Форум » Непосредственно сама РИ » 4 июля 1876г., суббота. Прогулка Эрика и Женни в Мант и Лез-Андели. » Ответить
4 июля 1876г., суббота. Прогулка Эрика и Женни в Мант и Лез-Андели.
Эрик де Вутвиль: - Жан, я полагаюсь на тебя. «Ваше сиятельство, вы можете быть совершенно спокойны, мы все исполним в точности». Карета выехала за ворота особняка, следом должен следовать Жермон с верховыми. В восемь утра в субботу сонный Париж безлюден и тих, и звук копыт, стучащих по мостовой, кажется неуместно громким, как трубный глас в Эдемском саду. Тем не менее, булочные распахивали ставни, зеленщики толкали свои тележки, порождая ощущение старины ничуть не меньше, чем звон колоколов Сен-Жермен-л’Оксерруа. Я ехал к моей любимой и каждой клеточкой своего существа ощущал неповторимую прелесть сегодняшнего утра, его чистоту, а сердце наполнялось музыкой, восторженной симфонией торжества радости и нежностью нашей любви. Женни обещала ждать меня на пороге, я позвонил в дверь и внутренне замер в сладостном предчувствии…
Женевьева де Кавиль: Стоило только моей ладони очутиться в руке Эрика, как у меня внутри все вздрогнуло... Я даже на мгновение опустила глаза - я почувствовала, как желание накатывает теплой волной - но тут же снова подняла их, и в мгновение ока поняла, что растворяюсь в свете его глаз. Нужно что-то сказать... - Да, идем... сейчас... Это "сейчас" наступило только через несколько минут, когда мы смогли прервать умопомрачительный поцелуй. Казалось, мы не прикасались друг к другу целую вечность! Не размыкая объятий, мы стояли, чуть отклонившись друг от друга и переводя дыхание. - Хочу быть с тобой... сейчас! Люблю тебя!!! Я снова прижалась к груди моего счастья. Мы оба прерывисто вздохнули и, обнявшись, вышли в коридор. Следующая комната, в которую мы заглянули, оказалась библиотекой. В другой раз, наверное, я бы не прошла мимо книжных полок, но сейчас... сейчас мне было совершенно не интересно общаться со всей мудростью мира. Мы даже не вошли туда, прикрыли дверь и отправились дальше. Но и до лестницы, ведущей на третий этаж, мы так и не добрались, потому что открыли следующую дверь и очутились в прекрасно обставленной спальне, где кругом тоже были цветы, а на небольшом столике стояли фрукты и закуски... Мы переглянулись и по глазам друг друга поняли, что мы никуда не пойдем больше, что это то, чего мы желаем оба... любить друг друга сейчас и здесь в этой прелестной спальне, на... о, да! Кровать была превосходна! Мы уже упали на нее, заключив друг друга в объятия, целуясь, смеясь и раздевая друг друга. Здесь так много света, и я опять поражена совершенной красотой тела моего любимого. Я отстраняюсь от него и с восхищением несколько секунд смотрю на него, а сердце замирает в груди и во рту пересыхает.... - Эрик... Счастье мое, ты прекрасен... Я почти с благоговением целую его живот, увлекаясь этим все больше и поднимаясь к груди, дальше целую шею и уже почти неистово приникаю к его губам, которые, кажется, только и ждали этого момента...
