, пел и я. Не знаю, решусь ли я когда-нибудь запеть для нее. Но сейчас я просто не мог сдерживать переполнявшие меня чувства. Скорее бы минула ночь, я торопил ее, подгоняя минуты. К трем часам я написал увертюру уже к другой опере. Я еще не знал ни названия, ни сюжета, музыка восторга владела мной. Наконец, я заставил себя отправиться в постель, но еще долго не мог заснуть, переживая мгновения сегодняшнего вечера и мечтая о завтрашнем дне…
Рауль де Шаньи: - Обязательно сообщу, - кивнул я и пошел искать Кристину. Нашел я ее, когда все собрались у рояля послушать игру графа. Подойдя к моей красивой жене (о, боги, я никогда не перестану восхищаться ее красотой и чистотой!), я обнял ее за плечи. Игра де Вутвиля была просто восхитительна! Его музыка всегда была прекрасной, хотя совсем недавно я ненавидел ее за то, что она похитить у меня Кристину. Я посмотрел на жену, которая не отрывая глаз смотрела на мужчину за роялем. Ее глаза блестели, и казалось, наполнялись слезами. Отчего же? Я посмотрел на юную девушку, которая стояла у рояля и также, не отрывая глаз, смотрела на графа. Окончив свою восхитительную игру, он не посмотрел в нашу сторону, а его взгляд был обращен к этой девушке, кажется, дочери де Кавиль. Кристина, похоже, все поняла. Она побледнела, а губы стали бесцветные, потеряв свой вкусный цвет. Не могу отрицать, что я эту минуту я был рад, что граф совсем не собирался возвращаться к прошлому и начал новую жизнь, но то, что развернулось перед моей женой. В этот же миг я пожелал, чтобы она ничего не знала о его жизни. Мне стало неимоверно ее жаль, словно я и не ее муж... - Кристина, тебе плохо? Тогда мы пойдем. Я поспешил забрать жену домой, не позволив ей лично прощаться с хозяином. Всю дорогу назад она молчала, а перед сном не сказала мне и слова, отвернулась и заснула.
полная версия страницы