Форум » Непосредственно сама РИ » 30 апреля 1876 г. Прием в доме графа де Ларенкура » Ответить
30 апреля 1876 г. Прием в доме графа де Ларенкура
Мадам Жири: Мы с Мартеном сегодня проснулись поздно, очень поздно. Дурачились, Мартен ныл, не хотел вообще подниматься, прятался с головой под одеяло и строил уморительные рожи. Мы хохотали, разбили чашку, разлили кофе... В общем резвились как дети. Но время неумолимо двигалось вперед. - Вставай, или ты хочешь, чтобы я поехала к де Вутвилю сегодня вечером одна? Я еле сдерживала хитрую улыбку.
Эрик де Вутвиль: Из всех разрозненных фактов пока не складывалось единой картины. Я подумал, что нам бы не помешала консультация психиатра. Надо будет переговорить как-нибудь с Огюстом. - Спасибо за сведения, виконт. Пока слишком сложно судить обо всем этом определенно, много пробелов. Но будем иметь в виду то, что вам удалось узнать. Я постараюсь разыскать Бенджамина Грена через своего секретаря. Обычное дело - директор интересуется служащими театра. Тем более, что сейчас я действительно выясняю, как устроились работники Оперы. Хороший художник-декоратор все же не плотник или грузчик. Если мне удастся выяснить что-то конкретное, я непременно сразу вам сообщу. Я заметил, что виконт поглядывает в сторону Кристины. Встречаться лицом к лицу с ней еще раз мне не хотелось. - Вы тоже держите меня в курсе событий. Мы понимающе кивнули друг другу и расстались. Я отправился искать графа д'Агиналя. До сих пор нам еще не удалось поговорить.
Тали: Мадам Жири: Уж не знаю, о чем разговаривала Кристина с дамами до этого, но вид у нее был явно тоскливый. А, вот в чем дело! Разговор о благотворительности! - Баронесса, может быть вы попросите мадам де Шаньи устроить концерт в пользу детей-сирот? У виконтессы великолепный голос, она прекрасно поет. Думаю, сборы от концерта будут очень большими! Дамы ухватились за эту мысль, и баронесса обратилась с просьбой к Кристине. Та помолчала немного дольше, чем следовало бы, но ничего, все же ответила, что вполне могла бы это сделать.
Гийом де Монтре: Я нашел Эрика, увлеченно беседовавшего с Огюстом д'Агиналем. Было уже около десяти, самое время для изюминки вечера. Было бы странно, если бы Эрик не сыграл сегодня что-нибудь для своих гостей. Все уже наговорились до одури и перепробовали не менее дюжины великолепных вин. Огюст как раз интересовался, есть ли у нового директора Оперы время для творчества. Я присоединился к нему: - Действительно, Эрик, все эти господа и... дамы были бы рады послушать немного настоящей музыки, а поскольку Опера еще только восстанавливается…
Эрик де Вутвиль: Я усмехнулся. - Гийом, я понял. Мы прошли в музыкальный зал, половина присутствующих находилась именно в нем. Я увидел Женевьеву, Франсуазу, де Сандра, министра Дамьена. Очень хорошо. Специального объявления, разумеется, не требовалось. Я сел за рояль. Это была самая светлая и радостная ария из второго акта Минотавра. Уже завершив мрачный финал оперы, я никак не мог написать эту часть, пока не получил письмо от Женевьевы о картине из Тулузского музея. В ту ночь мелодия родилась сама собой. Я играл, чувствуя ее взгляд и почти физически ощущая тепло ее руки, музыка не столько рождалась под моими пальцами, сколько изливалась из моего восторженно поющего сердца.
