Форум » Непосредственно сама РИ » 7 июня 1876 г. Третья поездка на улицу Шарантон Женни и Эрика » Ответить
7 июня 1876 г. Третья поездка на улицу Шарантон Женни и Эрика
Мартен де Сандра: Просыпаюсь... Где это я? А, черт, дома и на диване в кабинете, голова болии-и-ит... Я совершеннейший идиот... Уехав вчера от Франсуазы в некотором раздражении и непонимании того, что происходит, выхлебал почти целую бутылку коньяку, вон она стоит, на донышке осталось немного... И что на нее вчера нашло? Почему она не захотела решить вопрос о переезде сразу? А вдруг она решит все отменить? Черт, черт, черт... Она меня с ума сведет! С ней невозможно расслабиться... Только чуть все спокойно, как опять что-то не так... Кажется, Жерому придется меня сегодня опять брить, а то я порежусь. А настроение то у меня препоганейшее... это из-за похмелья или из-за того, что Франсуаза не дала мне вчера остаться с ней? Противно просыпаться одному, да и засыпать тоже... Спокойно, спокойно... Она подумает и сегодня тебе скажет... Господи, что же она мне скажет? Я дернул головой и Жером все же порезал мне щеку... - Давай квасцы, Жером... Не извиняйся, я сам виноват... Я прикладывал квасцы к порезу, но кровь никак не хотела останавливаться. В результате остатки коньяка были вылиты на порез и испуганный Жером все же закончил бритье, а я смог одеться и поехал в издательство, где с утра у меня было совещание по новой газете, потом другие деловые встречи, а вдобавок ждало письмо от Антуана де Боне, который уведомлял, что прибыл в Париж в шесть утра и надеется во второй половине дня встретиться со мной. Замечательно! И что мне делать с ее братом? Говорить или нет, что он неожиданно заявился в Париж? Она меня сразу убьет или немного помучает? Кассель просунул голову в дверь и сказал, что на совещание все собрались. - Запускайте их, Кассель... И отправьте по этому адресу записку, что я буду ждать господина де Боне в три часа.
Тали: Женевьева де Кавиль: Скульптура месье Родена мелькнула где-то сбоку и благополучно осталась за пределами зрения и сознания... Наши тела как два неизведанных материка... Нет, вот эта сладостная точка на моей спине уже открыта, и мой любимый точно знает, что, прикасаясь к ней губами, вырвет стон из моей груди. Я тоже знаю один нежный и упоительный путь... Если поцеловать вот здесь под ключицей, а потом опуститься губами чуть ниже до темных завитков волос на груди, то сильное тело моего любимого содрогнется от нахлынувшего желания... - Люблю тебя, мой сумасшедший, мой нежный, мой страстный…
Эрик де Вутвиль: Я осторожно исследую прекрасное тело любимой, мои поцелуи и ласки становятся все смелее, ее совершенной формы грудь трепещет и напрягается, словно тянется навстречу… я опускаюсь ниже, еще ниже… и снова стон наслаждения и желания слетает с губ Женни. - Любовь моя… Она отвечает на мои ласки, да так, что я почти теряю контроль, кипящая кровь в моих венах становится лавой… о, еще немного… - Люблю тебя… ласковая моя… единственная… Не выдержав, мы сливаемся, испытывая совершенно запредельное наслаждение, я ощущаю ее каждой клеточкой, мы взлетаем все выше и выше, и я взрываюсь как Везувий, чувствуя неистовую дрожь и сладостные сокращения в глубине существа любимой…
Тали: Женевьева де Кавиль: Что могут сотворить два неисследованных материка, если они вдруг двинуться друг к другу и столкнуться? А если две планеты?.. Взрыв вселенского масштаба! Именно это и происходит с нами, когда не выдерживая сладостной муки взаимных ласк, мы становимся единым целым и на грани полной потери ориентации, казалось бы разлетаемся на миллионы солнечных брызг, в то же время из последних сил, цепляемся друг за друга, как бы боясь, что волна, которая соединила нас может, отхлынув, разнести в разные стороны. Но волна не разносит... Она успокаивается и откатывает плавно, и снова чуть-чуть, совсем слегка накрывает... и еще... пока ее колебания не становятся едва заметными и замирают... В наступившей тишине слышно только наше дыхание... Ураган утих... Что же я наделала? На плечах моего любимого остались следы от моих пальцев и маленькие вмятинки от ногтей... Я даже не заметила, что делаю... Совершенно не контролировала себя... Пытаюсь разгладить эти следы, Эрик слегка приподнимает голову и удивленно смотрит на меня. - Тебе не больно, счастье мое? Я совсем лишилась разума...
