Форум » Непосредственно сама РИ » 3 мая 1876г. В запасниках Лувра » Ответить
3 мая 1876г. В запасниках Лувра
Тали: Женевьева де Кавиль Утром я проснулась сама и увидела, что часы показывали восемь. Сна уже не было, но вставать еще не хотелось. В комнату осторожно заглянула Жюльетт. Увидев, что я не сплю, она раздвинула шторы, и солнце затопило все вокруг. Как замечательно! Но вставать не хочется! Воспоминания о поездке в Фонтенбло вновь нахлынули, сложились в красивый мозаичный узор, рассыпались и снова сложились. Я перебирала их как мозаичную смальту, рассматривая, расставляя, любуясь. Счастье мое, ты придешь сегодня снова, Эрик! Неужели я встретила человека, которого давно ждала? Его душа чиста и полна любви, которую он готов… нет, отдал мне. Могу ли я дать ему взамен такое же чувство? Неужели… я влюблена!!!! Нет, больше, больше… Я была влюблена, и не раз, но все было не так. Никогда признания в любви не вызывали во мне такого трепета и восторга. Если бы я умела петь, то пропела бы сейчас арию! Ах, лучше не надо… Эрик бы не выдержал этого. Я рассмеялась счастливо. Жюльетт сказала, что ванна для меня готова, а скоро будет завтрак, потому что отец уже встал. Хорошо, что его не было позавчера вечером дома, а вчера он присутствовал на каком-то важном дипломатическом приеме, но сегодня вопросов не избежать. Я не смогу скрыть своего счастливого лица. Ведь не прятаться же мне от него в своей комнате, в самом деле! - Жюльетт, достань, пожалуйста, зеленое платье, пока я принимаю ванну. Через некоторое время, я уже была готова и спустилась к завтраку. Отец спросил, как мое настроение. Я ответила, что замечательно. «Я вижу», - сказал он. – «Ты сияешь как солнце. Что-то произошло? Расскажешь?» - Я расскажу, папа, но потом, потом… не сейчас… «Уж не влюбилась ли ты в графа, дочь моя? Я никогда не видел тебя такой… Ты уверена, что он тот, кто тебе нужен?» - Отец, почему ты спрашиваешь? Если это и так, то что ты можешь иметь против графа? Он не нравится тебе? «Я не могу сказать, что он не нравится мне. Я знаю его давно, он человек необычный… талантливый, иногда странный». - Он человек прекрасный! Ничего странного в нем нет…Ты просто ревнуешь… Я улыбнулась. «Да, ты права, я ревную, потому что вижу, что на этот раз все гораздо серьезнее… Хорошо, я не буду мучить тебя вопросами больше. Ты сегодня дома?» - Нет, мы идем в Лувр… с графом. Почему ты спросил? «Так просто...» После завтрака до одиннадцати еще оставалось время, я ушла в сад. Здесь стало легче, светило солнце и… я постаралась отогнать от себя неприятные мысли. Эрик, пожалуйста, скорее, я так жду вас!
marina: Эрик де Вутвиль Какая-то тень набежала на лицо Женевьевы, она погрустнела... Отчего? Ведь картина ей понравилась... Я посмотрел на нее, должно быть, немного удивленно. Женевьева опустила глаза. - Идем. О чем ты думаешь, любовь моя?
Женевьева де Кавиль: Я ответила не сразу. Не знала что сказать. Было совершенно невозможно спросить его об этом. Нет-нет... Да и нужно ли?.. Я была сейчас с ним рядом, я любила его, а он любил меня, так зачем мне знать, что было? Пусть все будет так, как есть, даже если в будущем от меня останется в его жизни только воспоминание в виде портрета на стене какого-нибудь музея. Я усмехнулась. - Я думаю о красоте, которую ты оставляешь на своих полотнах. Об очень разной красоте, но совершенно незабываемой. Мы уже сворачивали в коридор, ведущий к кабинету директора, и через минуту оказались у его дверей.