Эрик де Вутвиль: Мужской костюм все же гораздо проще в обращении, чем женский. Мы так быстро избавили друг друга от стесняющей одежды, что и оглянуться не успели, как оказались нагими на прохладных шелковых простынях. О! Это совершенство линий моей любимой!!! Я провел рукой по талии и бедру Женни, чуть касаясь бархатистой кожи. Голова закружилась… Что говорит любовь моя?! И что она делает?!! Я откинулся на спину. Какое запредельное блаженство… - Женни… Наши губы встретились, и мы оба потеряли представление о том, кто мы и где. Лаская друг друга, изнывая от жажды слияния, ощущая трепет разгоряченных тел, мы сплетались в каких-то немыслимых позах. Мои губы опускались все ниже, стремясь приникнуть к источнику жизни, я слышал страстные стоны любимой и, кажется, стонал сам… оооо… мы едины, еще и еще я погружаюсь в сладостное лоно, растворяясь в волнах наслаждения… она сжимает мышцы сильнее… невозможное ощущение… я просто взрываюсь…. Наверное, меня не существовало в этом мире не меньше минуты. - Любовь моя, так не бывает… Ты чудо! Я обожаю тебя… Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, в блаженном изнеможении…
Женевьева де Кавиль: Шелк простыней был прохладным и создавал поразительный, удивительный контраст с нашими разгоряченными телами. На прикосновение рук, скольжение пальцев Эрика все мое тело отзывалось, как звучащая струна. С каждой нашей встречей я открывала в себе все новые и новые ощущения, получая все больше и больше наслаждения от наших ласк и учась понимать тело моего любимого, улавливать его ощущения... Наши тела как музыкальные инструменты, наши стоны как музыка, а финал настолько мощный, что я уже где-то не здесь... Собственно, я так и не поняла, где я сейчас находилась, но слова Эрика донеслись до меня как из-за пелены... - Что? Любимый мой... ооооооо!!! Ты заставляешь меня исчезать, растворяться... ты действительно мой король и мой владыка... Постепенно мы опускались из заоблачных высей, тела расслаблялись, мысли становились более ясными... Хм... более ясными? Что у меня с головой? А с рукой? Голова отдельно, а рука как бы совершенно самостоятельно совершает круговые движения по животу моего сказочного волшебника и дальше движется по внешней стороне бедра до колена и возвращается по внутренней стороне опять к животу, взлетая на долю секунды над самым чувствительным и опасным местом... Эрик охает...
Эрик де Вутвиль: Любовь моя продолжила ласки, да так, что у меня мгновенно подскочило не только сердце, но и все остальное. Я припал губами к ее левому соску, лаская его языком, а правый – рукой, другая рука осторожно спускалась вниз по животу, пока не проникла в горячее, истекающее желанием лоно. Женни стонала и ласкала меня, но вот она замерла, и после нескольких мгновений неподвижности по ее телу прошли мощные волны судорог сладострастия. Ее губы прошептали мое имя, я поцеловал их, наше дыхание и наши тела слились…
Женевьева де Кавиль: Ласки моего любимого доводят меня до сладких судорог, освобождающих мое желание. Это совершенно новый для меня опыт... и такой прекрасный, что я утопаю в блаженных волнах... - Эрик, Эрик.... Сладостный поцелуй... движения его языка заставляют меня вздрагивать от наслаждения, и я отвечаю ему, и его желание рвется теперь и ищет выхода. Эрик перекатывается на спину и я оказываюсь сверху. Мы прерываем поцелуй, мои волосы скользят по его груди, низ живота ощущает его плоть... - Я хочу дать тебе наслаждение, любимый... Он медленно проникает в меня, и я сжимаю коленями его бедра и начинаю движение... сначала прямо, потом по кругу... Оооооооооо!!! - Так, счастье мое? Судя по стону и выражению запредельного блаженства на лице моего любимого, я поняла, что нахожусь на правильном пути. Дальше... О! Дальше все заканчивается таким сумасшедшим взрывом и таким громким стоном, что наверное птицы за окном смолкли! И я лежу счастливая и обессиленная на груди Эрика, через мгновение понимая, что опять умираю от жажды, и мне становится смешно. Я засмеялась счастливо и легла на спину рядом с Эриком. - Я снова умираю от любви и... жажды!
