Форум » Непосредственно сама РИ » 30 апреля 1876 г. Прием в доме графа де Ларенкура » Ответить
30 апреля 1876 г. Прием в доме графа де Ларенкура
Мадам Жири: Мы с Мартеном сегодня проснулись поздно, очень поздно. Дурачились, Мартен ныл, не хотел вообще подниматься, прятался с головой под одеяло и строил уморительные рожи. Мы хохотали, разбили чашку, разлили кофе... В общем резвились как дети. Но время неумолимо двигалось вперед. - Вставай, или ты хочешь, чтобы я поехала к де Вутвилю сегодня вечером одна? Я еле сдерживала хитрую улыбку.
Эрик де Вутвиль: Министр произнес прочувствованную ответную речь с выражением надежд и пожеланий, на чем официальную часть приема можно было считать завершенной. Я переговорил с ректором Кадарне, мне нужен был хороший художник-декоратор, профессиональный, но не хватающий звезд с небес. Обычно среди выпускников Школы таких бывает две трети, Кадарне посоветовал мне несколько фамилий. К нашей беседе прислушивался Ванон. Как только мы закончили разговор, Шарль подошел ко мне: "Ваши картины исчезли из Салона с фантастической скоростью, Эрик. Я как всегда оказался нерасторопен. Но вы давно обещали мне показать что-нибудь из того, что были бы не против продать музею". - Хорошо, Шарль, - согласился я. - Прямо сейчас и посмотрим. Надеюсь, - я оглянулся: скучающих в одиночестве как будто не было, - наше недолгое отсутствие никому не причинит неудобств. Я заметил, как мадемуазель де Кавиль стремительно направилась в сторону своего отца, покинув собеседницу. Интересно, ей действительно нужно что-то сказать Морису, или она убегает от... я не помнил имени девушки, кажется, это дочь Лионеля де Горона? - Давайте попросим мадемуазель де Кавиль составить нам компанию, кажется, ей нужна помощь. Шарль не заставил себя упрашивать, кивнул и поспешил навстречу Женевьеве.
Женевьева де Кавиль: Отец очень удивился, что я оказалась рядом. Он уже давно привык, что у меня свой круг общения и его общество на подобных приемах мне не насущно необходимо. Я быстро очень тихо сказала ему: - Папа, сделай вид, что очень заинтересованно меня слушаешь. Пожалуйста! Меня уболтала Эстер. Отец попытался не рассмеяться и сделал, как я просила. В этот момент к нам подошли граф и месье Ванон.
Эрик де Вутвиль: Когда мы подошли к де Кавилям, Ванон поздоровался с дипломатом и начал уговаривать Женевьеву оказать ему услугу. "Мадемуазель де Кавиль, вы знаете, как сложно иногда бывает пополнить музейную коллекцию. Часто приходится долго выбирать из множества возможных экспонатов, предлагаемых владельцами или найденных в какой-нибудь экспедиции. Но случается и прямо противоположное: вы хотите приобрести нечто, а владелец наотрез отказывается расстаться со своим сокровищем..." Боже, что он плетет! Мадемуазель де Кавиль мило улыбалась Шарлю, но, похоже, не совсем понимала, чего он от нее хочет.
Женевьева де Кавиль: Месье Ванон что-то долго и путано мне говорил, я честно пыталась вникнуть в его слова, но после разговора с Эстер я уже больше не могла нормально соображать. Наконец, директор Лувра сделал паузу. - Простите, месье, но я не совсем понимаю, чем я могу вам помочь. Боюсь, я не эксперт в области живописи. Все, что я могу сказать - вот эта картина мне нравиться, а эта нет. Отец сказал: "Месье Ванон, право, я тоже немного в замешательстве. О каких сокровищах идет речь и о каких владельцах?" И мы оба одновременно вопросительно посмотрели на месье Ванона.
Эрик де Вутвиль: Я бросил на Шарля укоризненный взгляд: зачем было ставить меня в неловкое положение? Он сообразил, и тут же поведал нам о недавнем приобретении музея, каком-то доставленном последней экспедицией из Египта саркофаге с мумией. "А если говорить о живописи, господин граф, - он кивнул в мою сторону, - давно обещал показать мне некоторые свои картины. Но его извечная занятость, да и моя тоже... " - Мадемуазель де Кавиль, - подхватил я, пока Шарль снова не запутался, - я был бы счастлив, если бы согласились составить компанию месье Ванону.