Тали: Женевьева де Кавиль: Эстер совершенно меня заговорила, и я снова стала поглядывать по сторонам, пытаясь найти пути к отступлению. В этот момент в зал вошли барон де Сержи и Эрик. Он сел за рояль. Какое чудо! Он будет играть! Я приложила палец к губам, укоризненно посмотрев на Эстер, и подошла немного ближе к роялю. Что за мелодию он играл, что за светлые и радостные звуки лились из-под его пальцев! Сердце мое отзывалось на каждую ноту. Я смотрела на него, не отрываясь. Эти руки, творившие волшебство, которое наполняло весь этот дом, сегодня держали мою руку. Невыразимый восторг! Мадам Жири: Я отошла от Кристины, увидела Мартена, который раскланялся с Дамьеном и подошел ко мне. Эрик сел за рояль и заиграл. Я поняла, что произошло сегодня что-то совершенно невероятное в его жизни. Это была музыка счастья, надежды, света и радости. Я почувствовала, как Мартен сжал мой локоть, и увидела его полный любви взгляд, устремленный на меня. "Де Вутвиль просто волшебник", - тихо проговорил он. Да, Мартен! Это истинная правда. Я то знаю ее уже много лет. Но вслух я это не произнесла.
Гийом де Монтре: О-ля-ля! Значит, мне ничего не показалось. Надо же! Надеюсь, душа старика Антуана де Ларенкура, наконец-то, возрадовалась на небесах. Эрик играл совершенно невероятно, впрочем, как всегда. Но сама музыка! Чистота непорочной любви и страсть абсолютного слияния, восторг и сладкое торжество единения душ и тел, растворяющая сознание нега... Пробрало даже меня, старого циника. А как смотрела на него мадемуазель де Кавиль! Я же говорил ему, что он не прав. Если бы я был ревнив, то давно должен был бы его убить: тайная любовь Луизы была отнюдь не шуткой. Буря аплодисментов была заслуженной наградой композитору и исполнителю. Но, по-моему, он чуть поклонился и улыбнулся присутствующим совершенно механически, а видел и слышал только подошедшую к нему мадемуазель Женевьеву.
Тали: Женевьева де Кавиль: Аплодисменты неслись со всех сторон, а меня не слушались руки, потому что, закончив играть, Эрик посмотрел на меня таким взглядом, что я поняла, что играл он только для меня. На секунду мне показалось, что мы совсем одни, исчезли даже звуки голосов и буря овации. Вот только мне не хватало воздуха или его было слишком много? Так много, что я не могла вместить его в себя. Но дыхание все же восстановилось. И я поняла, что улыбаюсь ему всем своим существом.
Эрик де Вутвиль: Как только я встал из-за рояля, мои глаза встретились с ее взглядом. Не только глаза, все ее существо светилось, Женвевьева улыбалась мне своей прекрасной душой. Кажется, гости аплодировали... А я был абсолютно счастлив лишь потому, что она поняла - я играл для нее, и ей это было приятно.
Тали: Женевьева де Кавиль: Гости подходили к Эрику и что-то говорили ему, благодарили, жали руки, восхищались, восторгались, улыбались, улыбались. Было такое впечатление, что все на несколько минут стали счастливы, потому что он сделал это своей музыкой и своей игрой. Сзади ко мне подошел отец и слегка приобнял меня за плечи. "Вы удивительно играли, граф, просто невероятно! Вы доставили мне поистине несравнимое удовольствие. Благодарю вас!" - Простите меня, граф, но никакие слова в мире сейчас не смогут выразить то, что я испытала, слушая вашу игру. Надеюсь, вы не обидитесь на меня за это?
Эрик де Вутвиль: Я никогда не видел вокруг сразу столько счастливых лиц. И все эти люди - близкие друзья и просто знакомые - благодарили меня. Но на самом деле они должны были бы благодарить ее. - Обидеться на вас? За что же, мадемуазель де Кавиль? Ваши слова - высшая награда, о которой только можно мечтать. Как много я хотел бы сказать ей сейчас. Но я скажу завтра, и буду повторять каждый день... А пока говорили наши глаза. К нам подошли де Сандра и Франсуаза, я сделал знак лакею, и нам подали шампанское. - Благодарю вас, дамы и господа. Ваше присутствие в моем доме сегодня доставило мне невыразимое удовольствие. Все, улыбаясь, пригубили бокалы.