Эрик де Вутвиль: Счастье мое! Потрясающая Женщина!!! Обмен сердцами – это не слова, мы чувствуем желания друг друга… Ооооооооооо!!! - Женни… люблю тебя… Еще и еще… Что ты делаешь со мной, любимая!!!! Это больше чем наслаждение, это совершенно запредельное блаженство… и выносить его становится невозможным… Кажется, я ощутил на себе нечто подобное рождению Вселенной… и услышал музыку этого рождения! - Что, любовь моя? На этот раз я приходил в себя дольше, голова все еще шла кругом… и жажда действительно мучила! - Я тоже… сейчас, свет моей души… я сейчас… Перевернувшись на живот, я приподнялся на локтях, оглядывая «диспозицию». Отлично, открытая бутылка вина стояла на столике рядом с блюдом, на котором красовались живописные фрукты, в том числе роскошная гроздь крупного винограда. Всего пара шагов, пожалуй, я смогу добраться до бутылки и бокалов… Поднявшись, я обнаружил, что меня все еще слегка покачивает. С ума сойти! В жизни такого не испытывал! Тем не менее, мне удалось благополучно завершить операцию и вернуться на кровать. Я с победным видом наполнил бокалы и протянул один Женни, и, неотрывно глядя любимой в глаза, сказал: - Я пью за тебя, бесконечное мое счастье! У меня просто не хватит слов, чтобы сказать тебе, как сильно я тебя люблю… Сейчас я слышу музыку, я обязательно сыграю ее для тебя, и ты поймешь, что творится в моем сердце…
Женевьева де Кавиль: Эрик встал с постели и его качнуло... Что творится! И у меня вся комната еще покачивается... Невероятно... и такая блаженная слабость... Эрик вернулся ко мне с бокалами и вином. У него были совершенно обалдевшие глаза и улыбка человека, который, похоже, только что родился на этот свет! Счастье мое беспредельное! А у меня такое же выражение глаз? Я перевернулась на бок и приподнялась на локте, принимая бокал из рук моего любимого. - Любовь моя! Глядеть в твои счастливые глаза - вот все, что мне нужно в этой жизни! Ты слышишь музыку? Мне тоже казалось, что наши тела звучали как музыкальные инструменты... только я не смогу это передать... Я пожала плечами чуть смущенно. Наверное, это было очень хорошее вино, только мы не заметили, потому что выпили его почти залпом и рассмеялись. Эрик налил в бокалы еще. Я немного подтянулась и откинулась на подушки. - Иди ко мне, любимый, приляг сюда... Эрик устроился рядом, положив голову мне на плечо, а я ласкала его волосы... для меня это немыслимое удовольствие трогать его мягкие волосы, пропускать их нежно и осторожно между пальцами. Мы отдыхали и наслаждались друг другом. - Этот дом и вправду волшебный! Спасибо, что привез меня сюда. Почему-то кажется, что он полон любви!
Эрик де Вутвиль: Счастливые глаза… глаза Женни сияли как звезды, излучая тепло и волшебный свет, излечивший мою душу своей неземной любовью. - Необыкновенная моя… я воспроизведу эту музыку, мне кажется, что мы обладаем одной душой, неразделимой уже на две половинки… Надо же, только осушив по первому бокалу, мы поняли, насколько сильна была жажда. Утолив ее, мы устроились рядом. Женни гладила мои волосы… это безумно приятно! Ни одной женщине никогда не приходило в голову касаться моих настоящих волос, ласкать их… Безволосая часть черепа вызывала у тех, кто терпел мое уродство ради денег и комфорта, едва скрываемое отвращение. Я знал это всегда. Моя любовь совершенно не обращает внимания на этот чудовищный недостаток… - Это ты наполнила его любовью, счастье мое. Там, где мы с тобой вместе, все меняется, становится прекрасным и сказочным… потому что ты – сказочная фея. Я поднял голову, взял ручку Женни и поцеловал по очереди каждый пальчик. Вдруг на лице моей фиалковой королевы промелькнула тень беспокойства. - Что случилось, радость моя? В то же время я уловил еще далекий стук копыт и еле слышный шум колес. Карета добралась до замка, мы провели здесь не меньше полутора часов…
Женевьева де Кавиль: В моей голове была блаженная пустота, пока туда не закралась одна мыслишка, которая меня привела в смятение. Я забыла в карете свой замечательный пузырек с отваром... Я беспокойно пошевелилась, и Эрик тут же почувствовал это мое беспокойство. - У меня дурная головушка, счастье мое, - я вздохнула. - Я забыла свой знаменитый пузыречек в карете. Хочу вас предупредить, граф, что теперь неизвестно, что будет... Но, видимо, ничего не поделаешь, это уж как сложится... Я сокрушенно покачала головой. - Поздно думать об этом... Вы, кстати, тоже не подумали над проблемкой, мой прекрасный волшебник! Замечательное резиновое изделие, где оно? А? Я хитренько улыбнулась и легко поцеловала Эрика. - Хочу виноград! Подожди секунду, я достану... Я соскользнула с кровати, взяла блюдо с виноградом и вернулась. - Вас покормить, месье?
Эрик де Вутвиль: Вот оно что… я несколько смутился. Вечно я забываю об этом, а я ведь обещал Женни, что все будет так, как мы захотим! - Должен признаться, любовь моя, что моя голова не менее дурная. Прости, пожалуйста… Изделие есть… собственно оно во внутреннем кармане моего сака. Только я совершенно забыл о нем в нужный момент… Кажется, радость моя не так уж сильно расстроилась – она подарила мне поцелуй и принесла виноград, – но нарушать наши радужные планы нам обоим, конечно, не хотелось. - Спасибо, мадемуазель! Я обожаю есть виноград из твоих рук, счастье мое… Только я должен исправить свою оплошность и достать пузырек. Топот копыт, замерший, когда экипаж объезжал замок, чтобы попасть к парадному крыльцу, вновь послышался, на этот раз громко и отчетливо. Женни тоже услышала его и посмотрела на меня удивленно-восхищенными глазами, словно я только что совершил очередное чудо. Я быстро натянул рубашку и брюки. - Ты не видишь моего парика, Женни?