Женевьева де Кавиль: Все-таки я не совсем поняла, зачем было прибегать к столь странному способу приглашать меня смотреть картины... Впрочем, господин граф совершенно прав, это поможет избежать ненужных разговоров, если вдруг кем-то будет замечено наше отсутствие. И сфинксам не чужда осторожность! Я слегка улыбнулась. - Конечно, граф, это большая честь для меня составить компанию месье Ванону в столь ответственном и сложном деле. Месье Ванон как-то сразу обрадовался и предложил мне руку. Я оперлась на нее и хозяин повел нас за собой. - Так что там за новый экспонат, господин директор? Откуда он, когда его привезли? И месье Ванон пустился в пространное описание нового поступления, из которого стало ясно, что это мумия военачальника периода фараона Сети первого. Но самое привлекательное было то, что в саркофаге на груди мумии была обнаружена статуэтка жрицы богини Нейт, что совершенно не свойственно не только для того периода времени, но и для Египта вообще.
Тали: Кристина де Шаньи Я выпила совсем немного, так как пить не хотела. Но мне не хотелось обижать Рауля, он, похоже, меня уже боится... Я посмотрела на своё отражение на бокале. Дааа, Кристина, ты изменилась. И изменилась сильно. А ведь когда-то я была совсем другая....Что же произошло? Я грустно улыбнулась, и мы с Раулем вернулись в общий зал. Украдкой я посмотрела в сторону Эрика, увидела, что он с кем-то разговаривает. На секунду задержав на нём взгляд, я посмотрела в сторону, заметила мадам Жири, которая тоже с кем-то говорила. и с ней поговорить нормально не вышло... Я же помню, какими глазами она смотрела на меня при нашем появлении здесь... Мне стало обидно, я повернулась к Раулю и обнаружила, что всё это время он наблюдал за мной. Я смутилась. - Что-то не так, дорогой? - я улыбнулась. - Не волнуйся, со мной всё в порядке. Я снова посмотрела на гостей. - Ты не видишь здесь никого из знакомых?
Эрик де Вутвиль: Я привел моих спутников в мастерскую. В основном, я оставил здесь пейзажи. Они были достаточно нейтральны в том смысле, что ничем не выдавали моих переживаний, безумных надежд и горьких разочарований последнего времени. Ванон и Женевьева остановились перед первой картиной, написанной еще в стенах Школы изящных искусств, тринадцать лет назад.
Женевьева де Кавиль: Я оглядела мастерскую. В основном - пейзажи. Перед одним из них мы остановились. Мне он показался несколько темноват и, наверное от этого, давяще-тяжелым, хотя не лишенным некоторой романтической нотки. Эта старая полуразрушенная стена притягивала взгляд также как и другой акцент - просвет в проломе и маленькая фигурка всадника. Месье Ванон с интересом рассматривал полотно. Что же он скажет?
Эрик де Вутвиль: Они молча стояли перед изображением полуразрушенной замковой стены под сенью деревьев. Я встал немного в стороне, чтобы не мешать им. Шарль уже видел эту картину и, помнится, она ему понравилась, но, зная, что ей уже много лет, он, очевидно, надеялся найти что-нибудь более новое. "Кто-то сказал, что вы единственный и исключительный художник вне жанров и школ, Эрик, - задумчиво произнес он, - я с этим соглашусь". - И кто же это сказал, Шарль? - поинтересовался я, поскольку не помнил такого отзыва. "Кто-то из наших критиков, только не помню, кто именно..." Однако! Он перешел к следующему полотну, Женевьева последовала за директором Лувра.
Женевьева де Кавиль: Пожалуй, тот критик был прав. Стиль следующего полотна явно отличался от предыдущего. Этот почти нереальный свет... - Они написаны в разные периоды, граф?
Эрик де Вутвиль: - Даже не знаю, можно ли назвать это другим периодом, мадемуазель де Кавиль... Вторая была написана четырьмя годами позже. Я видел, как разгораются глаза у Шарля. Он не стал комментировать эту работу, а перешел к следующей.
Рауль де Шаньи: Вообще-то знакомы мне были здесь почти все - как никак, мы все из одного мира. - Я знаю очень многих, - улыбнулся и приобнял жену за нежное плечико, - Давай, я тебя с ними познакомлю. Но, похоже, что Кристина летала в облаках - ее интерисовал только один человек присутствующий здесь. И от этого меня больно колнула ревность.
