Форум » Непосредственно сама РИ » 3 мая 1876г. В запасниках Лувра » Ответить
3 мая 1876г. В запасниках Лувра
Тали: Женевьева де Кавиль Утром я проснулась сама и увидела, что часы показывали восемь. Сна уже не было, но вставать еще не хотелось. В комнату осторожно заглянула Жюльетт. Увидев, что я не сплю, она раздвинула шторы, и солнце затопило все вокруг. Как замечательно! Но вставать не хочется! Воспоминания о поездке в Фонтенбло вновь нахлынули, сложились в красивый мозаичный узор, рассыпались и снова сложились. Я перебирала их как мозаичную смальту, рассматривая, расставляя, любуясь. Счастье мое, ты придешь сегодня снова, Эрик! Неужели я встретила человека, которого давно ждала? Его душа чиста и полна любви, которую он готов… нет, отдал мне. Могу ли я дать ему взамен такое же чувство? Неужели… я влюблена!!!! Нет, больше, больше… Я была влюблена, и не раз, но все было не так. Никогда признания в любви не вызывали во мне такого трепета и восторга. Если бы я умела петь, то пропела бы сейчас арию! Ах, лучше не надо… Эрик бы не выдержал этого. Я рассмеялась счастливо. Жюльетт сказала, что ванна для меня готова, а скоро будет завтрак, потому что отец уже встал. Хорошо, что его не было позавчера вечером дома, а вчера он присутствовал на каком-то важном дипломатическом приеме, но сегодня вопросов не избежать. Я не смогу скрыть своего счастливого лица. Ведь не прятаться же мне от него в своей комнате, в самом деле! - Жюльетт, достань, пожалуйста, зеленое платье, пока я принимаю ванну. Через некоторое время, я уже была готова и спустилась к завтраку. Отец спросил, как мое настроение. Я ответила, что замечательно. «Я вижу», - сказал он. – «Ты сияешь как солнце. Что-то произошло? Расскажешь?» - Я расскажу, папа, но потом, потом… не сейчас… «Уж не влюбилась ли ты в графа, дочь моя? Я никогда не видел тебя такой… Ты уверена, что он тот, кто тебе нужен?» - Отец, почему ты спрашиваешь? Если это и так, то что ты можешь иметь против графа? Он не нравится тебе? «Я не могу сказать, что он не нравится мне. Я знаю его давно, он человек необычный… талантливый, иногда странный». - Он человек прекрасный! Ничего странного в нем нет…Ты просто ревнуешь… Я улыбнулась. «Да, ты права, я ревную, потому что вижу, что на этот раз все гораздо серьезнее… Хорошо, я не буду мучить тебя вопросами больше. Ты сегодня дома?» - Нет, мы идем в Лувр… с графом. Почему ты спросил? «Так просто...» После завтрака до одиннадцати еще оставалось время, я ушла в сад. Здесь стало легче, светило солнце и… я постаралась отогнать от себя неприятные мысли. Эрик, пожалуйста, скорее, я так жду вас!
Эрик де Вутвиль: Я открыл глаза, в комнате царил полумрак, так как плотные шторы на окнах были закрыты. Сколько сейчас может быть времени? В глубине души я понимал, что не мог проспать – лег я около трех, обычно мне хватало на сон пяти-шести часов, – но если вдруг… Внутри все похолодело. Проспать свидание с Женевьевой… В жизни себе не прощу! Я дотянулся до часов, которые оставил на книжной этажерке у кровати. Уффф… половина девятого. Еще два с половиной часа… и пусть они скорее проходят! Как только я перестал беспокоиться о возможном опоздании, счастливая улыбка сама возникла на моем лице. Женевьева! Скоро я вновь увижу ее, буду ловить ее взгляды, прикасаться к ее руке и… Сердце забилось учащенно, как-то по-особому радостно и звонко. Любовь моя, мое сказочное чудо… Я больше не мог лежать. Собираясь, я пел без слов родившуюся вчера мелодию. Жан смотрел на меня удивленно и почти с благоговением. Он служил у меня пятнадцать лет и был одним из немногих людей, знавших о моем голосе. После завтрака Жан помог мне отнести в карету выбранную Шарлем картину и искренне пожелал: «Удачного дня, ваше сиятельство!» - Спасибо, Жан. Я очень надеюсь, что твое пожелание сбудется. Пока копыта лошадей отстукивали чеканную дробь по мощеным улицам Парижа, я думал о ней. Мучительные сомнения вдруг овладели мной. Ждет ли она меня? Быть может, оказавшись одна в своей комнате, Женевьева очнулась от сладкого безумия и поняла, что я ей не пара? Я гнал эту мысль, как приблудного пса – нет, нет! То, что случилось между нами, не могло оказаться притворством, мимолетной прихотью! – но избавиться от нее окончательно не удавалось… Вновь ровно в одиннадцать я стоял в гостиной дома де Кавилей, ожидая ее появления и пытаясь изо всех сил скрыть волнение.