Женевьева де Кавиль: Ну вот, он забыл, я забыла... - Получается, у нас у обоих в голове ветер! И от этого ветра все наши грандиозные планы могут рухнуть... Съешь виноградинку... Куда ты? Эрик стал одеваться, а я отчетливо услышала шум подъехавшей кареты. Чудеса да и только! Он по минутам рассчитал или... - Опять волшебная палочка, месье? Я села на кровати, оглядываясь вокруг... трудно понять, где здесь парик... Что это там? Я улеглась на животе и свесилась с кровати, пытаясь дотянуться до парика, который оказался у задней ножки кровати возле самой стены. Достав его я победно помахала им в воздухе. - Вот он, граф! Возьмите, а то я сейчас упадуууу... Не удержавшись на шелковых простынях, я сползла на ковер и расхохоталась. Эрик тут же оказался рядом, подхватил меня и посадил на постель. Мы рассмеялись. - Бегите, бегите, граф! Спасайте положение! Мой любимый надел парик и быстро вышел. Интересно, а вода здесь есть где-нибудь? Не мешало бы произвести некоторые гигиенические процедуры. Бросив в рот виноградину, я открыла небольшую дверцу в углу комнаты. За ней оказалось небольшое помещение, которое, видимо раньше использовалось для гардеробной. Ага! Вот и кувшин с водой и таз для умывания... полотенце... прекрасно! Через несколько минут я вышла оттуда освеженная и решила, что стоит одеться. Мужчинам можно позавидовать, весь процесс одевания не отнял у меня и пяти минут, и я улеглась на кровати на животе, поставив перед собой виноград.
Эрик де Вутвиль: Ну, как же мне хорошо и легко с Женни!!! Все, что прежде было болезненным и мучительным, теперь не имело никакого особого значения, лишь некоторые соображения внешних приличий заставили меня сейчас вспомнить о парике. Думаю, в Ларенкуре или Вутвиле, я прекрасно обойдусь без него, на самом деле носить его постоянно довольно утомительно. - Благодарю, мадемуазель! Только не надо падать!!! Счастье мое совершенно очаровательна! Смеется, съехав с кровати на ковер! Обожаю каждый ее жест, каждое действие и движение. - Вот так лучше! – я поднял ее и посадил на кровать. Получив напутствие, я спустился вниз. Положение будет спасено! - Все в порядке, Поль? Лошади сильно устали? Напои их, пусть отдохнут полчаса. В два подашь карету. «Да, ваше сиятельство». Я забрался на минуту внутрь, нашел сумочку Женни и вернулся в дом. Пока я ходил, радость моя тоже успела надеть брюки и рубашку. - Вот ваше сокровище, мадемуазель! Я прощен? Опустившись на одно колено, я протянул сумочку, словно священную реликвию.
Женевьева де Кавиль: Пока Эрик ходил вниз, я успела с удовольствием съесть почти целую кисть винограда. Вот и он! Как же сильно начинает колотиться мое сердце, когда я вижу его! - Ах, вы хитрюга, граф! Значит это мое сокровище? - я подперла подбородок рукой, все так же лежа на животе. Наши лица находились сейчас почти вровень. - Еще не прощен! Налейте мне вина, тогда прощу! Я отобрала у Эрика сумочку и уселась, поджав под себя ноги. Он с готовностью верной горничной ринулся наливать вино и уселся рядом с некоторым любопытством наблюдая как я достаю пузырек, открываю его и собираюсь пить. - Ты будешь смотреть, как я глотаю эту горькую жидкость? Отвернись! Почему-то я смущалась глотать этот отвар, когда Эрик смотрел на меня в упор. - Не отвернешься? Ну, тогда я отвернусь. Я осуществила свою угрозу, быстро повернувшись к нему спиной и вздохнув, предвкушая горечь, сделала несколько глотков. Отвратительно! Меня передернуло. - Давай скорее вино, Эрик! Бокал тут же очутился почти около моего носа, и я выпила вино, слегка прополоскав рот. А потом быстро закинула в себя пару виноградин. - Вот, так лучше! Налей мне еще немного вина, пожалуйста... Пузырек отправился на свое место в сумочку.