Женевьева де Кавиль: Третье полотно и третий стиль. Поистине невероятный мастер! Это редкий дар. Я снова огляделась. Ни одного портрета, никакого намека на сюжеты, кроме "Орфея и Эвредики". Странно... Ни за что не поверю, что он работает только в жанре пейзажа. Картины великолепны, не спорю. У месье Ванона, похоже, дыхание перехватило от желания заполучить одну из них. Ах, какая я глупая, граф наверняка приготовился к встрече с директором Лувра и выставил то, что хотел ему показать! Но... Еще пара пейзажей и у меня позеленеет в глазах. Я улыбнулась своим мыслям. Это заметил месье Ванон и спросил: "Вас рассмешило что-то в картине, мадемуазель?" - Нет, месье, ни в коей мере! Картина навела меня на мысль о почти идеальном мире... Я коротко взглянула на графа. Пожалуй, я зря это сказала. Художники такие ранимые натуры, что, почувствовав хоть малейшую иронию, могут обидеться.
Эрик де Вутвиль: Кажется, после "Ядвиги" мадемуазель рассчитывала увидеть в моей мастерской несколько иные работы. Жаль было ее разочаровывать, но мне далеко не все хотелось показывать Ванону. Интересно, на чем же он остановит свой выбор? Следующий пейзаж заставил обоих замереть. Картина действительно была иной.
Женевьева де Кавиль: - Чудо как хорош этот пейзаж! Это восклицание вырвалось у меня невольно. Месье Ванон не обратил на него никакого внимания, он весь был поглощен увиденным. А граф наблюдал за ним совершенно невозмутимо. Или мне показалось? Или все же на долю секунды какая-то искорка мелькнула в его глазах. Похоже, что он был доволен произведенным эффектом. Месье Ванон быстро оглянулся на графа и снова посмотрел на картину. Я решила, что стоит немного отойти. И направилась к двум эскизам, один загораживал другой, а тот, другой оказался к картине, которую я видела в Тулузе. Я отодвинула закрывавшей его эскиз и смотрела на не совсем четкие, но уже знакомые мне линии. Здесь, на эскизе свет падал не совсем так и не было того необычайного эффекта как на картине. Я смотрела на него, а директор Лувра негромко разговаривал с директором Оперы.
Тали: Рауль де Шаньи: Мне хотелось, чтоб Кристина уже начинала понемногу осваиваться в новом мире. А начать лучше со знакомств. Я подводил жену к разным дамам, парам, мужчинам. Представлял ее и мы чуть задерживалась возле каждого. Конечно, никто не мог не отметить красоту моей жены, чем я очень гордился. Кристина же сдержанно улыбалась и ненавязчиво принимала участие в разговоре.
Эрик де Вутвиль: Ну, вот. Выбор сделан. Даже, знай я Шарля не пятнадцать лет, а два дня, я мог бы с уверенностью сказать, что Вид Сен-Ло он теперь ни за что не упустит. "Это то, что я давно ищу. Предлагайте вашу цену, Эрик", - вполголоса сказал он, когда мадемуазель де Кавиль отошла в сторону, заинтересовавшись эскизами. - Шарль, ради нашей дружбы я соглашусь продать ее музею за ту сумму, какую вы сочтете возможным мне предложить. Ванон еще раз посмотрел на картину, что-то прикинул в уме и назвал цену. Дело, конечно, было не в деньгах, а в престиже. Он предлагал мне столько, сколько дал бы за Рембрандта. Мне оставалось только согласиться и пожать ему руку.
Женевьева де Кавиль: Итак, господа директора обсуждали какие-то свои дела. Я посмотрела еще один очередной эскиз и уже не очень знала, куда себя деть. Похоже, нужно оставить их одних. Я чувствовала себя несколько неловко. В какой-то момент я заметила, что они пожали друг другу руки. Я сделала пару шагов в их сторону. - Месье де Вутвиль, я хочу поблагодарить вас за доставленное мне удовольствие увидеть ваши работы. Благодарю вас, месье Ванон за время, проведенное в вашем приятном обществе. Я улыбнулась.
Эрик де Вутвиль: Неужели она обиделась? Но было бы неразумно привести ее сюда одну посреди приема. Ванон заговорил, как всегда, многословно и путано: "Право же, это я должен благодарить вас, мадемуазель! Вы мне очень помогли. Подозреваю, что если бы не вы, граф не пустил бы меня в мастерскую... А что это вы только что рассматривали?»
полная версия страницы