Форум » Непосредственно сама РИ » 1 июня 1876г. Ужин у де Сержи » Ответить
1 июня 1876г. Ужин у де Сержи
Эрик де Вутвиль: Я проснулся самостоятельно, все еще ощущая на губах вкус поцелуев любимой. Мне снова снилось, что сердце мое спит рядом, в моих объятиях… Когда же это станет реальностью! Перед завтраком я полчаса провел в парке, фехтуя с Жаном. Приняв ванну и довольно основательно подкрепившись – фехтование способствовало аппетиту, - я поднялся в кабинет и написал три срочных письма в Вену, Женеву и Милан. Вместе с письмами я отправил записку Женни. Свет души моей, ты самое главное, что есть в моей жизни и никакие важные или важнейшие дела не заставят меня не думать о тебе постоянно, они лишь помогают времени бежать быстрее до встречи с тобой… Из дома я выехал только в одиннадцать и сначала отправился в архитектурную компанию, а в Опере появился в третьем часу. Ехать в Академию было уже поздно, туда лучше наведываться до обеда. Ничего, заеду завтра с утра. До четырех мне удалось кое-как разобраться с текущими делами и набросать эскизы двух декораций к Минотавру. В половине пятого я вернулся на бульвар Араго и через час выехал снова. Шарль открыл мне дверь и ушел докладывать. Чем ближе встреча, тем громче стучит сердце. Легкие шаги и шорох платья за дверью библиотеки… - Здравствуй, любовь моя! Как невероятно хороша она в этом платье, изумрудный цвет исключительно идет моей несравненной Женни. Быть может, именно это платье я нарисую на портрете…
Ответов - 62, стр:
1 2 3 4 All
Этьен Ланьи: Наконец, я удостоился улыбки и похвалы мадемуазель де Горон. Поблагодарив моих замечательных слушателей, я решил завершить «поэтический вечер» Неотправленным письмом. – Еще одно, дамы и господа, иначе, боюсь, я вам наскучу… По опыту я знал, что стихов не должно быть слишком много, самое сильное впечатление производят первые три-четыре, а потом внимание рассеивается. Я показал взглядом Луизе на Эрика, пусть попросит его сыграть. Кузина чуть заметно кивнула. - Прошу не судить меня строго за отступление от догмата, в университете я увлекался изучением средневековых еретических течений, - я сделал небольшую паузу и начал читать: Сейчас смешно, Когда-то было больно. В костре горящих перьев, словно факел, – Тобой зажжен, Пропитан черной смолью, – Обугливаясь, (помнишь?) падал ангел. За что, Творец, Очей лучистых ясность В пустые чЕрепа глазницы обратилась? Я – не истец. Твоею волей царской Мне высшая, поверь, досталось милость. Ну, а тогда… Душа рвалась рыданьем! Я как дитя обижен был, не понят… Хлебнул стыда, Позора наказанья. И кто придумал, будто пал я гордым? Обрел я плоть Повторно в муках лютых – Ты сотворил, Отец, меня на совесть, – Перебороть Твой образ, знаешь… трудно. Как истине возможно прекословить? Красив я, да. Хотел бы быть уродом. Я изобрел гротескных масок ворох – Пустая мзда Фантазии народной… Поверишь ли? Ты и сейчас мне дорог. Ты сыновей Испытываешь строго: Его – на крест, меня – в горнило топки. Темны идей И игр благого Бога, Немыслимы пути и даже тропки. Роптать? К чему? А каяться… Едва ли Тебе нужны мольбы мои и слезы. «Горжусь» в дыму Забавным списком званий И имидж подтверждаю одиозный – Теперь я Князь, Богатым правлю леном. Величье тягостно (прости избыток грусти). А наша связь По-прежнему нетленна… От падшего прими поклон за мудрость.