Эрик де Вутвиль: Напиток был очевидно не слишком приятен на вкус. Бедная моя сказка! Надо все же попробовать «замечательное резиновое изделие», хотя не такое уж оно и замечательное – может подвести в самый неподходящий момент. Я долил Женни вина. - Хочешь персик, счастье мое? На вид очень сочный. Она кивнула, я встал и подал любимой фрукт, а сам, улыбаясь, наблюдал, как ее белые зубки впиваются в мягкую плоть, а розовый язычок слизывает текущий по рукам сок. С ума сойти! Только я мог увидеть эту сцену, потому что ни при ком другом и ни при каких обстоятельствах девушка из высшего общества – великолепная мадемуазель де Кавиль – не позволила бы себе быть такой естественной и неповторимой. Это особая интимность, почти не известная людям нашего круга, когда мы не стесняемся при близком человеке быть обычными людьми. Впрочем, еще меньше она доступна стремящимся подняться наверх буржуа… В руке моей любимой осталась только крупная косточка. - Теперь не горько? Моей волшебной сказке надо вымыть руки? Она кивнула, я улыбнулся… - Попробуем это устроить. Воды оказалось меньше, чем я предполагал, наверное, радость моя уже нашла кувшин, пока я отсутствовал. Но вымыть руки и губы хватило. - Однако на винограде и персиках долго не протянуть, - вздохнул я. – Как ты смотришь на то, чтобы добраться до какой-нибудь таверны, куда нередко заглядывают лихие людишки? Ну, или разыскать хороший обед в каком-нибудь менее опасном месте?
Женевьева де Кавиль: Персик оказался сочным и сладким, горечь совсем прошла, но я была вся в персиковом соке. Эрик смотрел, как я расправлялась с фруктом как простолюдинка... И что он думал в этот момент? Что это неприлично? Ну и пусть! Наверное так я ела персики только в далеком детстве и только у тетушки Клотильды. Отец и мама приучали меня пользоваться специальным прибором для фруктов даже дома. Надо сказать, что девочке это было довольно сложно. Персик и любой другой фрукт всегда норовили ускользнуть с тарелки. А самое вкусное - объесть косточку, так это никогда не удавалось. Но тетушка Клотильда всегда разрешала мне впиваться зубами в сочную мякоть. Конечно, если мы были с ней наедине... - Да, руки вымыть не мешало бы... Эрик направился в ту комнатку, где я уже побывала, я за ним. Он полил мне на руки и я умылась. - Спасибо, счастье мое! Предложение где-нибудь отобедать вызвало у меня горячее одобрение. - Здесь есть такая таверна? - у меня наверное, загорелись глаза. - Очень положительно смотрю на такую перспективу. Зачем нам менее опасное место? Давай замаскируемся тоже под лихих людишек и посмотрим на это колоритное место! А мы поедем верхом? Эрик подхватил свой сак, я - свой сюртучок и сумочку и мы, выйдя из комнаты, спустились вниз. Теперь я смогла рассмотреть небольшой садик. Да, здесь прелестно! - Нам далеко ехать?
Эрик де Вутвиль: Замаскироваться под лихих людишек? Шутница моя ненаглядная! - Боюсь, наши костюмы выглядят слишком дорого и респектабельно, - рассмеялся я. – Пожалуй, я еще сойду за разбойника, если сделать повязку на один глаз и нахлобучить широкополую шляпу, в которой рисую. Помнишь? Где-то она должна быть в шкафу… Но вот как замаскировать вас, мадемуазель? В любом случае над этим вопросом лучше подумать в карете, верхом нам вряд ли удастся преуспеть в подборе маскарадных костюмов. Похоже, Женни колебалась между желанием еще покататься верхом и соблазном поучаствовать в новом приключении. - Жермон поскачет с лошадьми следом, - заметил я. Счастье мое кивнула, и мы сели в экипаж, я велел Полю ехать в сторону Манта. - Честно говоря, я не уверен, что та таверна все еще существует… Но если ее не окажется, мы все равно что-нибудь придумаем. Итак, у вас есть идеи по поводу перевоплощения в разбойника, мадемуазель?