Тали: Женевьева де Кавиль: Я ходила по саду с садовником, который пытался обсуждать со мной, какие цветы будет лучше посадить, после того, как осыплются последние тюльпаны. Мне было не до цветов, я отвечала несколько рассеянно, но этот разговор помог мне отвлечься от мыслей о приезде Роберта Харли. Но что собственно я так остро стала на него реагировать? Я вспомнила, как незадолго до отъезда из Лондона мы засиделись в музее с Уильямом над каким-то текстом, его отец зашел и, показав небольшую женскую египетскую статуэтку, сказал, вроде бы в шутку, что она похожа на меня как две капли воды, что наверное, это мое воплощение, или я ее. Вот только что-то было в голосе и в глазах у него... Вроде бы все тогда рассмеялись, но у меня остался непонятный осадок. Наверное, это все глупость полнейшая... Мне с ним все равно, похоже, сталкиваться придется, так что лучше не придумывать себе неприятных ощущений. Сколько же времени? Когда же приедет Эрик? Только с ним я чувствую себя спокойно и свободно, только с ним... Я улыбнулась. Надо же придумала, "спокойно"! Да разве это спокойствие, когда от одного его взгляда все внутри меня переворачивается, когда каждое его прикосновение вызывает сердцебиение, которое доктора бы назвали критическим или что-то в этом роде, когда звук его голоса повергает меня в смятение, а что уж говорить о поцелуях, от которых я просто перестаю существовать! Я, видимо, очень замечталась, потому что почувствовала, что до моей руки кто-то дотронулся, и голос Жюльетт вернул меня в реальность. Это она уже несколько раз обращалась ко мне, но, видя, что я не реагирую, тронула мою руку. Она сказала, что пришел граф де Ларенкур и ждет меня в гостиной. "Это тот же, что и позавчера", - на ее лице была гримаска неприязни. Мое бедное сердце просто выскочило из груди! Наконец-то! Я хотела что-то сказать Жюльетт по поводу выражения ее лица, но потом махнула рукой и побежала в дом, пролетев по нему, как на крыльях. И вот я почти ворвалась в гостиную. Он здесь, здесь! Боюсь, я могла бы сбить его с ног, если бы не остановилась. - Вы приехали! Эрик! Вы здесь! Я протянула к нему руки…
Эрик де Вутвиль: Женевьева задерживалась. Минуты текли медленно и напряженно, я почти физически ощущал их томительную длительность и уже не находил себе места. Сердце болезненно сжималось в груди, тяжелыми толчками отправляя порции крови по жилам. Неужели мои опасения сбываются... она не хочет больше видеть меня?.. И вдруг... Словно порыв шального весеннего ветра, теплого и благоухающего, внезапно ворвавшегося в пасмурный февральский день, в гостиную вбежала Женевьева. Вы просто мнительный дурак, граф! Как сияют ее глаза!!! Сегодня она была еще прекраснее, чем позавчера, если только такое возможно... Волна жара обдала меня с головы до ног. От обрушившегося на меня ощущения безграничного счастья я едва не потерял дар речи. - Женевьева! Я торопил минуты, но они были так упрямы! Наши руки соприкоснулись, глаза встретились... Я с трудом удержался, чтобы не поцеловать ее сейчас же…
Тали: Женевьева де Кавиль: Весь мир в одну секунду оказался в его глазах. Это был мой мир! Нет, наш... И все что за его пределами не имело никакого значения. - Минуты бессовестны, а часы жестоки... но... теперь они снова будут к нам благосклонны. Это был полувопрос. Мне хотелось, чтобы он еще раз сказал, что с нетерпением ждал нашей встречи.
Эрик де Вутвиль: Она ждала меня, ждала!!! Мир вокруг засверкал радужными красками, а она была солнцем этого мира. - Каждая секунда казалась мне вечностью. Но как же я хочу, чтобы теперь время замерло! Женевьева! - я снова произнес ее имя, я мог бы повторять его бесконечно, и поцеловал ее руки по очереди, сначала одну, потом другую. - Сегодня мы можем ехать, не дожидаясь вашей горничной: ваша шаль и сумочка остались в карете, - я улыбнулся и чуть сильнее сжал ее ладошки.
Тали: Женевьева де Кавиль: - Я совсем забыла о них... Но раз так, то я готова ехать. Негоже надолго оставлять любимые вещи, они могут соскучиться. Я улыбнулась, и мы вышли из дома и направились к карете. Уже сев на сиденье, я заметила на противоположенном картину, обернутую холстом. - Что это? Ваша картина?