marina: Эрик де Вутвиль Ее ответ показался мне немного странным... Но мы уже подошли к кабинету Ванона. При нашем появлении Шарль едва скрыл удивление. Зная его увлеченность и рассеянность, я с трудом спрятал улыбку: он наверняка совершенно забыл о нас. - Вот ключ, я все запер. Позвольте поблагодарить вас, Шарль, за предоставленную возможность. Это было очень познавательно. Он ответил в том смысле, что всегда будет рад оказать нам услугу, и вручил мне чек. Оказывается, его он выписал сразу, поэтому не забыл. Я, не глядя, спрятал чек в бумажник. Мы не стали задерживать Шарля, по-видимому, он был целиком поглощен делами, и быстро откланялись.
Женевьева де Кавиль: Когда мы вышли из кабинета директора, я сказала: - Мне кажется, мы могли бы исследовать все ходы в Лувре, а месье Ванон и не вспомнил бы, что оставил нас в запаснике. Попробуем пройти через служебный ход? Может быть, он уже свободен? Эрик кивнул, и мы довольно быстро выбрались из музея. - Так что, мы будем где-нибудь обедать?
marina: Эрик де Вутвиль - В некотором смысле Шарль совершенно сумасшедший. Его драгоценные экспонаты – часто они действительно бесценны – для него гораздо ближе и важнее людей: шедевры вечны и неизменны. Классический идеалист, - я усмехнулся, - но в остальном он замечательный человек. Наконец, мы оказались в карете, но я еще не сказал Полю, куда ехать. - Обязательно будем! Теперь я уже точно умираю, - я сделал вид, что вот-вот соскользну от слабости с сидения на пол кареты, Женевьева звонко рассмеялась и якобы попыталась поддержать меня. - «Вуазен» или «Тур д’Аржан»? И то и другое достаточно близко.
Женевьева де Кавиль: Эрик дурачился, а я хохотала. - Если эти места оба близко, тогда все равно, лишь бы побыстрее, и ты не потерял сознание от голода! Мне все равно, я не бывала ни там, ни там. Нет... кажется в "Вуазен" однажды... Я вспомнила, что была там еще до отъезда в Лондон, и один блестящий офицер и совершеннейший повеса Жорж Ла Шарви делал мне в этом ресторане предложение на глазах у совершенно обалдевшей публики. Вставал на колено, протягивал кольцо и кидал театральным жестом под ноги цветы. А я чуть со стыда не сгорела, отец отказал ему от дома и запретил мне с ним видеться, но я и сама не хотела. Я не была в него влюблена, мы поддерживали дружеские отношения... Пожалуй, в "Вуазен" мне не хотелось. - Лучше все же в «Тур д’Аржан»...
marina: Эрик де Вутвиль Похоже, давно забытое воспоминание о "Вуазене" не доставило Женевьеве удовольствия: она чуть заметно поморщилась. Я не стал выяснять причину, по которой она выбрала "Тур д'Аржан" и сделал вид, что вообще ничего не заметил. - Отлично. Там неплохая кухня и персонал расторопнее. Я выглянул в окно и сказал Полю: - На набережную Турнель. Откинувшись на спинку сидения, я прикрыл глаза. Женевьева наклонилась ко мне, я обнял ее и тут же нашел ее губы... - Я люблю тебя, - прошептал я, когда мы с трудом вернулись в реальность. Карета уже ехала по Новому мосту.