Эрик де Вутвиль: С удивлением я увидел на своих плечах следы от ноготков Женни, но я совершенно не почувствовал этого. Вызвать такую страсть у женщины, у любимой женщины!.. Я улыбнулся и покачал головой. - Нет, любовь моя, мне так сладко… Улегшись на бок, я поцеловал ее мочку уха и провел пальцами по изгибу изящной шейки. - Ты прекрасна во всем, счастье мое! Она глубоко вздохнула и прижалась ко мне все еще чуть вздрагивающим телом…
Тали: Женевьева де Кавиль: Я сама была удивлена и, прижавшись к Эрику, вслушивалась в свое тело и поражалась самой себе... Откуда это? Из каких непонятных мне глубин вдруг возникло? Что это, "темное облако страсти", как прочитала я в одном из романов? Самое темное или бывает еще темнее? Но я никогда в жизни не бываю несдержанной, меня научили спокойной и ровной реакции, уравновешенности... Мой любимый мужчина перевернул во мне все... - Эрик, а это...нормально? - я чуть дотронулась до уже начавших исчезать следов моей страсти. Он тихо рассмеялся и поцеловал кончик моего носа, я хмыкнула.
Эрик де Вутвиль: Это просто замечательно! - Желаете вина, кофе или ванну, мадемуазель? – поинтересовался я, любуясь моей несравненной красавицей. – Или займемся изучением современного искусства? Женни рассмеялась.
Тали: Женевьева де Кавиль: - Вина, кофе, ванну и все одновременно!!! - рассмеялась я. - И ты расскажешь мне про современное искусство и приоткроешь тайны месье Родена. Но, прежде я бы приоткрыла окна... Эрик сел на кровати. Я погладила его спину. Он посмотрел на меня через плечо и прикрыл глаза.
Эрик де Вутвиль: Нежное прикосновение любимой вызвало прокатившийся по телу трепет. Я замер, наслаждаясь этим ощущением. – Сейчас, счастье мое… Набросив рубашку, я распахнул окно. Все же шокировать жителей улицы Шарантон было бы не совсем правильно. Я пустил воду в ванной, натянул брюки и отправился разбираться с вином и кофе.
Женевьева де Кавиль: Я следила за Эриком, а когда он вышел из комнаты, быстро нашла свою рубашку, натянула на себя и на цыпочках пошла вслед за ним. Интересно, он сам будет варить кофе? Коридор... Я выглянула из-за угла... Это что? Буфетная или кухня? Эрик остановился посередине, держа бутылку вина в руках. Меня разбирало веселье... Слышит он или нет, как я крадусь за ним по пятам?
Эрик де Вутвиль: В коридоре едва различимо для слуха скрипнул паркет. Женни? Больше здесь быть некому. Ох, шутница! Безумно люблю ее затеи. Я нашел в буфетной бутылку вина, открыл ее и, прихватив бокалы, беспечно насвистывая песенку Герцога, отправился на кухню.