Эрик де Вутвиль: Я сам открыл дверцу кареты. Женевьева увидела, что одно из сидений занято картиной. - Это двойной предлог. Мои глаза смеялись, при том, что губы отчаянно старались не расплыться в улыбке.
Тали: Женевьева де Кавиль: - Вот как? Да вы хитрец! Я рассмеялась. Мы оказались на одном сидении рядом в маленьком мирке кареты. - Вы думаете, что месье Ванон будет сегодня в Лувре? И вам удастся уговорить его? Эрик снова взял мою руку, и вся Луврская коллекция спокойно уплыла за горизонт. Ну не все ли мне равно, будет там Ванон или нет, увижу ли я очередную мумию и каких-то там богов... Ох, какие красивые у него пальцы!
Эрик де Вутвиль: Как же с ней было легко! Мы понимали друг друга с полуслова... - А где ему еще быть? Ванон совершенно помешан на своих сокровищах, - улыбнулся я. - Музей - его дом, его жизнь. Я взял ее нежную руку с тонкими белыми пальчиками и погладил пальцами другой руки, нас обоих пробрала сладкая дрожь. Мы уже отъехали от особняка. - Доброе утро, Женевьева! Я обнял и, наконец-то, поцеловал ее. Окружающее растворилось в искрящемся тумане... Судя по тому, сколько мы успели проехать, реальность обрела четкость очертаний лишь через четверть часа.
Тали: Женевьева де Кавиль: - Доброе утро, Эрик! Наше приветствие прозвучало как-то особенно, как будто мы очутились всего лишь секунду назад в пространстве, очерченном только для двоих, известном только нам. Не было ничего до и не будет ничего после, а есть только это мгновение прикосновения губ и рук. Переведя дыхание, практически не видя еще ничего вокруг себя, блаженно улыбаясь, я спросила: - Мы еще в Париже?
Эрик де Вутвиль: Когда воздух вновь наполнил мои легкие, я ответил: - Кажется, да... Хоть это очень странно. Как мы попали в этот город, Женевьева? Да еще в самый его центр... Мы начали говорить загадками, понятными только нам двоим. И от этого ощущение близости еще больше усилилось. Изумительное и чудесное ощущение! Карета ехала по улице Риволи, приближаясь к величественной громаде Лувра.
Тали: Женевьева де Кавиль: - Какой ужас! Мы уже подъезжаем. Я почувствовала, как плохо заколотая прядь волос выбилась и щекотала мне шею. Моя сумочка, забытая в прошлый раз, лежала на сиденье рядом с картиной, и я потянулась за ней, там было небольшое зеркало. Эрик предупредил мое движение и передал мне сумочку, а я достала зеркало. - Пожалуйста, подержите его, я не справлюсь без вашей помощи. Он держал зеркало одной рукой, поддерживая другой меня, и смотрел так.... У меня задрожали руки от этого взгляда, я с трудом справилась с непослушной прядью.
Эрик де Вутвиль: Предупреждать ее желания, быть нужным ей даже в мелочах... Само сознание того, что Женевьева так естественно обратилась к моей помощи, грело сердце. Я залюбовался ею: сколько грации было в ее движениях, сколько неземного очарования! Она заколола выбившуюся прядь. Тем временем карета подъехала к служебному входу. - Сегодня мы непременно раскроем все секреты резиденции монархов, - пошутил я, помогая ей выйти из экипажа.
Тали: Женевьева де Кавиль: Мы вышли из кареты, Эрик достал картину. - Вы думаете? Все-все? Не будет ли это немного тяжеловато, сразу столько тайн? Может быть, сначала узнаем, что случилось два дня назад? Перед нами распахнулась дверь, и мы вошли. Эрик, похоже, очень хорошо знал, куда идти. Пройдя по длинным коридорам, мы оказались у двери, по-видимому, кабинета месье Ванона.
Эрик де Вутвиль: Я рассмеялся. - Пожалуй, я сделал чересчур самонадеянное заявление. Когда вы рядом, Женевьева, мне кажется, я способен перевернуть мир. С другой стороны, чем больше времени мы потратим на раскрытие тайн, тем лучше. Это так прекрасно: искать отгадки вместе. Надеюсь, ничего катастрофического не произошло, во всяком случае, Лувр стоит на месте. Мы вошли в здание. В провожатых я не нуждался, и, хотя нам пришлось довольно долго идти по бесконечным коридорам, в конце концов, мы добрались до кабинета Шарля. Секретаря в приемной не было, я наудачу толкнул дверь, она открылась. Шарль сидел за столом, с головой зарывшись в бумаги. - Добрый день, месье Ванон! Шарль поднял голову, увидел картину в моих руках и, вскочив с места, с энтузиазмом приветствовал нас, поцеловал руку Женевьеве и пожал мою. - Да, я решил сам привезти картину, - ответил я на его вопрос. - Вы же знаете, Шарль, я ужасно любопытен. Вы не расскажете нам с мадемуазель де Кавиль, что произошло здесь в прошлую пятницу? Вы так нас заинтриговали. Женевьева с интересом прислушивалась к нашему разговору, но пока не вступала в беседу.