Тали: Мартен де Сандра: - Позвольте, граф, выразить вам мое восхищение музыкой, которой вы нас одарили сегодня, поблагодарить за прекрасный прием и покинуть ваш гостеприимный дом. Я с удовольствием пожал его руку. Мадам Жири: Я смотрела на Эрика с чувством тайного удовлетворения происходящими с ним переменами. И радовалась за него! Ох, как радовалась! - Всего вам доброго, господин директор. Благодарю вас за прекрасный вечер. Сегодня в вашем доме я испытала истинную радость. Я протянула Эрику руку, он коснулся ее губами, и мы с Мартеном пошли к выходу. Женевьева де Кавиль: Гости начали расходиться. "Пора и нам, Женевьева", - сказал отец. Он поблагодарил Эрика, пожал ему руку и немного отошел, прощаясь еще с кем-то. - До свидания, граф. До завтра. И снова его рука и губы, коснувшиеся моих пальцев и его улыбка и сияющие глаза. Отец уже подавал мне руку. Как мне не хотелось расставаться! Прощальный взгляд и мы ушли, оставив хозяина дома прощаться с остальными. Какое счастье, что завтра он заедет за мной! Не знаю, смогу ли я сегодня заснуть... Мой мудрый отец не говорил ни слова, но я ни за что не поверю, что он не видел, что со мной творится. Я уже в который раз подумала за последнее время о том, что безмерно благодарна, что он именно так ведет себя.
Эрик де Вутвиль: - Благодарю вас, маркиз. Двери моего дома всегда открыты для вас. Я пожал руку де Сандра и поцеловал кончики пальцев Франсуазы: - До встречи, мадам. Был счастлив видеть вас. Мой добрый друг, она все поняла и искренне радовалась. Я улыбнулся ей на прощание. Гости начали расходиться. Морис и Женевьева подошли попрощаться. Мы обменялись с дипломатом любезностями и рукопожатием. Де Кавиль отошел. Я поцеловал руку Женевьевы. Если бы это мгновение могло длиться вечность! - До завтра, - негромко сказал я, утопая в сиянии ее глаз. Я проводил их взглядом. Еще четверть часа приглашенные постепенно покидали мой дом. И вот я остался один. Но одиноким себя не чувствовал. Напротив, душа моя пела и, вторя ей, пел и я. Не знаю, решусь ли я когда-нибудь запеть для нее. Но сейчас я просто не мог сдерживать переполнявшие меня чувства. Скорее бы минула ночь, я торопил ее, подгоняя минуты. К трем часам я написал увертюру уже к другой опере. Я еще не знал ни названия, ни сюжета, музыка восторга владела мной. Наконец, я заставил себя отправиться в постель, но еще долго не мог заснуть, переживая мгновения сегодняшнего вечера и мечтая о завтрашнем дне…
Рауль де Шаньи: - Обязательно сообщу, - кивнул я и пошел искать Кристину. Нашел я ее, когда все собрались у рояля послушать игру графа. Подойдя к моей красивой жене (о, боги, я никогда не перестану восхищаться ее красотой и чистотой!), я обнял ее за плечи. Игра де Вутвиля была просто восхитительна! Его музыка всегда была прекрасной, хотя совсем недавно я ненавидел ее за то, что она похитить у меня Кристину. Я посмотрел на жену, которая не отрывая глаз смотрела на мужчину за роялем. Ее глаза блестели, и казалось, наполнялись слезами. Отчего же? Я посмотрел на юную девушку, которая стояла у рояля и также, не отрывая глаз, смотрела на графа. Окончив свою восхитительную игру, он не посмотрел в нашу сторону, а его взгляд был обращен к этой девушке, кажется, дочери де Кавиль. Кристина, похоже, все поняла. Она побледнела, а губы стали бесцветные, потеряв свой вкусный цвет. Не могу отрицать, что я эту минуту я был рад, что граф совсем не собирался возвращаться к прошлому и начал новую жизнь, но то, что развернулось перед моей женой. В этот же миг я пожелал, чтобы она ничего не знала о его жизни. Мне стало неимоверно ее жаль, словно я и не ее муж... - Кристина, тебе плохо? Тогда мы пойдем. Я поспешил забрать жену домой, не позволив ей лично прощаться с хозяином. Всю дорогу назад она молчала, а перед сном не сказала мне и слова, отвернулась и заснула.
полная версия страницы