Женевьева де Кавиль: Почему, любовь моя, ты так внимательно смотришь на меня? Я улыбнулась и чуть сжала его руку. Мне было любопытно, как реагирует Эстер. Кажется, она поражена до глубины души. Второе стихотворение было еще интереснее, если можно так сказать... Нет, наверное, это не совсем правильно. Оба стиха совершенно разные и хороши каждый по-своему. Но третье оказалось выше всяческих похвал. Это даже не спор, даже не упреки, это почти исповедь. - Месье капитан, примите мое восхищение! Мы все наградили капитана аплодисментами, Эстер тоже аплодировала, но было заметно, что она ошеломлена и даже, как мне показалось, немного растеряна. "Эрик, пожалуйста, сыграй нам что-нибудь, а еще лучше спой, прошу тебя", - обратилась Луиза к моему любимому. Да, счастье мое, да! Не откажи... только не откажи! Я так хочу услышать твой божественный голос! Я с надеждой посмотрела на Эрика. - Пожалуйста, Эрик... - улыбнулась я.
Эрик де Вутвиль: Безусловно, Этьен способен писать прекрасные вещи, и либретто у него получается не хуже, чем у Равеля… Только я вспомнил об опере, как Луиза попросила меня сыграть и… спеть. Немного неожиданно. Эстер была в театре на Дон Жуане. Но, с другой стороны, если слухи о вселившемся в директора Призраке достигли Министерства, дочь Лионеля они не минуют. Женни поддержала просьбу… Любовь моя, я не могу отказать тебе, просто не в состоянии! Я улыбнулся в ответ на ее сияющую улыбку: - Хорошо. Наше маленькое общество совершило небольшое путешествие по залам особняка де Сержи к роялю. Я посмотрел на любимую, что она хочет услышать? Да, я понял по твоим глазам, счастье мое… Волшебная мелодия романса поплыла в тишине зала, я видел только свет в очах моей прекрасной сказки: - Je crois entendre encore, Cache sous les palmiers, Sa voix tendre et sonore Comme un chant de ramier! O nuit enchanteresse! Divin ravissement! O souvenir charmant! Folle ivresse! doux reve! Aux clartes des etoiles, Je crois encore la voir, Entr'ouvrir ses longs voiles Aux vents tiedes du soir! O nuit enchanteresse! Charmant souvenir!
Женевьева де Кавиль: Наверное, я никогда не смогу спокойно слушать как поет Эрик! Каждый раз его пение потрясает меня до глубины души, каждый раз я просто теряю себя, растворяясь в этих звуках, до какой-то мучительной и сладкой боли в сердце, сознавая, что совершенно не могу существовать без моего любимого, что никогда не встречала человека прекрасней, умней, нежнее и талантливей, чем он. А еще никогда не думала, что кто-либо будет понимать меня вот так... даже не с полуслова, даже не с полувзгляда, а с полумысли... Как смотрит на меня мое счастье! Он проникает и взглядом и голосом в самые сокровенные уголочки моего "я" и заставляет сбиваться дыхание, замирать сердце, просто обмирать всем существом... И как же мне нравится, когда все вокруг замирают, слушая его! Вот как сейчас... Барон и Луиза знают его давно, но на их лицах восторг и потрясение, Эстер... в полупрострации, но... вдруг какая-то тень мелькнула, как будто она пытается что-то вспомнить, прищуривает глаза и слегка хмурит брови... Ланьи все время посматривает на мою подругу, но не пойму, о чем думает... Замирают последние звуки арии, и бурная овация нашей маленькой компании награждает певца за доставленное удовольствие. - Спасибо, Эрик! - я готова просто кинуться ему на шею, но ведь этого нельзя сделать при всех, а как хочется, как хочется зацеловать его глаза...