Тали: Женевьева де Кавиль: Месье Ванон приветствовал нас и предложил присесть, перед тем как ответить на вопрос о том, что случилось в пятницу. Я с интересом слушала его рассказ. Вроде бы ничего существенного не произошло, но, оказалось, что в помещении, где хранились предметы из гробницы военачальника Хоренхеба, привезенные недавно все было передвинуто. Особенно поразило то, что скульптуры, изображающие второе я умершего, а также фигурки ушебти были расположены в определенном порядке на небольшом инкрустированном перламутром и золотом столе из этой же гробницы. Все это обнаружилось, когда туда пришел хранитель с охранниками. Они вскрыли опечатанную дверь и не могли понять, каким образом в совершенно замкнутое помещение без окон, с нетронутой печатью на двери мог кто-то проникнуть. Все фигуры до этого были уложены в ящики и еще не распакованы.
Эрик де Вутвиль: Гм... да простит меня Шарль и все легковерные "мистики", верить в подобные "чудеса" я был склонен меньше всего. Некоторый опыт подсказывал мне, что у загадочного происшествия должно быть вполне естественное объяснение. Стоит лишь как следует поискать, используя здравый смысл и определенное знание особенностей архитектурных сооружений. Но вслух я не сказал ничего, что могло бы обидеть Шарля: нелегко признать, что во вверенном твоим заботам учреждении распоряжается кто-то посторонний. - Шарль, позвольте нам взглянуть. Вы так распалили наше любопытство. Я видел, как блестели глаза Женевьевы. Я чувствовал в ней увлеченную душу исследователя.
Тали: Женевьева де Кавиль: Я поинтересовалась у месье Ванона, был ли при этом беспорядок в помещении, но он сказал, что нет. И в этом-то все и дело. - Если это возможно, месье Ванон, покажите нам место действия. А фигурки, они все так же стоят на столе или их уже успели убрать. Он ответил, что все оставлено, как есть, потому что они ждут месье Дюбера, который должен вернуться в Париж сегодня вечером. Слишком странно расположены фигурки, и это расположение может что-то означать. А месье Дюбер лучший специалист по египетским символам и может понять, что это означает... Месье Ванон снова говорил очень пространно. А меня так и подмывало спрашивать его еще и еще, но я сдерживала свое любопытство. Директор Лувра предложил нам пройти с ним в запасник, и мы отправились по бесконечным коридорам и лестницам, которые вели нас вниз.
Эрик де Вутвиль: Ванон открыл большой замок на тяжелой, обитой железными полосами дубовой двери, и мы вошли внутрь. Подвальное помещение без окон было сухим, но холодным. Я заметил, как Женевьева непроизвольно поежилась. Среди статуй различной величины, не распакованных ящиков и столов стоял открытый саркофаг с мумией. Женевьева с интересом рассматривала экспонаты, я же окинул взором каменные стены: они казались сплошными. «Вот, собственно, здесь все и произошло, - сказал Шарль. – Ума не приложу, как сюда мог пробраться кто-то посторонний!» - Ключ от помещения только у вас, Шарль? «У меня и у месье Дюбера, он возглавляет египетский департамент, но его не было в Париже больше недели».
Тали: Женевьева де Кавиль: В помещении было довольно холодно, впрочем, ничего удивительного, подвал. Действительно все было совершенно аккуратно, нельзя было сказать, что здесь что-то делали впопыхах. Я подошла к столику, на котором в определенном порядке были расставлены фигурки, о которых упомянул месье Ванон. Посмотрела с одной стороны, с другой. Да, какой-то порядок в них есть, но я не понимала. Я подошла вплотную к столику, он был низкий, чуть выше моих колен. И вот когда я посмотрела на фигурки сверху, что-то знакомое показалось мне в очертании их расположения... Где недавно я видела подобное? Я задумчиво смотрела на них... Вспомнила! Несколько набросков к статье Уильяма... - Это очень похоже на начало написания слова "сила", - медленно произнесла я. - Очертание начального иероглифа... Месье Ванон подошел и высказал крайнее удивление. - Я могу и ошибаться, месье... Мне показалось, что это похоже. Но, конечно, месье Дюбер должен это увидеть. Пока месье Ванон и Эрик склонились над фигурками, я отошла взглянуть на мумию. Вполне обычная, еще не распеленатая мумия... но... на ее груди... У меня бешено заколотилось сердце, и я тихо охнула. На ее груди лежала маленькая фигурка, точно такая же, какую показывал нам лорд Харли в Лондоне, когда сказал, что она похожа на меня.
полная версия страницы