Женевьева де Кавиль: Ничего не было вокруг, снова ничего не было, кроме его рук и губ, и горячего дыхания, и бешеного стука сердца. - Эрик, любимый мой..., - сказала я тихо в ответ на его очередное признание. Мы могли бы признаваться в любви друг другу ежесекундно. Я прижала его ладонь к своей щеке. - Ты заставляешь меня забыть обо всем на свете. И тут мне пришла мысль, что я точно забываю обо всем рядом с ним. - А знаешь, я и впрямь забыла сделать одну вещь. Я не написала записку месье Дюберу. У меня голова идет кругом, и ты виновник этому, - рассмеялась я. - Ну, что мне теперь делать?
marina: Эрик де Вутвиль - Это просто, - улыбнулся я. - Говори мне обо всем, о чем не хочешь забыть. И я буду твоей памятью... а ты моей, потому что рядом с тобой я тоже забываю все на свете, любимая. Я погладил ее по волосам, потом обнял одной рукой. Каждое прикосновение дарило блаженство и душевный покой... Правда сердце в покое не должно колотиться в таком бешеном ритме. Но таковы парадоксы любви. - Не волнуйся, ты можешь отправить записку прямо из ресторана. Мы уже переехали Сену, экипаж катил по набережной Турнель. Я приказал Полю остановиться у "Тур д'Аржан". Посетителей было не слишком много, должно быть, большинство парижан предпочли в этот чудесный день пригороды центру города. Нас немедленно проводили к свободному столику, уютно расположенному возле окна, из которого открывался великолепный вид на Нотр-Дам.
Женевьева де Кавиль: - Что ж, моя память, пока я опять не забыла, попроси принести перо и бумагу, - улыбнулась я. Эрик рассмеялся и выполнил мою просьбу. Официант принес необходимое, и я быстро набросала несколько строк месье Дюберу. - Я прошу его о встрече в четыре. Тебя это устроит? Эрик кивнул. Я запечатала маленький конверт и, надписав адрес, передала посыльному, который уже стоял наготове, с просьбой доставить письмо немедленно.
marina: Эрик де Вутвиль Пока Женевьева писала записку знатоку древнеегипетской культуры, я просматривал карты вин и блюд. - Что ты скажешь о Шато-Марго шестидесятого года? - поинтересовался я. - Знаешь, здесь великолепно готовят оленину. Не ощутить ли нам себя участниками охоты Генриха III? Кабана сегодня не предлагают, поэтому присоединиться к Наварцу я не предлагаю. Я с улыбкой посмотрел на Женевьеву.
Женевьева де Кавиль: Наконец, я вникла в то, о чем говорил Эрик. - Что касается вина, то я полагаюсь на твой вкус. Я уже убедилась, он безупречен. Участниками тайного заговора мы уже себя сегодня почувствовали, так что вполне можно перевоплотиться в охотников. Только... пусть еще будет грибное рагу с помидорами и нормандский суп. Я хочу есть так, что могу съесть целую оленью ногу. Мой аппетит не слишком шокирует вас, граф?
marina: Эрик де Вутвиль - Ничуть, мадемуазель. Ваш аппетит достоин настоящего исследователя потайных ходов и древних тайн. Не имею ничего против нормандского супа. А как ты отнесешься к дюжине устриц и бутылке Дом Периньон на аперитив? Мне кажется, нам есть, что отпраздновать сегодня. Не каждый день... можно обнаружить секреты минувших эпох. Конечно, я хотел отпраздновать не столько наше открытие, сколько чудо наших откровений. Но не счел возможным озвучивать самое сокровенное...
Женевьева де Кавиль: - Дюжина устриц - это для тебя. Я их терпеть не могу. А Дом Периньон - очень подходящий напиток для праздника... открытия некоторых тайн... Мы говорили полунамеками, и в этом была такая прелесть, что замирало сердце. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Я улыбнулась и взмахнула кистью руки перед лицом, как бы отгоняя наваждение, а Эрик, наконец, обратил внимание на замершего рядом со столиком официанта.
marina: Эрик де Вутвиль Я продиктовал заказ официанту, и тот растворился в пространстве. - Есть тайны, постичь которые не в силах мой слабый разум. Но их внезапное открытие сделало меня самым счастливым человеком на Земле, Женевьева. Как она была прекрасна! Я не мог не думать о том, сколько мужчин должны были ухаживать за ней, искать ее благосклонности...