Эстер де Горон: Когда баронесса предложила всем перейти в музыкальный зал, капитан подал мне руку. Мой Бог! Я и представить не могла, что Ланьи на самом деле так талантлив. Если бы он читал что-нибудь о стенаниях несчастно влюбленного и муках разбитого сердца, мне бы хватило здоровой доли иронии, и я не испытала бы подобного потрясения. Но, нет, совсем нет! Его стихи как откровение… столько глубинной силы, исканий, философических раздумий… и это при великолепной форме. Я смотрела на него, словно видела этого человека впервые. Нет, я должна взять себя в руки. Хорошо, что баронесса вместе с Женевьевой уговорили графа сыграть для нашего маленького собрания, под его чудесное исполнение я успокоюсь. Кажется, речь шла о пении? Что-то я несколько рассеянна сегодня. Неужели, Эрик еще и поет? Счастливая Женевьева… Моя подруга заняла место у рояля. Как же они смотрят друг на друга! Ох, как сейчас взглянул на меня капитан!.. В голове зашумело… Что это? Это поет граф? Голос изумительной красоты и нежности… А какая ария! Кажется, это из Бизе… Невероятно, голос похож… Придет же в голову! Нет, тот голос все-таки был другой… не такой проникновенный, он пронзал, а голос графа завораживает… Мы аплодировали в полном восторге…
Женевьева де Кавиль: Мы все просили Эрика спеть еще, даже Эстер немного очухалась и произнесла какие-то слова, хотя, надо сказать, она была сегодня на редкость задумчивой, ошеломленной и притихшей. Кажется, капитан таки произвел на нее неизгладимое впечатление. Да, пусть будет! Главное, чтобы и капитану было бы над чем задуматься, чтобы моя подруга произвела бы на него впечатление тоже... Эрик продолжил музыкальный вечер, спел еще две арии совершенно изумительно, приведя нас всех в немыслимый восторг. В конце концов, мужчины решили, что им просто необходимо покурить и, извинившись, удалились, а мы остались рассказывать Луизе о нашем вчерашнем походе по магазинам.
Эрик де Вутвиль: Любовь моя, для тебя я готов петь часами! Наши взгляды практически не отрывались друг от друга, их взаимное проникновение соединяло нас словно невидимая, но ощутимая тропинка, протянувшаяся от сердца к сердцу… Исполнив арию Хозе и ариозо Антония, я поблагодарил друзей за теплый прием. Гийом предложил мужчинам выйти на свежий воздух и покурить. Они с Этьеном затянулись сигарами. Я вспомнил, что завтра в Оперу собирался заехать Рауль. - Этьен, ты помнишь эту историю с планами Кадле? – он кивнул. – Я определил место, отмеченное на схеме. Виконт де Шаньи настроен выяснить, что же там может быть спрятано. Он будет в Опере в понедельник часов в двенадцать. Ты свободен? Гийом попросил просветить его, о чем собственно идет речь. Я коротко объяснил.
Этьен Ланьи: Поразительно упорный человек виконт. История, конечно, любопытная, но в настоящий момент меня гораздо больше интересовала очередная встреча с Эстер. Мне удалось сегодня произвести впечатление, но его можно производить по-разному, поэтому очень важно, чем именно удалось затронуть некие струны в душе другого человека – это многое говорит именно об этом человеке… - К сожалению, я буду в понедельник занят. Ты помнишь, Ларапида приглашала нас на конный выезд… Эрик, очевидно, вспомнил и кивнул. Знаю я эту усмешку, ну ты все правильно понял… - Так что извинись за меня перед виконтом, Эрик, но составить вам компанию я не смогу.
Гийом де Монтре: Эрик, конечно, разберется в своей епархии, но на всякий случай я уточнил, не нужна ли ему помощь. - Ты уверен, что там не обнаружится какой-нибудь пороховой склад? Он заверил, что это исключено. - Ну, смотри сам. Только будьте все же осторожны. Немного пошутив о нашей тяге к приключениям, мы вернулись к дамам.
Женевьева де Кавиль: Наши мужчины вернулись. Я взглянула на часы... Пожалуй, пора собираться домой. - Луиза, спасибо за прекрасный вечер. Ужин был великолепен, барон. Надеюсь, господин председатель, - шутливо обратилась я к Ланьи, - вы уже завтра с энтузиазмом приступите к исполнению ваших новых обязанностей... Думаю, они все же будут не обременительны. Я посмотрела на Эрика. Мне так хочется остаться с тобой наедине, радость моя! - Вы отвезете меня домой, граф? - шутливо сказала я.