Женевьева де Кавиль: Похоже, не услышал... Эрик скрылся за следующей дверью, видимо, кухня там. И что я делаю? Я зажала себе рот, чтобы не засмеяться, и подошла к полуоткрытой двери. Эрик доставал чашки, на столе стоял блестящий металлический кофейник. А это что рядом? Какая то горелка? Лучше подойти сейчас, а то огонь и горячий кофе... мало ли что... Я протиснулась в дверь, боясь, что она скрипнет, босая нога ступила на холодные плиты пола... А, ладно... Зато совсем не слышно... Секунду спустя я стояла, замерев и не дыша, за спиной Эрика. Он повернулся, взял коробок, сделал шаг, я повторяла его движения, едва сдерживаясь от смеха. Он сейчас чиркнет спичкой! - Нет... подожди... - выдохнула я и проскользнула у него под рукой, оказавшись прямо перед ним. - Подожди... не зажигай... Коробок и спичка упали на пол, мои руки сомкнулись у него на спине под рубашкой. - Сначала поцелуй меня... Я за тобой по всему дому гоняюсь, а ты не слышишь...
Эрик де Вутвиль: Любовь моя не выдержала и обнаружила себя. Я спрятал улыбку и выронил «от неожиданности» спички. – О большем я не смел и мечтать, счастье мое! Я поднял мою сказку вверх, ее ножки обвились вокруг моих бедер, а поцелуй пронзил меня подобно удару молнии. Оооо! Что же ты делаешь со мной, любовь моя!!!! Справа стоял большой девственно чистый стол. Который должен был бы служить для разделки уж не знаю, чего, но места на сем монументальном и достаточно высоком сооружении было достаточно. Опустив любимую на край стола, я расстегнул брюки, Женни оперлась руками о столешницу…
Женевьева де Кавиль: Спички не загорелись, загорелись мы оба... просто полыхнуло пламенем... Стол... Сумасшедшие глаза Эрика... - Иди ко мне... Мои ноги сплетаются у него за спиной... Что он делает? Какая томительная мука... Все так медленно сначала... так терзающе-медленно... Мне приходится опираться руками, я не могу обнимать его, и этот новый опыт доставляет немыслимое наслаждение... Его руки свободны и он может ласкать меня... - О-о-о! Любовь моя, Эрик, как чудесно... Моя голова откидывается назад, все тело выгибается, но ноги крепко держат его. Эрик наклоняется и целует мою грудь через тонкую ткань рубашки... Стоны наслаждения... И дальше все несется вихрем и заканчивается бешеным взрывом и криком восторга! Подхваченная его руками я уже обнимаю моего любимого за шею и в последнем содрогании приникаю к его губам...
Эрик де Вутвиль: Я ласкал любимую, вызывая дрожь неистового желания в наших телах снова и снова. Глаза Женни подернулись пеленой, она тихо постанывала, я чувствовал, что и моя голова плывет… Немыслимо, невозможно, запредельно!!!… - Женни!!! О-о-о!!! Люблю тебя!!!!…. Мы не в силах оторваться, и продолжаем на весу, еще, еще… Любовь моя вскрикивает и приникает к моим губам, я нахожу ближайший стул и опускаюсь на него. Счастье мое устраивается у меня на коленях, мы оба пытаемся прийти в себя, но, кажется, до сих пор блуждаем где-то в небесах… Я вспоминаю, что пустил воду в ванной, но она еще не должна переполнится… – Любовь моя, давай возьмем вино в ванную…
Женевьева де Кавиль: Я сперва даже не поняла, что Эрик опускается на стул, мне показалось, что я падаю... Мы не в силах шевелиться. У меня даже мыслей нет... Наши тела постепенно расслабляются... Первая появившаяся мысль о том, что мне суждено умереть от жажды в объятиях моего любимого, потому что ни он, ни я не желаем шевелиться... Ну и пусть! В его объятиях я согласна! Но Эрик читает мои мысли, ведь мы одно целое! - Давай... Ты прочел мои мысли, а я уже приготовилась тихо умереть у тебя на груди об обезвоживания, - сказала я полушепотом. И вдруг меня озаряет! - Эрик, ванна!!! Ты же пустил воду, будет потоп! Я вскакиваю с его колен и смеясь бегу в ванну. Откуда только силы взялись! - Вино, любовь моя! Не забудь! О, нет, все в порядке, вода не успела перелиться. Я выключаю кран, скидываю рубашку и забираюсь в воду. Вот наслаждение!!! Через минуту появляется мое сказочное счастье...