Женевьева де Кавиль: - Меня тоже, Эрик... Я сделала небольшую паузу. - Если уж речь о тайнах и загадках, то такой загадкой для меня являешься ты. Все время нашего знакомства ты не перестаешь меня удивлять. Сфера твоих интересов поражает, талант восхищает, обширность знаний просто повергает в трепет,- я улыбнулась. - По-моему, ты окончил не один университет. Расскажи мне, где ты учился? Мне давно уже хотелось задать ему столько вопросов... Я не думаю, что смогу разгадать загадку "сфинкса", но я хочу узнать о нем как можно больше.
marina: Эрик де Вутвиль Я улыбнулся. Женевьева, как всегда говорила искренне, видеть заинтересованность в ее глазах, слышать нежность в ее голосе было невероятно приятно. - Как раз университета я не заканчивал. Мы с Гийомом посещали в Сорбонне лишь некоторые, интересовавшие нас курсы по философии, истории и литературе в качестве вольнослушателей. Гийом тогда завершил обучение в Коллеж де Франс, а я учился в Высшей политехнической школе и в Школе изящных искусств. Их я действительно закончил. Мне повезло заниматься живописью у Коро и архитектурой у Левейля. Потом я провел полгода в Италии. Сначала я планировал задержаться там дольше, но мой проект здания банка победил на частном международном конкурсе, и я уехал в Вену. Я не стал рассказывать, что в то время был рад покинуть благословенную родину Возрожденческого искусства… Итальянцы слишком эмоциональны и непосредственны как дети. Переносить их откровенную реакцию на мою внешность было нелегко. Сдержанные немцы оказались более благожелательными людьми, и я полюбил Вену… - Заказчиком был барон Фридрих фон Фрохт – один из крупнейших австрийских финансистов и банкиров. Прекрасный человек разносторонних интересов и широких взглядов. Мы подружились. Помнишь тот портрет, что я показывал тебе у себя? Женевьева кивнула. - Это портрет жены Фридриха Эльзы. Появился официант с устрицами, шампанским и паштетом из зайчатины, который я заказал для Женевьевы, поскольку она отказалась от раковин.
Женевьева де Кавиль: Я слушала, ловила каждое слово и интонации, и следила за выражением его лица. Он тепло говорил о Вене и о банкире, спокойно сказал о портрете. Интересно, он что, прочитал мои мысли сегодня в музее, или я совсем не умею справляться со своим лицом? Мне казалось, что раньше у меня это получалось. Портрет баронессы... - Ты долго жил в Вене? Мне кажется, тебе было там хорошо... Официант налил нам шампанское.
marina: Эрик де Вутвиль До сих пор мы не слишком много говорили друг о друге, но как-то умудрились понять самое главное… мы чувствовали друг друга, настроение, отношение к событиям или людям… - Да, в Вене мне было хорошо. Я прожил там три года. Руководил проектом, писал портреты, учился в консерватории… Ах, да... Венская консерватория официально называется Университетом музыки. Значит, университет я все же заканчивал. Странно, я вдруг поймал себя на мысли, что в Вене почти не рисовал пейзажи… меня окружали интересные люди, которых мне так хотелось запечатлеть на полотнах… их подлинную красоту, их внутреннее богатство... Официант уже отошел. Я поднял бокал с шампанским, взглянул в сияющие глаза Женевьевы и сказал негромко: - За нас, любовь моя!
Женевьева де Кавиль: Он говорил о Вене почти мечтательно и даже на секунду замолчал, задумавшись. А потом посмотрел мне в глаза, и это "за нас" отозвалось во мне музыкой счастья. - За нас, любимый! Кажется, мы оба ощущали себя одним целым. Глотнув шампанского, я почувствовала легкое головокружение. - Я должна что-нибудь срочно съесть, иначе...
полная версия страницы