Эрик де Вутвиль: Сердечно попрощавшись с друзьями, мы собрались уходить. - Сочту за честь, мадемуазель! – улыбнулся я любимой. Гийом и Луиза проводили нас до экипажей. А Этьен явно намерен проводить мадемуазель де Горон до дома… Садясь в карету, мы с Женни обменялись взглядами и улыбками. - Кажется, Париж поразила удивительная эпидемия… Поскольку счастье мое и я были неизлечимо больны, нам оставалось лишь подтвердить этот неоспоримый факт, прильнув друг к другу трепещущими телами. - Любовь моя, как долго я мечтал об этом мгновении!
Этьен Ланьи: - Надеюсь, они будут в том числе и приятны, - ответил я Женевьеве. – Одна из обязанностей председателя – встречаться с членами Клуба, а когда в Клубе состоят такие очаровательные члены, как вы, мадемуазель де Кавиль, мадемуазель де Горон и Луиза, то обязанность превращается в сплошное удовольствие. Наши дамы расцвели улыбками. Провожая гостей, Луиза сказала: «Какой изумительный сегодня вечер, господа! Удивительно яркие звезды». - Мадемуазель де Горон, окажите мне честь и позвольте проводить вас… Эстер посмотрела на меня оценивающим взглядом. Впечатление от «поэтического вечера», похоже, рассеялось… Что ж тут поделать! Или все же не совсем?
Тали: Женевьева де Кавиль: - Эпидемия... Счастье заразительно. И это прекрасно, любовь моя. Кажется, что несколько часов, пока мы не дотрагивались друг до друга, превратились в несколько недель. Мы целовались до самозабвения, до остановки дыхания от нехватки воздуха, пока не застучало в висках и нам пришлось остановиться. - Наверное, мы излучаем счастье, любимый, эти волны накрывают всех, кто рядом находится. Тебе тоже показалось, что между капитаном и Эстер что-то происходит?
Эстер де Горон: Концерт графа был потрясающим, в то же время он позволил мне справиться с чрезмерным восторгом поэтическим талантом месье Ланьи. Вы вдвойне опасны, капитан, потому что действительно достойны восхищения… К тому же сама любезность, предупредительность, мужество… А головы терять нельзя! - Это было бы превосходно, месье Ланьи. До моего дома не слишком далеко, а вечер располагает к прогулке. Этьен тут же с энтузиазмом подхватил мою идею пройтись пешком. Если что, всегда можно сесть в одну из едущих следом карет…
Эрик де Вутвиль: Волна страсти затопляла сознание… Блаженство мое, так трудно выдержать несколько дней без наших ласк беспредельной любви! Одно лишь воспоминание о близости с тобой лишает рассудка… Мое тело полыхало жаром, сердце готово было разорваться, легким не хватало воздуха. Но я все понимаю, любовь моя… Вдох, выдох, вдох… сияющие глаза любимой… - Мы точно светимся, как два электрических фонаря в моем парке, - пошутил я, Женни хихикнула. – Там… там что-то начинает разгораться, я думаю. Карета остановилась. - Когда мы успели доехать?.. Мы одновременно пожали плечами.
Этьен Ланьи: Все-таки она приняла мое предложение, уже неплохо… - Я был так рад увидеть вас сегодня, мадемуазель де Горон. Мы так и не договорились о следующем состязании, у Ларапиды об этом вряд ли удастся поговорить. Вы не откажетесь как-нибудь еще раз сыграть со мной в парке Берси, до того, как наш клуб обзаведется павильоном и площадками? К сожалению, во вторник мой отпуск заканчивается… Быть может, вы позволите написать вам? Эстер шла рядом, почти неощутимо опираясь на мою руку, на ее губах блуждала чуть заметная улыбка. О чем она думает?