Эрик де Вутвиль: О, нет, счастье мое, умирать мы не будем! Нам слишком хорошо вместе… Женни вспорхнула с моих колен и стремительно исчезла в дверях, я взял бутылку и бокалы – кофе сварим позже – и нашел любимую уже плещущейся в воде, она улыбалась мне и протягивала руки. – Сейчас, радость моя, вот возьми, - я налил и подал ей бокал вина. Наполнив свой, сделал глоток. – А можно мне с вами, мадемуазель? – улыбнулся я. Любовь моя радостно кивнула. Если я заберусь в воду, немного выплеснется на пол, но большого потопа не будет. Бросив одежду на софу, я опустился в ванну с бокалом, поставив бутылку рядом. Все же нужно чуть выпустить воду, иначе шевелиться будет невозможно… а ведь захочется.
Женевьева де Кавиль: Взяв бокал из рук любимого, я с удовольствием сделал большой глоток, потом еще... и смотрела поверх бокала на раздевающегося Эрика. Я совершенно сражена тобой, счастье мое! Какое же красивое тело! Прекрасная модель для господина Родена... Опустившись в ванну, Эрик слегка пошевелился, потом хлюпнула вынимаемая пробка, и вода немного сошла. Мы устроились напротив друг друга. Вы потрясающий мужчина, господин сфинкс! Я улыбалась своим мыслям, особенно про месье Родена... Кстати о нем... - Вы, кажется, хотели вести беседу о современном искусстве, месье? - шутливо сказала я, когда Эрик немного отпил вина. Потом изменила тон. - Так я хочу вам сказать, что ни один скульптор мира не сделает ничего более прекрасного, чем твое тело, любовь моя!
Эрик де Вутвиль: Не успел я подумать, о какой области современно искусства мы собирались беседовать, как следующие слова любимой заставили меня встряхнуть головой и тихо засмеяться. На самом деле слышать это было очень приятно. Лишь одна женщина говорила мне нечто подобное – Мария Кленце, правда хозяйка шляпного магазина выражалась несколько иначе, и у меня всегда было впечатление, что она воспринимала меня как-то по частям… – Если говорить о современном искусстве, любовь моя, то я не знаю ни одного скульптора, который смог бы воссоздать такое совершенство, как твое идеально прекрасное тело. Пожалуй, на это были способны только великие греки. А вот нарисовать.., - я чуть прищурил глаза и повернул голову набок, рассматривая любимую, – я бы попробовал! Мы пили вино, не отводя друг от друга восхищенных глаз. Сумасшедшее ощущение…
Женевьева де Кавиль: Нам было приятно говорить друг другу такие слова. Мы вызываем друг у друга восхищение, в котором трудно усомниться. Но рисовать... - Вы что, граф, себе позволяете? Рисовать меня в костюме Евы?! - притворно возмутилась я, отставила бокал на бортик и плеснула водой в Эрика. Мгновенно получила такой же брызгающий ответ и несколько минут мы творили совершенно несусветное, хохоча и крича что-то типа "ах, вот как!", "сейчас, сейчас!", "вот тебе, вот тебе!"
Эрик де Вутвиль: Брызгая друг в друга водой и смеясь до слез, мы ощущали себя бесконечно счастливыми, и все таки кое-чего не хватало. Я потянулся вперед и, не обращая внимания на очередную порцию умывшей мое лицо воды, обнял и поцеловал Женни. Любовь моя обвила руками мою шею и ответила на поцелуй… Ласки в воде так необычны и волнующи, а тела кажутся легкими и гибкими, сплетаясь в каких-то совершенно немыслимых позах… - Любовь моя.., - снова в один голос выдохнули мы…
полная версия страницы