Женевьева де Кавиль: Вот ведь задача! Я кажется не слишком хорошо себе представляю как должны выглядеть лихие людишки, чтобы в них не заподозрили переодетых аристократов и, тем более, женщину. Так, проехаться верхом сегодня уже не удастся... - Хорошо, подумаем в карете, вдруг что-нибудь получится с переодеванием. Мы залезли внутрь. Хм-хм... Использовать что-то из частей моего платья явно не удастся. Шляпа отыскалась в шкафу, но что в ней толку... Она одна на двоих... Я пригорюнилась. - Кажется, ничего не выйдет с переодеванием в лихих людишек... Но, если таверны на месте не окажется, то и переодеваться незачем. Да и разве могут лихие людишки подъехать к таверне в карете... даже если верхом, то уж больно хороши наши лошади, чтобы ими владели разбойнички... Ты прав, мы выглядим слишком респектабельно, если не сказать больше... И что же мне делать, Эрик? Остаться в мужском костюме или не будоражить умы провинциалов и переодеться? Карета в это время уже выезжала за ограду.
Эрик де Вутвиль: Сердце мое, я все же не ясновидящий. Если бы я мог знать, что мы начнем распевать разбойничьи песни, и нас так увлечет эта тема… - Не расстраивайся, счастье мое. Такое предприятие требует некоторой подготовки, иначе пьеса провалится, и нас освищут. Мне не хотелось, чтобы любовь моя печалилась даже одну минуту. Я взял ее ладони в свои и несильно сжал их. - Мы поищем таверну в другой раз. Наверное, не стоит повергать в шок жителей Манта. Давай, я помогу тебе снять сапоги… и обещай, что позволишь мне надеть тебе туфельки. Не представляешь, как я мечтаю об этом! Женни улыбнулась и милостиво кивнула.
Женевьева де Кавиль: Жаль, конечно... Я никогда не была в настоящей таверне, но с Эриком все может статься еще, и кто знает, на какие приключения нас потянет... Я улыбнулась моему любимому. - Я не расстраиваюсь... Вот, пожалуйста, снимайте сапоги... Я приподняла ногу топориком. - У тебя так ловко получается их снимать и надевать, что надеть туфельки я, пожалуй, тебе доверю. Эрик ловко стянул с меня сапожки. - Тебе придется опять помочь мне с корсетом, - сказала я, расстегивая рубашку и доставая свое нижнее белье и корсет. Ага, по глазам моего счастья я поняла, что нет сейчас более важного и приятнейшего дела для него, как затянуть мне корсет. Эрик шнуровал его, я бы сказала намеренно медленно... но в этом была своя прелесть... его пальцы иногда дотрагивались до моей спины, и тут уж трудно было мне не вздрагивать, пару раз я почувствовала его дыхание на своей шее, но губы ее не коснулись... Стоик! Я бы не выдержала! От одного взгляда на его шею я теряю обычно остатки разума. Корсет был затянут, и я облачилась в платье, наконец. - Все-таки в карете довольно трудно заниматься переодеванием, даже в такой просторной как твоя...
Эрик де Вутвиль: Как только карета выбралась на большую дорогу – на самом деле та пролегала в пяти минутах езды от замка, - Поль погнал лошадей во всю прыть. Я знал, что времени у нас не слишком много – меньше, чем через полчаса мы будем в Манте, поэтому, помогая Женни одеться, мне пришлось держать себя в руках. А это было очень нелегко! Когда совместными усилиями непростая операция была завершена, лес остался позади. - Подержать зеркало, любовь моя? – надев моей сказке туфельки и заняв место рядом, поинтересовался я. Покидая приют охотников, Женни наскоро скрепила волосы заколкой, но в процессе переодевания часть незамысловатой прически рассыпалась. Пока любовь моя справлялась с последней задачей, копыта застучали по мощеным улочкам. Я раздернул шторы. - Город Мант, мадемуазель. Ты когда-нибудь была здесь? Она отрицательно покачала головой и выглянула в окно. В маленьком городке сохранилось немало старинных зданий. Мы быстро миновали улицы и добрались до Сены. Я был уверен, что «Фея» давно ждет нас у пристани: Жан рано утром должен был погрузить на яхту все необходимое и отплыть сюда. - Попробуем поискать место, где можно пообедать, - сказал я, выходя из экипажа и подавая любимой руку. – На всякий случай захвати сумочку, Женни. Мало ли что… Посмотрев на мою хитро улыбающуюся физиономию, счастье мое хмыкнула, взяла сумочку и ступила на пристань.
полная версия страницы