Эстер де Горон: Идти с ним рядом по вечерним, освещаемым неяркими фонарями полупустым улицам – все же людей стало заметно меньше, многие разъехались подальше от душного города – было приятно и почему-то очень уютно. - Напишите, возможно, на следующей неделе что-нибудь получится. Учредители клуба должны задавать тон, иначе кто же примет наше начинание всерьез, - улыбнулась я. - Вы возвращаетесь на службу? А как же опера графа? У вас будет возможность заниматься либретто? Этьен заверил, что писать стихи служба никогда ему особенно не мешала. - Это хорошо, очень хочется услышать, что же у вас получится вместе. Последнее ариозо, что пел граф, оно было из новой оперы, не так ли?
Тали: Женевьева де Кавиль: Мы уже приехали? Как быстро... Ну почему так быстро?.. Опять придется расставаться... Еще целых полтора месяца... Я медлила выходить, но нужно все же идти. Эрик помог мне выйти из кареты, и мы вошли в дом. Вновь библиотека с очень противными часами, которые тикали как-то особенно громко. - Ты сможешь приехать завтра, счастье мое? А в воскресенье, помнишь, мы говорили про прогулку верхом... Я так давно не ездила, очень хочется... А еще мне ужас как хотелось снова чувствовать его горячее тело и уноситься с ним на волнах блаженства. У меня даже закружилась голова, когда я подумала об этом. Наверное, эти мысли отразились у меня на лице, потому что мой любимый тут же крепко обнял меня, и мы целовались опять как сумасшедшие, но... как всегда часы велели нам расходиться. Как бы мы не хотели, а придется терпеть эти расставания. Я проводила Эрика до двери. - Спокойной ночи, любовь моя!
Эрик де Вутвиль: Нам совершенно не хватает этих коротких промежутков упрямо уносящегося вперед времени. Когда же все ночи будут нашими, жизнь моя? Только через полтора месяца. - Наверное, я целый день буду в Опере, директор Гранд Опера просто безобразным образом забросил свои прямые обязанности, - невольно вздохнул я. – Я постараюсь приехать к пяти, любовь моя. Конечно, я не забыл и жду не дождусь нашей прогулки. Твой костюм у меня, так что не волнуйся, все получится чудесно… Мы как всегда не могли расстаться до последней возможности. В полночь радость моя проводила меня до дверей… - Счастливых снов, любовь моя! До завтра… Последний взгляд, последнее нежное касание рук… Вернувшись домой, я засел за рояль: необходимо было дописать балетный номер для Минотавра, а уже потом заниматься костюмами. Кстати, сегодня должны были привезти в театр отпечатанную партитуру, придется заказывать дополнительные листы… К трем часам я завершил отрывок и отправился спать. Женни, любовь моя, какие сны ты видишь в этот час?..
Этьен Ланьи: Разговор зашел о музыке и стихах. Эстер сказала, что Эрик поет совершенно невероятно… - Это так, но только для близких друзей. Боюсь, в театр ему не набрать таких же голосов. Мадемуазель де Горон согласно кивнула и поинтересовалась, кто из нас у кого берет пример, зарывая таланты в землю. - Почему же зарывая? На самом деле доставлять удовольствие избранному кругу ничуть не хуже, чем искать одобрения толпы. Но боюсь, наши с Эриком принципы бескорыстного служения прекрасному значительно пошатнулись. Не вышло из нас труверов-крестоносцев, - я развел руками, моя спутница чуть заметно усмехнулась. За разговорами дорога показалась совсем короткой, хотя шли мы не меньше часа. Целуя на прощание руку Эстер, я внезапно ощутил легкий трепет где-то глубоко внутри собственного существа. Что? Я еще могу испытывать подобные чувства?.. - До встречи, мадемуазель! Дверь за Эстер закрылась, я сел в карету и поехал писать стихи… точнее, они начали складываться в моей голове уже в пути…
полная версия страницы